Любит, не любит… - Трэйси Петерсон

Он вопросительно поднял бровь, но решил не развивать тему. Минуту спустя он спросил:

— Как ты в последнее время?

— Я? Да хорошо.

— Все еще одна?

Тогда, на пляже, она разоткровенничалась, сказав, что ей трудно быть одной.

— Справлюсь.

Его колющий взгляд несколько смягчился, он осушил бокал.

— Мне тоже не хватает Ника. Хоть я и не видел его столько лет, это ничего не меняет. Такие люди, как он, оставляют после себя огромную прореху.

Аманда грустно улыбнулась. Эдвин поднялся и поставил пустой бокал на стол. Она тоже вскочила, чтобы проводить его, и они случайно столкнулись. Эдвин стал медленно склоняться к ней, и она почувствовала, что должна немедленно прекратить это, но даже не шевельнулась.

От прикосновения его губ она испытала шок. Его рука тем временем коснулась ее затылка, а другой он обнял ее за талию и прижал к себе.

Этот поцелуй был гремучей смесью страсти, отчуждения и нежного познания друг друга. Наконец он оторвал от нее свои жадные губы и заглянул в ее глаза.

Аманда опустила веки, распрямилась и высвободилась из его объятий. Но прежде он успел что-то шепнуть ей — она даже не разобрала, что именно, — и ушел. А молодая женщина так и осталась стоять, уставившись в одну точку.

Прикасаясь пальцами к дрожащим губам, Аманда все еще чувствовала его вкус, нежность его губ.

Утром ей пришлось принять ледяной душ, чтобы избавиться от эротических мечтаний, которые мучили ее всю ночь. Она пыталась внушить себе, что это было умопомешательство, но сердце твердило ей, что она жаждет повторения.

Дух ее покойного мужа еще витал в стенах дома, а она уже целовала другого. И кого? Эдвина!

В те несколько мгновений пустота в ее теле заполнилась теплом его прикосновений, вкусом его губ, нежной силой его рук. Она чувствовала себя в безопасности. Она чувствовала себя… любимой!

Нет, это просто иллюзия, порожденная одиночеством и подстегнутая алкоголем. Эдвин слишком далек от столь высоких чувств. Он только начал проявлять признаки зарождающегося доверия, но ведь до этого все время ненавидел ее! Да и ей было нелегко влюбиться в кого-то — слишком мало времени прошло со смерти Николаса.

Она опаздывала на завтрак и, решая, идти ей или нет, все же сделала выбор не в пользу трусости. Это только отложит выяснение отношений. Нельзя же вечно избегать Эдвина.

Его столик стоял далеко и он не видел, когда она вошла. Но как только она села, то почувствовала его внимание. Он не забыл прошлую ночь.

Позже Эдвин, постучавшись, вошел в ее кабинет. Аманда точно знала, кто пожаловал, поэтому не оторвала глаз от конверта, который вскрывала, и не поднимала взгляда до тех пор, пока он не подошел к столу.

— Ты в порядке? — тихо спросил он.

— Конечно. — Она положила на стол листок бумаги, который держала в руке. Если пальцы задрожат, это ее выдаст. — Я немного перепила вчера, но, в общем, все хорошо.

— Нет, ты не перепила.

— Вино несколько снизило барьеры.

Эдвин молчал долго, и это заставило ее вновь взглянуть на него. Он смотрел на нее в упор.

— Это все детские оправдания, Аманда.

Черт его подери, почему он решил, что она оправдывается?

— Я не собираюсь обсуждать вчерашний инцидент, — сказала она так, словно ее это нисколько не трогало. Надо было просто забыть о том, что произошло.

Но у Эдвина было на этот счет другое мнение.

— Может, ты и права. — Он перегнулся через стол и внезапно поцеловал ее.

Аманда раскрыла рот от удивления, и это, должно быть, выглядело, как приглашение.

Второй поцелуй продлился всего секунду. Феннесси отпустил ее и отступил назад, засовывая руки в карманы. Аманда вскочила, оперлась ладонями на стол и гневно спросила:

— Какого черта ты это делаешь?

— Провожу эксперимент. — Его глаза блеснули.

— Так иди и ставь свои эксперименты на других!

Он смотрел на нее с сожалением.

— На кого ты сердишься? — спросил он. — На меня или на себя?

На обоих, хотелось сказать ей. Она ощущала странную вину, была смущена и пугала саму себя.

— У меня дела, — буркнула она, усаживаясь на место и беря в руки конверт. — И тебе, я думаю, тоже есть чем заняться.

Она ни разу не взглянула на него больше. Эдвин вышел и захлопнул за собой дверь. Аманде пришлось отложить письмо, потому что она не могла сосредоточиться и шрифт пишущей машинки плясал у нее перед глазами.

В течение нескольких дней ей удавалось избегать его общества, но она знала, что он следит за ней, и зачастую со странным выражением лица.

Фрэнк как-то привез отделочные материалы. И, пока Чед с Эдвином разгружали машину, Аманда пригласила его в дом, чтобы поблагодарить и угостить чашкой чая перед отъездом.

Вчетвером они сидели за столом в столовой, и Фрэнк особенно нахваливал кулинарные способности Софи. Заметив это, Аманда сказала:

— Тебе надо захватить с собой пару пирожных. Я заверну. — Это была лишь малая толика награды за то, что он оказал колледжу такую услугу.

После того как Фрэнк вышел во двор, появился Эдвин.

— Он живет один? — спросил он у Аманды, убиравшей со стола.

— Да. Жена бросила его еще до того, как он переехал сюда, — объяснила она, положила несколько пирожных в небольшую коробку и, быстро догнав Фрэнка, вернулась в дом.

Эдвин отнес тарелки и чашки в посудомоечную машину и закрыл ее.

— У него есть дети?

— Двое. Они иногда бывают у него, но живут с матерью. Фрэнк хотел бы чаще видеть их, но тогда будет трудно управляться с фермой, большое хозяйство отнимает много времени. А их мать не желает, чтобы он брал их к себе.

— А почему он опять не женился?

Аманда повернулась и увидела, что Эдвин стоит неподалеку и смотрит как-то слишком взволнованно.

— Не знаю. Наверное, не захотел повторять старые ошибки.

Эдвин не отрывал от нее взгляда. Казалось, что он хотел проникнуть в ее разум.

— Ты тоже опасаешься вновь испытать боль потери, как с Николасом?

Аманда сглотнула.

— Да.

Может, ее брак и не был наполнен той страстью, какую описывают поэты, но все же она любила Николаса.

Во взгляде Эдвина сквозило сомнение.

Он не верил ей, и она сама подтолкнула Эдвина к этому вчерашней ночью, когда поддалась его поцелую. Да, с его стороны это был лишь жестокий эксперимент, ради проверки ее истинных чувств. Неудивительно, что столь гордая женщина почувствовала себя оскорбленной.

— Ты многого не понимаешь, — сказала Аманда. — И никогда не понимал.

— Так расскажи мне. — В его голосе слышалось напряжение.

— Нет, — покачала головой она, не желая походя касаться того, что было ей все еще очень дорого.