Погоня за призраком - Элизабет Торнтон

Правда, дядя Джесон тоже любил задавать вопросы. Он без конца расспрашивал Марка тогда, когда они ждали маму в гостиной, и потом, когда катались в коляске. Впрочем, дяде Джесону это было простительно, он же родственник.

Марк задумался над тем, можно ли верить дяде Джесону, и решил, что если тот приедет сегодня на коляске и не забудет его покатать, то можно. Конечно, не так, как маме, но тоже можно.

Теперь оставалось лишь немного подождать, чтобы увидеть, умеет ли дядя Джесон держать свои обещания.

Контора мистера Армстронга на Пэлл-Мэлл располагалась на втором этаже здания, над скобяной лавкой. Внутри контора выглядела запущенной. Сейчас в ней находился только один клерк — молодой парнишка, после каждой фразы сморкавшийся в большой белый платок, который он не выпускал из рук.

— Пыль, — коротко пояснил он.

Джесон был уже здесь, но мистер Армстронга отсутствовал. Однако клерк заверил, что тот должен появиться с минуты на минуту, провел их в кабинет адвоката и оставил одних.

В обществе Джесона Гвинет чувствовала себя натянуто, а он, напротив, держался легко и непринужденно. Помог Гвинет снять ее зеленую летнюю пелерину, сказал что-то относительно погоды и предложил стул.

Свое зимнее пальто он тоже снял и повесил рядом с пелериной Гвинет. Было видно, что пальто сшито у хорошего портного, как, впрочем, и темный сюртук Джесона, обтягивавший его плечи, словно вторая кожа. Когда он придвигал стул Гвинет, было видно, как перекатываются под тонкой тканью сильные мускулы.

Гвинет вдруг подумала о том, что Джесон может прочитать эти мысли по ее лицу, и покраснела. Да, она покраснела точно так же, как Мэдди! А когда Джесон, заметив краску на ее лице, удивленно поднял брови, окончательно сконфузилась.

Положение спас Марк, громко спросивший:

— Мама, а почему в этой конторе такой кавардак?

— Не знаю, — ответила Гвинет, глядя на разбросанные по всему столу и даже по полу бумаги. — Некоторые люди привыкли не замечать беспорядка.

— И мистер Армстронг из их числа, — подхватил Джесон. — Впрочем, как успел мне рассказать клерк, наш адвокат еще и миссионер-проповедник и большую часть времени проводит не в Лондоне, а в разъездах.

— А как же его… клиенты? — спросила Гвинет, с неудовольствием выговаривая последнее слово.

— Не знаю, — пожал плечами Джесон и добавил, глядя на входную дверь: — А вот, кажется, и сам мистер Армстронг.

Да, это был мистер Армстронг — пухлый маленький человечек с розовыми щеками, сияющей лысиной и веселыми маленькими глазками.

— Простите, что заставил долго ждать! — энергично воскликнул он, проходя к столу. — Меня зовут Бенджамен Армстронг. А вы, как я понимаю, миссис Бэрри, мистер Рэдли и мистер Марк Бэрри.

Он уселся в кресло и сложил на столе свои пухлые ручки.

— Нет ничего приятнее на свете, — объявил мистер Армстронг, — чем воссоединять родственников.

Окажись жизнерадостный мистер Армстронг ее соседом, Гвинет была бы только рада, но в качестве своего адвоката ей хотелось бы видеть кого-нибудь другого. Она кивнула Марку, и тот поспешно встал и попросил разрешения выйти.

— Нет, нет, — запротестовал мистер Армстронг. — Оставайтесь с нами, мистер Марк. Условия завещания касаются каждого из вас, поэтому вам тоже будет полезно послушать то, что я сейчас скажу.

Гвин насторожилась, посмотрела на Джесона, но тот лишь пожал плечами, продолжая сидеть, вытянув ноги, без улыбки глядя на мистера Армстронга и, казалось, забавляясь всем, что происходит.

— Мама?

Она посмотрела на Марка, снова кивнула, и тот опустился на стул.

— Думаю, нет необходимости зачитывать завещание целиком, — начал мистер Армстронг, обводя всех по очереди орлиным взглядом. — Условия его очень просты. Вся сумма — десять тысяч фунтов — дается вам, миссис Бэрри, для того, чтобы вы могли распоряжаться ею по своему усмотрению, но после вашей смерти весь капитал должен перейти к вашему сыну.

— Мне ничего не нужно, — наклонилась вперед Гвинет. — Я хочу, чтобы все деньги достались Марку, как только он достигнет совершеннолетия.

— Боюсь, что этот вопрос не в моей компетенции, — развел руками мистер Армстронг.

— А не можем ли мы… — Гвинет взглянула на Джесона, надеясь найти у него поддержку, но тот был занят рассматриванием своих туфель. — Не можем ли мы обратиться к нашему анонимному благодетелю с просьбой изменить эти условия?

— Боюсь, что нет. Я получил совершенно четкие инструкции. Мой клиент не желает, чтобы с ним связывались. Так что любая встреча с ним или с ней невозможна.

— Но… Разве нельзя написать ему или ей письмо? Хотя бы для того, чтобы поблагодарить за деньги?

— Нет, — отрезал Армстронг. — Вы захотите узнать имя своего благодетеля, и это вполне естественно. Но я получил строгие указания оставить это в тайне. Обычно тайные благодетели именно так и поступают, чтобы те, кому они помогли, не чувствовали себе обязанными. Поставьте себя на место вашего дарителя, и вы поймете, что я имею в виду.

Гвинет не знала, что ей на это ответить.

— Джесон? — спросила она.

— Что? — спохватился он, выходя из задумчивости. — Скажите, мистер Армстронг, а что будет, если миссис Бэрри откажется принять эти деньги?

— Но это же не так? — удивленно вскинул брови мистер Армстронг.

— Нет, не так, — быстро подтвердила Гвинет, кидая в сторону Джесона раздраженный взгляд.

«Нашел время для шуток!» — сердито подумала она, улыбнулась мистеру Армстронгу и сказала:

— Продолжайте, мистер Армстронг, прошу вас. Вы что-то хотели добавить?

— Ах да. Когда ваш благодетель сочтет нужным, он или она откроет свое имя. Так что все, что вам нужно, так это только набраться немного терпения.

— Немного терпения? Ничего не понимаю! — воскликнула Гвинет. — Почему нужно ждать? Почему нельзя сказать все сразу?

— Как я уже говорил, такова воля моего клиента, — рассмеялся мистер Армстронг. — Спокойствие и терпение, миссис Бэрри, терпение и спокойствие.

Дверь кабинета отворилась, и появился клерк.

— Документы по наследству Бэрри, сэр, — сказал он.

— Спасибо, Томас. — Армстронг быстро просмотрел два исписанных листа. — Да, все ясно и просто, как я и говорил. Мистер Рэдли назначается вашим попечителем, миссис Бэрри, и вашим опекуном, мистер Марк.

— Дядя Джесон будет моим опекуном? — с восторгом переспросил Марк.

Сначала Гвинет была ошеломлена, затем пришла в ярость.

— Я сама воспитываю своего сына, — закричала она. — Я его мать! Это твоих рук дело? — спросила она, оборачиваясь к Джесону.

Джесон медленно поднялся и заговорил, глядя ей в глаза: