Алмаз королевы - Игорь Волгин

Бульдозер начал стрелять. Он палил в сгущающийся туман, не видя человека, всадившего в него нож. Две пули из выпущенных пяти попали в Бутыкина, тот упал, корчась в смертельных судорогах, а Бульдозер все стоял и стрелял, пока не кончились патроны в обойме. После этого он сделал шаг и рухнул на своего убийцу. Его массивная туша сократила агонию санитара. Спустя несколько минут оба они затихли.

В наступившей тишине раздавались лишь стоны Кири. Чудовищной силы удар Разгоняева почти полностью перерубил ему руку. Из страшной раны хлестала кровь. Бандит пополз к двери. За ним, держась на одном сухожилии, волочилась его отрубленная рука. Он выбрался на крыльцо, сполз со ступеньки и, оставляя за собой кровь, осилил еще три метра дорожки перед домом. Вместе с кровью стремительно уходила жизнь. В ногах и уцелевшей руке ощущался холод. Киря остановился. Конечности больше не слушались его.

Спустя какое-то время он дернулся, захрипел и, судорожно привстав, откинулся на спину. Его остекленевшие глаза уставились в ночное небо…

…Алексей, насвистывая, возвращался на дачу. В голове приятно шумело, в сумке погромыхивали банки с пивом — заначка на завтра. Маршрут ему был знаком, и он пошел напрямик, через огороды и рощу. Впереди за деревьями показалась дача. Алексей продрался сквозь заросли малинника, прошел под окнами и, обогнув угол, взбежал на крыльцо. И вдруг отпрянул, словно наткнулся на невидимое препятствие. Дверь была распахнута!

Петров остановился как вкопанный и прислушалcя. По коже ползли мурашки. Но вокруг царило безмолвие, свет не горел, и Алексей, переведя дыхание, решился войти. Неведомые грабители скорее вcero уже покинули дом. Вот гады, так и норовят залезть!

Он вошел, привычным жестом откинул в сторону руку, нащупал на стене выключатель и зажег свет…

Через несколько секунд, бросив сумку, он пулей вылетел из дома. Его мутило, желудок выворачивался наизнанку. Пробежав, спотыкаясь, по дорожке, он наткнулся на труп. Еще один! Сколько их тут? Его наконец стошнило. Он чувствовал, что сойдет с ума, если сейчас же, сию секунду, не унеcет ноги из этой проклятой дачи. Выбежав на проселок, беглец в отчаянии огляделся. В этом глухом углу попутку можно было ждать хоть до самого утра! Он снова побежал. Внезапно откуда-то слева вынырнула легковушка. Алексей бросился к ней, размахивая руками:

— Стой, стой, командир!

Серый «Москвич» притормозил. Алексей подскочил к дверце, и в эту минуту в окне машины показался нацеленный на него фотоаппарат. По глазам ударила магниевая вспышка. Он зажмурился, а когда снова разлепил ресницы, «Москвич» на бешеной скорости уносился прочь.

Петров ошарашенно посмотрел ему вслед.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Кащей выплюнул жвачку и прополоскал рот пивом.

— Ну что, немчура? Научился спать сидя? А то можем и стоя спать научить, как лошадь!

Шредер сидел на полу, прикованный наручниками к батарее парового отопления, и угрюмо смотрел на бандитов.

— Моли Бога, чтобы твои братаны не запоздали с баксами, — добавил главарь, откусывая от бутерброда. — Долго ждать мы не будем. На хрен ты нам такой сдался. Только жрешь на халяву.

— Они приедут, — буркнул Шредер. — Потому что им нужен алмаз.

— А вот если они приедут, то я окончательно поверю в твою сказочку, — с набитым ртом ответил Кащей. — X… тебя знает, может, ты мозги нам пудришь.

— Спросите в сыскной фирме «Поиск-плюс», я был там, они взялись найти Петрова. Кащей невозмутимо кивнул:

— Спросим, всему свое время. А пока меня интересуют пятьсот штук баксов, которые должны выдать мне твои кореша.

— Алмаз стоит двенадцать миллионов. Они заплатят!

Кащей доел бутерброд и отхлебнул из бутылки.

— Посмотрим, посмотрим…

В комнату ворвался Митяй со свежим номером Московского комсомольца».

— Шеф, кажется, клюнули!

— Дай сюда! — Кащей вырвал у него газету и быстро ее просмотрел, интересуясь лишь колонками объявлений. — А! Вот оно! Радуйся, фашистская морда. Может, будешь жить.

В письме, которое он после захвата Шредера отправил в Германию, предлагалось выйти с ним на связь посредством коммерческого объявления в газете. Текст должен быть строго определенным. Тут же надо дать номер телефона, по которому бандиты могут связаться с друзьями заложника.

— Быстро же они обернулись, гады! — воскликнyл Кащей.

Сделав сообщникам знак следовать за ним, он вышел в другую комнату, где его не мог слышать пленник.

— Значит, так, — заговорил главарь, оглядев свою немногочисленную братву. — Действовать будем, как с теми фирмачами из Сочи.

Все закивали.

— Боб, ты отвечаешь за гранату с часовым механизмом. Ты, Очкарь, — за ментовскую форму. Знаешь, где ее взять. Переговоры с терпилами будешь вести ты, Крученый. У тебя это хорошо получается.

Через четверть часа Крученый поставил к себе на колени «хитрый» телефон и набрал номер, указанный в объявлении.

— Алло, — сказал он. — Вам звонит Иван. Иван — это условное имя шантажиста, подписавшего письмо насчет выкупа.

— Вас внимательно слушают, — тотчас откликнулись на том конце провода.

— Вы согласны на наши условия?

— Если интересующий нас человек действительно находится у вас.

Кащей, который слушал разговор по спаренному телефону, подмигнул Крученому.

— Он у нас, — сказал тот. — Сейчас вы сможете поговорить с ним…

Он взял телефон и, раскручивая по полу провод направился к Шредеру.

— Ты, немчура, — с угрозой сказал Кащей. — Можешь побазарить со своими корешами по-немецки, но не вздумай ляпнуть чего лишнего! Разговор кончим сразу и ведем тебя в ванную, понял?

Очкарь, знавший немецкий, надел наушники спаренного телефона.

— Алло, — прохрипел Шредер в поднесенную к нему трубку.

— Ганс? Это Альбрехт.

— Кинкель? Это ты, дружище? Я тут влип в скверную историю…

— Ты нашел камень?

— Почти! Я был уже у цели, когда меня схватили местные уголовники…

— Что значит — почти? — включился Мюльбах. Его голос был холоден как лед. — Нам нужен камень.

— Я вышел на след нашего Петрова. Он здесь, в Москве. Я приведу вас к нему!

— Его адрес, — потребовал Мюльбах. Очкарь толкнул Крученого, и тот быстро отвел трубку от пленника.

— Требуют адрес Петрова, — сказал Очкарь.

— Никаких адресов! — крикнул главарь.

— Никаких адресов, уважаемый, — повторил в трубку Крученый. — Свои дела будете обсуждать с господином Шредером, когда получите его живым и невредимым.

— Когда мы можем его получить? — по-русски поинтересовался Мюльбах.

— Так вы готовы выполнить наши условия?

— Сбавьте цену.

— Нет!

— Хорошо. Мы принимаем ваши условия. Крученый взглянул на Кащея. Тот кивнул.

— В таком случае договоримся о встрече. Мы заxватим интересующего вас человека с собой. При вас должен быть кейс с наличностью. Где вы находитесь?.. Прекрасно. Одну минуту.

Крученый пошептался с Кащеем и Чурбаном. До Шредера долетали обрывочные фразы: «Он свернет в переулок…», «Нет, там ремонт, все перекопано…», «Он поедет по набережной, это самый короткий путь…», «А если он не знает Москвы?..», «Там он должен сворачивать направо, ему больше некуда деваться…»

Через пять минут Крученый снова взял трубку и объяснил Мюльбаху, как подъехать к нужному месту. Обмен пленника на кейс с долларами состоится ровно через три с половиной часа. Крученый положил трубку.

— Объявляю готовность номер один! — рявкнул Кащей.

Мюльбах и Кинкель на купленных накануне «Жигулях» свернули с Фрунзенской набережной на Хамовнический вал. Сразу за поворотом профессиональной отмашкой их остановил чрезвычайно худой желтолицый милиционер. Кинкель, сидевший за рулем, выругался, но к обочине свернул.

— Ничего, время еще есть, — успокоил его Мюльбах. — Этим русским фараонам нужно от нас только одно…

И он Полез в карман за бумажником.

Милиционер сделал Кинкелю знак вылезти из машины. Поскольку тот знал всего несколько слов по-русски, Мюльбах вылез вместе с ним.

— Мы что-то нарушили, гражданин милиционер? — спросил он.

— Инспектор ГАИ старший лейтенант Митков, —козырнув, представился блюститель порядка. — Ваши документы.

— Мы туристы! Только позавчера прибыли из Германии! Впрочем, пожалуйста, вот наши паспорта…

Рядом со старшим лейтенантом Митковым, словно из-под земли, выросли двое омоновцев в кепках и бронежилетах.

— На Кропоткинской произошло ограбление отделения Сбербанка, — жестко сказал гаишник. — Преступники скрылись на «Жигулях» темно-красного цвета.

Мюльбах побледнел. Их «Жигули» были именно темно-красного цвета!

— Мы не имеем никакого отношения, уверяю вас…

— Шире ноги! — рявкнул на него верзила-омоновец. — И ты тоже!

Мюльбах перевел требование на немецкий. Они с Кинкелем подчинились. На их запястьях защелкнулись наручники.

Омоновцы быстро и деловито обхлопали задержанных. Прохожие, оказавшиеся поблизости, смотрели на эту сцену без особого любопытства. Москвичи за последние годы уже успели привыкнуть к подобным картинам. Разве что на этот раз было небольшое отличие: обыскивали не «лиц кавказской национальности», а западных туристов.