Рыцарь Святого Гроба - Александр Трубников

Жак слушал вполуха и во все глаза разглядывал сказочную страну, о которой он столько читал и слышал. Люди здесь ходили в легких и нарядных одеждах. Шерсти почти не встречалось – в основном это был легкий хлопок и шелк, то есть, по бургундским ценам, средний горожанин носил на себе целое состояние. Женщины в толпе были огромной редкостью, и все они на восточный манер прятали лица за накидками, платками и вуалями. Впрочем, многие мужчины, особенно рыцарского сословия, также предпочитали закрываться по самые глаза платками, завязанными сзади на узел. В повозках, корзинах и просто в кучах, сваленных прямо на землю, ожидало погрузки огромное количество неизвестных Жаку ярких, разноцветных фруктов, среди которых он разглядел уже знакомые лимоны.

По палубе, в направлении еще не опущенных сходен, гордо вышагивал Рыцарь Надежды во главе небольшой группы притихших паломников. «Лучший странноприимный дом в Акре – госпиталь Святого Иоанна Иерусалимского, – вещал он громким, хорошо поставленным голосом. – Всего один денье за ночь, чистое, ароматное сено и свежие фрукты бесплатно! Скидки для неимущих и льготников! Для тех, кто там остановится, в подарок прогулка по городу, с посещением знаменитой башни Саладина, королевского дворца, церкви тамплиеров и базара в квартале Монмазар!»

Первыми покидали неф тамплиеры. Высокий рыцарь в снежно-белом плаще, ожидавший на причале в окружении сержантов и слуг, обнялся и троекратно расцеловался с Гийомом, а затем стал придирчиво, заглядывая в зубы и пах, ощупывая ножные мышцы и холку, осматривать сходящих на землю лошадей.

Ветер, которого Робер взнуздал, покрыл попоной и в ожидании своей очереди держал на поводу, захрустел морковкой, скосил на нового хозяина глаза и тихо заржал, словно говоря: ну, так когда же весь этот ужас закончится и мы наконец на землю ступим? Жеребец был хорош – это понимал даже Жак, который мало смыслил в породистых лошадях. Черный как смоль, невысокий, с широкой спиной и крепкими мускулистыми ногами. Судя по тому, какие восхищенные взгляды бросал на него Робер, такой конь был мечтой настоящего рыцаря.

Мимо друзей, весело галдя, протолкались тосканские арбалетчики. Их десятник и еще несколько человек уже бывали в Святой Земле, и теперь они дружно спорили, в каком из постоялых дворов самые лучшие девицы. Послушник-бенедиктинец, степенно шествуя мимо, благословил их обоих по очереди. Пропустив вперед толпу паломников и дождавшись, пока на причале станет посвободнее, Робер, увлекая за собой Жака, с Ветром на поводу, важно топорща усы, двинулся наконец по сходням. Конь довольно заржал.

– Спасибо тамплиерам! – произнес Жак. – Теперь мы с конем, пешком ходить не придется.

– Еще и как придется, – пробурчал в ответ Робер. – Кто же на боевого коня садится просто так, не для сражения, турнира и выездки? Походим пока ножками. Я на оставшиеся деньги куплю еще заводного и вьючного. Да и тебе, как оруженосцу, не помешала бы кобылка поспокойнее. Вот будет у нас три лошади, тогда я буду настоящий конный рыцарь.

– Сначала давай-ка поищем какой-нибудь странноприимный дом, где обычно останавливаются паломники, – предложил Жак. Произведенный Робером в оруженосцы, он заметно приосанился.

– Мы с тобой не паломники, а крестоносцы! – горделиво произнес Робер. – Найдем для начала приличный постоялый двор, да не для голи перекатной, а тот, что для благородных господ. Правильно говоришь, отдохнем немного с дороги, а затем отправимся в город – все, что нужно, покупать. Мы ведь теперь при деньгах.

– Это точно, – ответил Жак, машинально ощупал полу своей котты и побледнел.

– Что? – встревожившись вслед за приятелем, спросил Робер.

– Вексель! У меня там вексель был зашит! Ломбардского дома, на триста ливров! – Жак поднял полу и показал Роберу разрезанную подкладку.

– Вырезали только что, когда толпа проходила мимо… А ну подержи коня! – Робер бросил Жаку поводья и рванул в сторону паломников, которых возглавлял Рыцарь Надежды.

Жак, машинально перехватывая резко пахнущий кожаный ремешок, вспомнил отца Брауна, который не раз ему говорил: «Помни, отрок, что бегущий по улице рыцарь в мирное время вызывает смех, а в военное – панику». Вид бегущего де Мерлана смеха в толпе не вызвал, и вор не замедлил сам себя обнаружить. Жонглер Рембо, который, оказывается, не покинул «Акилу» вместе со студиозусами в Мессине и все это время находился на борту, заметался и, перебросив на плечо дорожный мешок, бросился наутек. Лютия, словно помогая своему хозяину, отчаянно колотилась на спине. Жонглер нырнул в ближайший переулок, вслед за ним там исчез и Робер.

Тревожно косясь на гомонящую толпу, Жак отошел в сторону, присел на причальную тумбу и стал ожидать возвращения рыцаря.

Пробегая по пирсу, Робер отшвырнул какого-то расфуфыренного типа, который, несмотря на то что рыцарь во весь голос кричал: «Держи вора!», – даже и не подумал уступить ему дорогу. Расфуфыренный не удержал равновесия и с громким «плюх» обрушился в покрытую мусором и маслянистыми пятнами воду. За спиной бегущего рыцаря. Раздались вопли – пострадавший передвигался в окружении многочисленной свиты. Извиняться было некогда – лютня, болтающаяся за спиной карманника, исчезла в проходе меж двух стен.

Они пронеслись по улице с вывешенными у входов венецианскими вымпелами и вылетели на небольшую площадь, в противоположном конце которой высился большой дворец с широкой лестницей и богатой колоннадой. Подлый жонглер волчком крутнулся на месте и исчез в ближайшей подворотне. Робер не отставал, но Рембо был лет на десять моложе, да и ноги у него были, положа руку на сердце, намного длиннее, чем у достославного рыцаря, и де Мерлан продолжал погоню из последних сил. Миновав очередной, едва не сотый по счету, поворот, Робер, взбираясь по длинным ступенькам, оперся о стену и тяжело задышал. Времени, затраченного на передышку, оказалось достаточно для того, чтобы лютня еще немного попрыгала перед глазами, а затем окончательно исчезла.

Жак ожидал на причале. Время шло, а Робер не возвращался. После того как неф покинули пассажиры, сошла на берег и команда. Отдав последние распоряжения вахтенному офицеру, отправился в город капитан Турстан. По-прежнему удерживая коня как можно дальше от себя, на расстоянии вытянутой руки, Жак с удивлением наблюдал, как из носового трюма вразвалочку выбрались две большие черные крысы. Соседство с тамплиерским припасом определенно пошло путешественницам на пользу. Особенно последняя его часть, которую они провели в кладовой с сухарями и солониной. Крысы были не просто сыты – они были откровенно тучны, словно откормленные к Рождеству поросята. Шерсть у них на боках лоснилась, а усы топорщились так, что им мог позавидовать даже сам достославный сир Робер де Мерлан. Крысы, не обращая ни малейшего внимания на людей, спустились по сходням и скрылись среди тюков с марсельским мылом.

Робер, переведя дух, еще долго метался по узким, часто перекрытым каменными сводами, улочкам, разбирая то италийскую, то франкскую, то германскую, то тюркскую, то арабскую, то прованскую речь. На одном перекрестке под залихватскую мелодию танцевали какие-то странные люди. Заложив большие пальцы за отвороты необычно длинных и узких сюрко и оттопырив локти, они скакали друг перед другом, выбрасывая вперед то правую, то левую ногу, и время от времени подпрыгивали, делая движения, напоминающие ножницы. Ему показалось, что среди музыкальных инструментов мелькнула знакомая лютня. Робер, обливаясь потом, снова перешел на бег, но тут дорогу ему перегородило непредвиденное препятствие.

Повернувшись к нему спиной и почти полностью перегораживая проход, стоял франкский воин огромного размера, чей плащ, пожалуй, лишь немного уступал по размерам парусу «Акилы». Поигрывая одновременно двумя булавами – большой и поменьше, он, видимо, не желая больше наблюдать за странными танцами, стал медленно разворачиваться, так что Робер с размаху уткнулся носом прямо в живот, защищенный добротной фландрской кольчугой.

Откуда-то сверху донесся недовольный рев. Робер сделал шаг назад, выхватил из ножен меч и принял боевую стойку…

Таверна в венецианском квартале была набита посетителями, словно перезрелый огурец семечками, шум и гам здесь стоял почище, чем во время стычки с конийскими турками. За соседним столом тосканские арбалетчики пропивали свою долю выкупа, полученного за эмира. Стол у них ломился от яств, красная морда хозяина становилась все довольнее, слуги мухами кружили вокруг компании, а три потасканные девицы почти без перерыва то спускались вниз, то тянули на второй этаж очередного счастливца, словно шаландры, волокущие на буксире баржу. Жак, с трудом сдерживаясь чтобы не разрыдаться в голос, пил вино из глиняной кружки, которую ему наполняли то Робер, то присоединившийся к ним рыцарь.