Александровский парк Царского Села. XVIII – начало XX в. Повседневная жизнь Российского императорского двора - Игорь Зимин

Таблица 7

Если задуматься над приведенными цифрами, то нам сегодня удивительны эти, скажем, 380 ягодок земляники в комнаты императрицы Александры Федоровны по сравнению с всего 75 ягодами на двоих для великих князей Николая и Михаила. Нынешняя максима «Все лучшее детям» при российском императорском дворе не работала, а действовали жесткие статусные нормы, о которых в народе говорят: «Всяк сверчок, знай свой шесток». Собственно, эти нормы буквально с младенчества вбивались на уровне подсознания всем членам императорской фамилии. В том числе урок закреплялся и количеством ягодок ранней земляники на тарелках в тех или иных комнатах.

В 1847 г. было принято решение не считать ягоды поштучно, а вести учет фунтами. Однако инерция сознания была такова, что еще долго ранние ягоды продолжали учитывать в документах поштучно. Например, в 1849 г., несмотря на холодное лето, в теплицах Царского Села собрали (см. табл. 8):

Таблица 8

Отправлено к Высочайшему двору (см. табл. 9):

Таблица 9

Судя по документам, фруктовые теплицы, обновленные в 1830-х гг., к 1850-м гг. вышли на пик своей «производительности». Об этом свидетельствует «Рапорт садового мастера Кононова о состоянии фруктовых теплиц в Верхнем саду в 1851 г.»[274]. Первое, что обращает внимание, – это разнообразие сортов по сравнению с тем перечнем 1820-х гг. Например, в грунте выращивались персики 5 сортов (гросс-миньон, монтан, магдален, ментан, гладкий), и в горшках – 7 сортов (миньон большой, адмирабль, рояль жеорж, дубль монтан, цвелых, эндель, виктория). Абрикосы шести сортов (бреда, дубль, абрезия, империаль, оранж, бугут оранж). Сливы восьми сортов (желтые, мирабель, чернослив, красные, диамант, катерина, вилансе, рейнклодт). Яблоки – бессарабского сорта, грушевые «в кадках разных сортов»: бланковые, бонкретьень, духовые, бланкетки. На куртинах в грунте росли вишни (владимирские, лецковские, морели, черные) и различные кусты (малина, крыжовник, красная, белая и черная смородина).

Согласно «Описи фруктовым деревьям, имеющимся в теплицах в Куртинном и Верхнем саду в 1851 г. на 1 января», имелось: абрикосовых деревьев – 34; вишневых – 206; виноградных лоз – 118; грушевых деревьев – 56; персиковых деревьев – 76; сливных – 63 и яблонь – 394[275]. Соответственно, с этих деревьев снимали урожай. Так, в 1851 г. было собрано персиков 5843 шт.; абрикосов – 3294 шт.; слив – 2172 шт.; вишен – 21 270 шт.; яблок – 19 269 шт.; арбузов – 97 шт.; дынь – 21 шт.; винограда – 13 пудов 14 ф.; земляники ранней – 11 505 шт.; земляники поздней – 1 пуд 5 ф.; клубники – 2 пуда 10 ф.; малины – 4 пуда 23 ф.

Как уже упоминалось, в теплицах выращивались десятки сортов цветов. Эти цветы в изобилии украшали дворцовые интерьеры как в Петербурге, так и в пригородных дворцах. Судя по всему, среди садовых мастеров имелись специалисты именно в области разведения цветов. Например, в 1840-х гг. счета на закупку цветов в Германии подписывал садовый мастер Л. Маркварт. Так, в феврале 1842 г. он предлагал купить «цветные семена голландских растений» в количестве 50 штук[276]. А в марте 1842 г. садовый мастер Л. Маркварт докладывал, что им «выписано… из Эрфурта… цветных семян разных сортов… на сумму 48 руб. 43 коп. сер.». Среди этих семян упомянуты летние сорта – Кальциольреа, Астер, Левкой, Илигощгенс, Виола, Алтеа, Петуниа, Дельфиниум, Шизантус – всего более 20 названий.

Упоминаются и двулетники: флоксы, мимоза – всего 12 названий. Выписывались из Германии и зимние сорта: аконитум, флоксы, всего 4 названия. Среди новых голландских растений упомянуты: Борониа, Амоушлис, Касине, Протеа, Полозалиа – всего 18 названий[277]. Из кустарниковых упомянуто 6 названий, среди которых пинус и таксус.

Садовый мастер Л. Маркварт летом 1842 г. выписал семена из Англии: «Выписано мною из города Кембритча от садовника Виднальса для Царскосельских оранжерей 46 георгинных кореньев на сумму 74 р. сер.», среди которых упоминаются сорта: Карлес XII, Гренадиер, Хайде Кинг оф розес, Лади лидле, Регина, Триумф, Принцесс Райле, Принце Альберт, Адвокате – всего 46 сортов[278]. В 1851 г. в дворцовых оранжереях выращивались левкои, фисли, гвоздика садовая, георгины махровые, пеляргонциум, роза центрофелиа разных сортов. Садовый мастер Кононов отмечал в рапорте, что «летних цветов ожидается до 20 000».

Тесные контакты с мастерами садового искусства Европы поддерживались вплоть до Первой мировой войны. При этом ведущими садоводами в Царском Селе очень часто работали подданные Англии, Германии и Голландии, которых периодически отправляли в командировки в Европу. Например, в начале 1911 г. Главный садовод Людвиг Ремпен подал рапорт, в котором, «ввиду не состоявшейся в прошлом 1910 г. командировки», просил отправить его в Европу на 20–25 дней для того чтобы изучить «типы построек фруктовых оранжерей с водяным отоплением». Свой маршрут он спланировал следующим образом: Германия (Дрезден, Франкфурт, Кельн и Гамбург); Франция и при необходимости Англия. После многочисленных согласований маршрут слегка поправили: северная Франция и Голландия, «где приобретается более 50 % товара». Любопытно, что чиновник для особых поручений при министре Императорского двора гофмейстер барон Кнорринг посчитал, что срок командировки следует удлинить, поскольку «надо 25 дней только на Германию». В результате Ремпен уехал в Европу, оставив «на хозяйстве» своего помощника Адольфа Гартмана[279].

Уровень, достигнутый царскосельскими садоводами к середине XIX в., в целом удерживался вплоть до 1914 г. Более того, после переселения семьи Николая II в Александровский дворец началось обновление парников и оранжерей. Если взять в качестве примера 1902 г., то 23 мая «Их Величествам» к столу доставили: 3 кг 3 фун. земляники; 1 кг 1,5 фун. винограда; 1 кг и 6 шт. персиков; 6 шт. абрикосов. Позже пошли малина и сливы, а 6 июня к императорскому столу подали первую дыню.

8 июня 1902 г. «Их Величествам» доставили: 3 корзины (5,4 фунта) земляники; 1 корзину винограда (2 фунта); 8 персиков; 5 абрикосов; 8 слив. Одновременно в кладовую Кухонного корпуса доставили 1 корзину (1,5 фунта) земляники и 1 корзину (10 шт.) персиков. Отмечу, что все эти данные взяты из напечатанного в типографии стандартного бланка, в котором имелись графы: дыни (14 июня к столу подали уже 3 дыни), клубника, мирабели, ананасы, вишни.

Любопытно, что если первые лица по каким-то делам уезжали из Царского Села, то все фрукты отправлялись на стол к их ближайшим родственникам. Например, 17 июня 1902 г. фрукты пошли к столу великих князей Владимира и Павла Александровичей. Периодически фрукты отправлялись императрице Марии Федоровне и в Главную кладовую[280]. Отмечу, что в 1902 г. в ведомостях совершенно не упоминаются клубника и ананасы. Николай II с супругой периодически посещали теплицы лично и как записал император в дневнике «…жрали фрукты и пили чай» (4 мая 1911 г.)

Согласно ведомости строительных кредитов в 1905–1908 гг. значительные средства выделялись на постройку бетонных парников (130 рам) в теплицах Верхнего сада, на постройку теплого парника для роз во дворе цветочных теплиц, на устройство водяного отопления в средней линии теплиц в Верхнем саду[281].

Повторю, что как среди специалистов императорской Фермы, так и среди садоводов всегда было много иностранцев. Когда началась Первая мировая война, это серьезно сказалось на взаимоотношениях сотрудников этих хозяйственных подразделений. Так, Дворцовой полиции пришлось заниматься делом главного садовода Царскосельского Дворцового управления Людвига Ремпена. В документах указывается, что уже в начале августа 1914 г. «при разговоре с некоторыми из служащих дворцовых оранжерей, я узнал, что… происходит большой ропот на то, что почему главный садовод Ремпен сохранил германское подданство, но еще не арестован и не выслан из России… какой-то немец с семьей приехал к Ремпену и жил пятеро суток без прописки и уехал только тогда, как только узнала об этом полиция. В субботу 2 августа двое рабочих не сняли шапку… кричал и приказал уволить… в воскресенье ни один из рабочих не вышел на службу… доложили Путятину… вызвал Ремпена… приказал принять рабочих обратно… Путятин хлопочет о принятии его в русское подданство, а, между прочим, тот же Ремпен два года тому назад говорил, а что я дурак что ли пойду в русское подданство»[282].

Далее «компромат» продолжал накапливаться. Как сообщалось в секретной записке Особого отдела управления Дворцового коменданта в ноябре 1914 г. «по полученным Дворцовым комендантом сведениям, главный садовод Царскосельского Дворцового управления Л. Ремпен восторгается будто бы военными успехами немцев и однажды при разговоре по телефону[283] высказался, что „Николай хотя и обещал много полякам, но это ему не удастся“»[284].