Записки полицейского (сборник) - Александр Дюма

Я опередил его, подошел со шляпой на голове к госпоже Грей и с почтительнейшей вежливостью обратился к ней:

– Сударыня, если вы иностранка, если вы в первый раз оказались в Лондоне и не надеетесь найти приют у родственников или друзей, то позвольте указать вам, хотя бы на первое время, вполне пристойную гостиницу, где ничто не нарушит вашего уединения. Вот адрес, сошлитесь на меня содержателю этого отеля. Мое имя господин Уотерс: я полицейский агент и всецело к вашим услугам, если вдруг у вас появится необходимость в моей помощи.

Вдова поблагодарила меня с очаровательной улыбкой.

Прошло шесть недель со дня моей встречи с благородной дамой; признаюсь, воспоминание о ней совсем было изгладилось из моей памяти, как вдруг мистер Робертс, содержатель гостиницы, куда я адресовал ее, своим приходом напомнил мне о ней.

Старый приятель прежде всего сообщил мне, что госпожа Грей – женщина бедная, но это не было для меня новостью. К тому же он прибавил, что она со дня своего приезда в Лондон закладывала или продавала все свои драгоценности и даже одежду. Закончил свой рассказ мистер Робертс тем, что молодая женщина уже второй месяц не платит за квартиру и положение ее день ото дня становится все хуже, она оказалась на грани полной нищеты.

– Я почти уверен, – прибавил он, завершая свой рассказ, – что мать и ребенок буквально умирают от голода.

– Они жалуются? – спросил я.

– Нет, – покачал головой мистер Робертс, – мать так же холодна, так же спокойна, так же скрытна, как и в первые дни после своего появления у меня, но она бледнеет, худеет и слабеет и уже в таком состоянии, что едва держится на ногах.

– Навещает ли ее адвокат Гейтс?

– Он однажды приходил к дверям комнаты госпожи Грей, правда, напрасно, но ежедневно от него поступают письма.

Потом, обратившись к моей жене, он сказал:

– Вы были бы очень добры, если бы потрудились навестить эту несчастную мать. Вы знаете, что я человек одинокий и мне трудно и даже невозможно проникнуть в тайны этой молодой дамы. Пребывание ее в Лондоне, очевидно, имеет какую нибудь важную причину, иначе что заставило бы ее, лишенную каких либо средств к существованию, обрекать свое дитя и саму себя на голодную смерть?

Жена моя быстро собралась, оделась и в сопровождении мистера Робертса отправилась в отель на Шеррард-роуд. К крайнему удивлению мистера Робертса и моей жены, они застали в вестибюле отеля господина Гейтса, пребывавшего в состоянии какой то самодовольно-восторженной радости. Он потребовал от мистера Робертса счет с расходами госпожи Грей, чтобы оплатить его, присовокупляя к высокомерным обещаниям своего покровительства известие о предстоящем бракосочетании с миловидной вдовой.

Изумленный мистер Робертс побежал на первый этаж, где находилась комната госпожи Грей, чтобы выяснить у молодой женщины, следует ли верить странным словам господина Гейтса. Мистер Робертс постучался в дверь, и едва слышный голос пригласил его войти.

Бледная, как смерть, с лихорадочно поблескивающими глазами, госпожа Грей смотрела на своего малютку, сидевшего возле нее за столом, уставленным винами и сластями. Несчастная мать в слезах прижималась к малютке, который уже два дня ничего не ел. Мистер Робертс до того был растроган и испуган, что не посмел обратиться с вопросом к матери-страдалице, он лишь пробормотал слова извинения и удалился, тихонько притворив за собой дверь.

Жена моя со слезами рассказала мне о происшедшем, и этот рассказ пробудил в моей душе удивление и ужас. Связь госпожи Грей с Гейтсом казалась мне кощунством. Сверх того, невзирая на свой надменный вид, Гейтс, по моим сведениям, был беден, а порой даже скатывался до нищеты.

Какая же таинственная сила могла заставить такого корыстного человека, как Гейтс, связать свою судьбу с женщиной, не имевшей никаких средств? Безумием было бы приписывать этот поступок сердечному влечению, тут, должно быть, руководствовались каким нибудь другим, более существенным мотивом. Мне это казалось очевидным, тем не менее следовало установить истину.

На другой день я решился посетить госпожу Грей. Направляясь к ее жилищу, я встретил одного из моих сослуживцев – Джексона, который в подробностях знал все о жизни Гейтса.

– Не может быть другой причины, которая настолько увлекла бы этого отъявленного негодяя, – поведал он мне, – как жажда наживы. Без сомнения, он из достоверного источника узнал, что госпоже Грей досталось или достанется богатое наследство, и он просто-напросто мечтает завладеть состоянием, женившись на той, которая вправе распоряжаться им сама.

– Вполне может быть, что вы правы, друг мой, но я очень опасаюсь, что не удастся найти точных и достоверных тому доказательств.

– Я тоже так думаю. Кстати, очевидно, что у Гейтса в настоящее время появились деньги, хотя и неизвестно, откуда он их берет. Он всегда щегольски одет, и эта привычка перешла даже к его помощнику, Риверсу. Тот также обновил свой гардероб, и уже больше месяца показывается в таких же ослепительных и шикарных нарядах, как и его хозяин! Ха-ха-ха! Любезный Уотерс, теперь я, кажется, припоминаю имя этой дамы…

– Грей.

– Грей? Ну, так значит, я ошибаюсь… она не имеет к делу никакого отношения. Того господина, о котором я говорю и который приходил о нем справляться, звали Уольтон или Шельтон.

– Чего же допытывался этот господин? Какого рода были их отношения? Что могло быть между ними общего?

– Едва ли могу вам сказать. Впрочем, хлопоты, предстоявшие нам, кажется, сами собой устраняются. У Шельтона – да, кажется, так звучит его имя – у Шельтона был славный дом в Найтсбридже. Однажды он явился в полицейское управление с заявлением, что Гейтс похитил у него банковский билет на пятьсот фунтов стерлингов, а также многие другие вещи, которые Гейтсом собственноручно были доставлены в один из домов Сити. Мне помнится, заявитель прибавил, что хозяин того дома умер. Господину Шельтону посоветовали принести свою жалобу в магистрат, а он вместо этого возвратился в полицию и сообщил нам смущенным и взволнованным голосом, что совершил страшную ошибку – господин Гейтс совсем не виноват! – заключил Джексон.

– Это кажется мне довольно странным.

– Да, действительно непонятно, но я не вижу никакой связи этого дела с его знакомством с госпожой Грей. Как вы думаете, имеет ли смысл расспросить Риверса? Я этого чудака знаю, и мне не трудно будет встретиться с ним сегодня вечером.

– Делайте, как сочтете нужным, друг мой: повидайтесь с Риверсом, а я отправлюсь к госпоже Грей.

Молодая женщина приняла меня весьма вежливо, но я тотчас заметил, что она много плакала: глаза ее были красными, а дыхание – прерывистым и тяжелым. Но госпожа Грей безмолвствовала, и ее скрытность приводила меня в крайнее недоумение.

– Гейтс обманул вас, сударыня, – сказал я, сразу приступая к сути дела. – Гейтс не в том положении, чтобы обеспечить потребности ваши и вашего сына. Я в этом уверен. Кроме того, у Гейтса нет к вам никаких чувств – стало быть, один лишь корыстный интерес заставляет его так поступать.

Госпожа Грей выслушала эти слова с совершенно отсутствующим видом. Она какое-то время оставалась спокойной, наконец, произнесла довольно холодно:

– Я очень хорошо знаю, сударь, что причины, заставляющие так поступать господина Гейтса, корыстны. Но, – содрогнувшись, прибавила молодая женщина, – и мои намерения имеют не лучший источник: я ради моего сына выхожу замуж за господина Гейтса. Я также знаю, что мой будущий муж не только не богат, но даже несостоятелен.

Я невольно встал со стула и посмотрел на госпожу Грей так, будто спрашивал, кто из нас лишился рассудка – я или она.

– Вы видите в этом одни противоречия, – сказала молодая женщина, пытаясь улыбнуться. – Но наберитесь терпения, скоро вы все поймете. Поскольку я дорожу вашим мнением обо мне, господин Уотерс, то считаю себя обязанной раскрыть перед вами условия этого брака. По совершении священного таинства господин Гейтс и я разойдемся, и для того, чтобы это было исполнено по закону, заранее подготовлен акт, с взаимного нашего согласия, который завтра же будет подписан при свидетелях.

– В своем ли вы уме, сударыня? Неужели вы убеждены в возможности осуществления подобного проекта? В какой бы форме его ни совершили, он будет незаконным. Закон не может признать действительной подпись в акте о разводе, поскольку она перечеркивается торжественно принятым обязательством любить, уважать супруга и повиноваться ему.

Выслушав эти слова, госпожа Грей побледнела и оперлась на каминную полку.

– Нет, милая госпожа Грей, ничего не выйдет! Гейтс очень хорошо это знает, и я не ошибусь, если предположу, что, уже соединенный с вами священными узами брака, этот человек будет смеяться над вашей доверчивостью!

– Если ваши слова справедливы, господин Уотерс, – в отчаянии вскрикнула несчастная, – то я разорена, я погибла! А дитя мое! Милое мое дитя! Куда же мы с ним денемся! О! Если бы небо сжалилось над нами и мы воссоединились в могиле с его отцом!