Восхождение к Шамбале - Илья Николаевич Баксаляр

сознание. Это будет ее победа над сильным и здоровым человеком. Она шла по пятам, цепляясь за ноги, мешая идти и уговаривая остановиться. Всеми силами старался не реагировать на нее, но сила ее коварства заключается в умении терпеливо ждать своего часа.

Наконец голова совсем закружилась, сознание перестало бороться. Мне захотелось на все плюнуть, остановиться, усталость подкашивала ноги, страшная одышка с острой болью выдавливала легкие, выворачивая их наружу. С каждым новым шагом голова начинала сильнее кружиться, казалось, последние силы покидают меня. Страшно хотелось остановиться, единственное, что не давало сделать это, был стыд за свою слабость. Но и он постепенно уступал напору горной болезни, которая тихо нашептывала: «Остановись, передохни, пожалей себя». Мысли, мысли, они давили на сознание своим предательством. «Перестать себя жалеть! Вот что сейчас мне нужно!» Я гнал прочь подлые советы, пытаясь зарядить себя позитивом. Но усталость рушила все мои лучшие намерения. Еле плетясь по тропе, по которой, наверное, могли пройти только дикие козы, и то не по собственному желанию, все время отгонял от себя холодные руки горной болезни, стремящиеся покорить мой рассудок.

Из последних сил, на дрожащих ногах, с диким страхом в глазах, задыхаясь, я шаг за шагом следовал за монахом. Еще немного – и не выдержу. Сознание било в колокол тревоги, в голове все помутнело. Но вот лама вышел на широкую каменную площадку. Здесь местами лежал снег и было очень холодно. Однако я был страшно рад этой остановке и тому, что смог буквально доползти до привала. Теперь у меня была возможность передохнуть и привести свое потрепанное сознание в порядок. Никогда в своей жизни я не уставал так, как на этом подъеме, хотя был все-таки человеком тренированным и, как раньше считал, довольно выносливым.

Глава 15

Поднимаясь за ламой, чувствовал себя некомфортно из-за того, что я не такой же сильный и волевой. Глядя на него, не мог понять, откуда у этого человека, который большую часть жизни проводит в стенах монастыря, посвящая себя заповедям Будды, столько сил и здоровья. Лама сел на голые камни, кое-где покрытые льдом, и стал медитировать. Его лицо было спокойным и безмятежным, руки лежали на коленях ладонями вверх. Создавалось впечатление, что он загорает, хотя ветер с дождем и снегом изо всех сил били в лицо.

Я поежился и укутался в капюшон куртки. Противные капли дождя тонкими иголками впивались в лицо. Как можно медитировать в таких условиях? Монах превратился в неподвижную статую, внезапно возникшую на отвесной безжизненной скале.

Наблюдая за ламой, я не заметил, как уснул. Подлая усталость, нехватка кислорода и мое слабоволие сломили меня на пути к неизвестности. Очнулся я от легкого толчка в плечо. Лама стоял надо мной и, улыбаясь, протягивал мне руку. Открыв глаза, долго не мог понять, где я. Веки были тяжелыми, все тело заливала вязкая теплота. Вспомнилось холодное зимнее утро, ты лежишь в теплой кровати, но надо вставать и идти на работу. Мягкая постель не отпускает тебя, стараясь удержать теплом и тем расслабляющим комфортом, который бывает так трудно покинуть. Хочется еще полежать часик-другой. Хотя бы еще минут десять, и так до бесконечности. Но передо мной была протянутая рука ламы, за которую я невольно ухватился. Поднявшись, удивился перемене погоды. Было темно. Долго не мог понять, хлопая пустыми глазами, был ли вечер или наступило утро. Где-то проблескивали лучи солнца, освещая белоснежные пики гор, внезапно выросшие перед моими глазами. Я поежился от холода, но уже чувствовал себя намного лучше.

Лама сунул мне в руки батончик и жестом предложил перекусить. Это был длинный рулет с начинкой из сладостей и орехов. Он был как нельзя кстати, калорийные орехи вперемешку с медом взбодрили нас, и мы опять тронулись в путь.

Монах ничего не говорил, он шел прежней воздушной походкой. Солнце всходило над горами. Иногда прямо на нас налетало небольшое белое облачко, и все становилось белым и расплывчатым. Затем оно так же быстро рассеивалось, и перед нами открывался великолепный вид на красивейшие в мире горы. Огромные, светящиеся в лучах восходящего солнца скалы вырастали одна за другой, их белые шапки сияли ярким золотым отблеском, порой напоминая мне златоглавые купола наших церквей. Золото блистало вокруг, снежные шапки окружающих гор создавали незабываемую картину нового дня. Так Гималаи встречают новый день, приветствуя его всей своей мощью и красотой, не жалея золота и света. Ведь только эти горы могут позволить себе разговаривать с солнцем на равных и в то же время отдавать великую дань светилу, которое в Тибете пользуется особым почтением.

Я шел за ламой, не зная маршрута и цели, полностью доверившись ему. Его теплая энергетика звала за собой, настраивала на преодоление трудных испытаний, манила таинственностью и изменяла меня на глазах. Рядом с ним было комфортно, не беспокоили сомнения, тревожные ожидания исчезли сами собой, темные отблески внутри меня постепенно исчезали, открывая путь ярким лучам позитива, порожденным присутствием этого загадочного и одновременно открытого человека.

Весь день мы шли по горной тропе. Страх, отчаянно цепляясь за каждую возможность, покидал меня, признавая сквозь зубы свое поражение. Мне стало легче, и внимание переключилось на природу, на острые вершины гор, огромные снежные хребты и, конечно, на небо. Все оно сияло отблесками снежных гор. Взгляд остановился на чем-то непонятном. Там, в вышине, размахивая огромными крыльями, парил орел, явно высматривая добычу.

– Вот это да! Орел! Настоящий орел! Но как он смог подняться на такую высоту?

Я восхищенно наблюдал за гигантской птицей, которая величественно парила в воздухе, конкурируя с самим ветром. Мы поднимались вверх. Я обратил внимание, что ноги начали скользить, приглядевшись, понял, что мы идем по леднику. Вокруг все было в снежных заносах. Солнце слепило глаза, я не мог смотреть по сторонам из-за ярких солнечных зайчиков. Незабываемое зрелище, жаль только, что у меня не было солнцезащитных очков. А без них глаза слезились, и от острой боли мне приходилось зажмуривать их.

Восхождение продолжалось, лама шел по широкому пологому подъему, не видя дороги. Теперь по ней действительно было страшно идти, ноги все время скользили, я часто спотыкался, поскальзывался и падал, изо всех сил цепляясь за любые выступы в каменной стене. Иногда казалось, что я вот-вот свалюсь с этого ледника. С каждым шагом внутри меня все отчетливее вырисовывались леденящие душу картины из моего будущего, полет в бездонную пропасть.

Подняв голову, бросил взгляд на ламу, к моему изумлению, он уверенно, с легкостью