Похищение продавца приключений - Георгий Садовников

– В погоню! Их нужно вернуть, пока они не отняли мою Планету!

После этого гулко хлопнула дверь, и Помс вместе с Бирбиром с топотом и криками пронеслись вниз по лестнице мимо печенки.

– Мы должны немедля проникнуть в кабинет Помса. Пока он сам и Бирбир где-то гоняются за нами, – решительно распорядился командир. – Заодно и посмотрим на талант Помса. Если вы помните, писатель, уходя, оставляет его в своем кабинете. Я встречал тысячи талантливых людей, но, признаться, мне еще не попадался сам талант в натуральном виде. Интересно, на что он похож? На экзотический фрукт или диковинного зверька?

– И нам любопытно! Нам тоже! – загорелись и земляне и планетяне вместе с Мульти-Пульти.

А Белкин лишь улыбнулся. Видимо, натуральный талант ему не был в новинку.

Но время подгоняло. Наши герои покинули печень и поднялись по лестнице, освещенной талантом Помса, на самый верхний этаж. Здесь, в голове памятника, они увидели роскошную дверь, украшенную бронзой и музейной табличкой «Ум гения». Это и был кабинет живого классика.

– Командир! Там страшное чудовище! – напомнил юнга. – Что будем делать? Ворвемся как буря?

– Прежде всего мы поступим, как воспитанные люди, – хладнокровно возразил великий астронавт. – Постучим в дверь. Даже к чудовищу негоже врываться без стука, каким бы опасным оно ни было.

И он вежливо постучал в дверь.

– Так и быть, можете войти! – откликнулся чей-то нечеловеческий голос, но явно нехожий на грозное рычание.

Видимо, чудовище было очень уверено в своем могуществе и не считало нужным наводить ужас.

Теперь у командира не осталось ничего другого, как открыть дверь и предстать перед чудовищем, дабы не прослыть невеждой.

– Ну что ж, у меня появилась прекрасная возможность погибнуть героем, – сказал он просто, без рисовки. – Надеюсь, вы продолжите мое дело.

– Командир! Мы войдем вместе с вами! – воскликнули все.

– Тогда мы поступим нечестно: нас много, а он один. Нет, поединок есть поединок, – грустно улыбнулся командир.

И, не дав опомниться своим соратникам, он распахнул дверь и отважно вошел в кабинет. Его товарищи невольно зажали уши, готовясь к страшным звукам, производимым гигантской битвой, – к оглушительным взрывам, яростным крикам и жалобным стонам.

Им не пришлось ждать долго. Из кабинета донеслось леденящее душу шипение, и невидимое чудовище пригрозило:

– Только посмейте к ней прикоснуться. И я вас разорву, точно подушку. Выпущу перья и пух!

– Клянусь ее не трогать! Иначе мне больше не видеть приключений! – горячо пообещал Аскольд Витальевич.

Его товарищи не поверили своим ушам. Великий астронавт без боя отказался от «Книги»! Такого еще не бывало никогда. Знать, и вправду страж был невероятно силен.

Друзья астронавта не мешкая бросились к нему на выручку. Сталкиваясь в дверях плечами и лбами, мешая друг другу, они влетели в кабинет и обнаружили своего командира живым и невредимым. И… кроме него, в комнате никого не было.

– А где же оно, чудовище?! – изумились все, выискивая взглядом нечто огромное и дышащее огнем, бьющее смертоносным хвостом и скребущее стальными когтями.

– Прошу не обзывать! Пошлите меня на выставку, и там я займу первое место. По неописуемой красоте, – послышался оскорбленный голос.

Наши герои глянули под стол и увидели рыжего кота. Тот сидел в позе копилки и стерег миску со сметаной.

– Что уставились? Небось, узнали? – спросил он самодовольно.

– Мы видим вас впервые. И вы нас, конечно, извините. Но коты не говорят по-человечьи, – твердо молвил сыщик. – Они только мяукают, мурлычат. И орут под окнами по ночам.

– Остальные – да. А те, кого создал истинный гений, если нужно, вдобавок и споют, и спляшут. Гений может все! – сказал кот с апломбом. – Ну что? Наконец-то догадались? Никак?.. Неучи! Надо читать Пушкина! «И днем и ночью кот ученый все ходит по цепи кругом», – продекламировал рыжий. – Ученый кот – это я! Теперь собираюсь издать «Руслана и Людмилу» с указанием подлинного автора. Книга будет выглядеть так.

Он тронул лапой лежащий перед ним лист бумаги, пододвинул к нашим героям. Это был набросок обложки. По краям белой страницы кто-то старательно нацарапал виньетки, а в центре красовались имя автора и название книги:

КОТ УЧЕНЫЙ РУСЛАН И ЛЮДМИЛА Литературная запись А. С. Пушкина

– Это моя сказка, – вызывающе произнес рыжий, готовясь к защите. – Да и Пушкин не скрывает этого сам: «…и кот ученый свои мне сказки говорил. Одну я помню: сказку эту…», «Руслана и Людмилу», значит. Только не говорите Помсу. Он мигом присвоит себе. – И кот поспешно убрал листок под стол.

– Ну, а вас-то что сюда занесло? – поинтересовались люди.

– О, меня сюда занесли мои грандиозные планы! – ответил с пафосом кот. – Бьюсь об заклад, вы еще не видали таких сногсшибательных планов. А дело было так. Подхожу я к Помсу в одном кафе… где я обитал на кухне… и говорю со всей прямотой: «Я тот самый кот…» Он прямо-таки затрясся: «Ах, ах! Давай выклаывай все сказки». – «Только при одном условии, – говорю. – Если будешь меня кормить до отвала, отдам тебе все мои сказки. А нет, так нет». Мы сели в его корабль, и вот я здесь. Только боюсь, Помс не дождется ни единой сказки. Он кормит и кормит. А мне все мало и мало! Да и во всем мире не найдется столько сметаны и сливок, чтобы ублажить здорового кота!

– Он хохотнул и похлопал себя по тугому пузу.

За его спиной до самого потолка высилась гора картонных пакетов из-под сливок и сметаны.

– Но вы не тот кот, – задумчиво произнес Белкин. – Настоящий ученый кот был черно-белым. Я встречал его в Болдине, в светелке у Арины Родионовны, няни господина Пушкина.

– А вы-то сами кто такой? – возмутился кот, но в его зеленых глазах замелькало беспокойство.

Ему объяснили, и разоблаченный самозванец тут же потерял способность говорить по-человечьи. Он что-то возмущенно замяукал, но его никто не понял. Я^ык-то у него теперь был кошачий. Решив, что ему лучше смыться подобру-поздорову, рыжий плут подцепил зубами пакет со сметаной и выскочил за дверь.

Но людям уже было не до него. Их взоры жадно устремились к письменному столу Помса, где лежала «Книга». Это был толстеннейший фолиант, наверное, в тысячу страниц, в малиновом переплете с затейливым золотым тиснением. Под его красивой обложкой скрывалась самая секретная тайна!

Первым не выдержал Мульти-Пульти и с отчаянным криком: «Дайте почитать!» – кинулся к столу. За ним устремились все остальные и мигом окружили книгу.

– Ну, ну, ваше величество! Смелее! Откройте «Книгу». Вы это заслужили, – подбодрил командир вдруг оробевшего императора.

И в комнате возникла вакуумная тишина, ибо все присутствующие затаили дыхание. Мульти-Пульти набрался сил, перевернул обложку, и под ней оказалась… чистая страница.

Чистой были и вторая страница, и третья… Император поспешно перелистал «Книгу» от начала до конца, но все ее страницы были белы, как свежий снег. Ни единой тебе буквы, ни единой запятой и точки. Не говоря уж о восклицательном знаке.

– Теперь мы знаем, почему Помс прятал свою гениальную «Книгу», – произнес великий астронавт, не теряя присущего ему хладнокровия. – Потому что она не написана! Ее нет!

– Тогда, выходит, памятник Помсу поставили зря? – спросил простодушный юнга.

– А вы думаете, легко быть памятником? – вдруг раздался посторонний голос, и кто-то тяжко вздохнул.

Удивленно оглядевшись по сторонам, наши герои поняли, что с ними заговорил сам памятник. Только на самом деле это был не голос, ибо памятники, даже самые знаменитые, лишены дара речи.

Аскольд Витальевич и его соратники, находясь в голове памятника, услышали его мысли. И если они были похожи на голос, то лишь по одной причине: памятник думал басом.

– Да, многие нам завидуют, – продолжал памятник. – Мол, как это здорово: стоишь и не дуешь в ус, а тебе оказывают знаки уважения – почетные караулы и к ногам цветы. Букеты! Венки! И никому невдомек, как тяжела наша жизнь. Летом – зной и дожди. Зимой – снег и холод. Но если бы только это! Невыносимей всего душевные муки, которые нам приходится сносить. Насмешки тех, кто уверен, что тот, кому поставили памятник, этой чести не заслужил. И кое-кто в тебя исподтишка плюет. А то и швырнет гнилой помидор, – пожаловался памятник.

– Не может быть! Чтобы в вас? Здесь, на Планете? – не поверили все.

– И в меня тоже. Я, увы, не избег этой горькой участи. Уже давно среди планетян появились люди, которые сомневаются в величии Помса. Но если это и так, при чем тут я? Разве я воздвиг себя сам? Вот и плачут памятники по ночам, когда их никто не видит, обливаются горькими слезами по всей Вселенной. Люди утром думают: это-де роса. А я даже нажил себе язву.

– Наверное, это из-за нас, – повинились бывшие узники желудка. – Хотя мы вроде бы не острые и не кислые. И даже, наоборот, веселые люди.