Опасный выход - Лана Рисова

Она рассеянно кивнула, погрузившись в свои мысли.

— Обойдемся тем, что есть, а там мои люди должны нас встретить. — По крайней мере, я надеялся на это. — Жаль, хирш не добыть, с ним было бы куда спокойнее.

Девушка вместе со мной посмотрела на осколки пластинчатого доспеха, который должен закрывать торс. Гибкий и прочный, он мог сдержать удары челюстей множества тварей, но не выдержал прямого попадания, направленного плетуном смертоносного клубка.

Взгляд Лиссэ медленно скользил по разрозненным кускам.

— Да, — проговорила она наконец, — собрать можно, но слишком муторно и долго — не стоит того. Давай завтракать, до нашего выхода я должна сделать кучу дел.

Я не мог понять — набивает ли она себе цену либо действительно настолько искусна в плетении, что готова собрать хирш по кускам при наличии времени. Никогда не слышал о возможности починки этого панциря, притом что восстановить его было бы куда безопаснее, чем добыть новый.

Мы перекусили, и я вернулся к своему занятию, краем глаза наблюдая за действиями человечки. Она помыла и убрала посуду, рассортировала съестные припасы, лежащие в нишах, — часть убрала в вещевые мешки, остальное, подумав, оставила на месте. Потом ушла в свои комнаты, и я долго ее не видел, практически до вечера. Она вышла лишь однажды, сильно подавленная, предложила мне вяленое мясо и, отказавшись составить компанию, ушла в учебные залы. Больше она меня ни о чем не спрашивала, а я решил не беспокоить ее разговорами, хотя изнывал от любопытства. Руки автоматически выполняли свою работу — проверяли, приводили в порядок оружие и одежду. Жаль было утерянных ножен для одной из гитачи, но я питал надежду найти их на месте моего гм… ранения.

Когда свет шакров начал постепенно тускнеть, Лиссанайя наконец появилась в гостиной пещере и занялась ужином. Холодная юфа была так же хороша, как и горячая, а ароматнейшее пюре, как я понял, мы ели в последний раз, потому как его приготовление требовало определенного времени. Я попросил девчонку помочь мне починить ширтани — штаны из чешуи пресноводного снорга, являющиеся неотъемлемой частью походного снаряжения хассура и, несмотря на свою легкость и мягкость, представляющие собой скорее доспех, нежели вид одежды. Раз уж она такая искусница — пусть напряжется. Девушка провозилась какое-то время и принесла их мне практически в новом виде вместе с сиршани. Неплохо! Сама же она появилась утром в неизменном синем шарсае поверх клетчатой сиршани и странного вида синих штанов из непонятной ткани. Сдержав порыв облапать ее ноги (исключительно из любопытства по поводу состава ткани), обратил внимание на странной формы обувь со шнуровкой. По тому, как она ступала, было ясно, что обувка чрезвычайно удобна.

— Ну что, ты готова? — спросил я, закидывая на плечи потяжелевший от припасов мешок поверх гитачи, одна из которых была в импровизированных ножнах из куска выданной мне Лиссэ кожи.

Девушка покрутилась на месте, буркнула что-то себе под нос и, вздохнув, кивнула:

— Готова.

Когда мы подошли к выходу из жилых пещер, Лиссэ задержалась у большого зеркала в холле.

— Чтобы когда-нибудь вернуться, — пробормотала она, встречаясь взглядом со своим отражением, и, запечатав дверь, уверенно повела меня по тускло освещенным тоннелям.

В первые же дни пути я убедился, что Лиссэ действительно искусная плетунья. Конечно, было заметно, что она не только обеспечивает безопасность, но и, к моему большому удовольствию, пытается, похоже, произвести на меня впечатление. Что ж, она могла бы и не стараться, я и так был поражен до глубины души. За несколько дней — небывалое дело! — мои гитачи ни разу не покидали своих ножен, а гарш — удобного чехла на поясе, хотя я всем телом чувствовал опасность, окружающую нас со всех сторон. Девушка изящно и ловко обходила все препятствия, то прикрывая нас, как она говорила, маскировочной сетью, то, наоборот, расцвечивая наши льйини ярким ультрамарином, тем самым отпугивая не особо решительных сноргов, стараясь избегать любых конфликтов с хозяевами пещер. Черви сомнения изгрызли меня вконец, и на одной из стоянок я задал вопрос в лоб:

— Ты уверена, что не являешься мастером? У меня сложилось впечатление, что его никогда не было и твой пресловутый учитель и ты есть одно и то же лицо.

Девушка лукаво улыбнулась.

— Мне приятна твоя похвала, думаю, Мастер испытал бы чувство гордости, узнав, как гладко я прошла этот отрезок пути. Правда, в данном случае комплемент не вполне заслужен — я долго отрабатывала подобные ситуации и мне известен маршрут. Боюсь, что в менее знакомой обстановке, например на поверхности, где один и тот же путь может измениться за несколько часов, все будет проходить не так хорошо.

— Весьма самокритично, — с одобрением заметил я. — Сколько шерлов нам до выхода отсюда?

— Я не очень ориентируюсь в ваших мерах. Мы с Мастером использовали понятие дня в определении длительности путешествия. — Девушка сделала глоток из фляги и передала ее мне.

— Это не мера длины, это мера времени. — Я покачал головой, отрываясь от теплой, сладковатой, но тем не менее вкусной воды. — Шерлы — это ночные стоянки-убежища на пути, не такие, как эти, более-менее безопасные места для ночлега, а, как правило, стационарные, специально оборудованные, в зависимости от насыщенности маршрута, надежные укрытия для нескольких человек, иногда даже каравана. Ты понимаешь, что под открытым небом ночевать на Айросе — настоящее безумие, а на поверхности вовремя найти хорошую стоянку — целая проблема. Поэтому на основных дорогах были устроены шерлы. Существуют команды обходчиков, которые пополняют запасы топлива, воды, следят за порядком, выгоняют или уничтожают опасных тварей, если те устроили гнездо где-то поблизости. Было принято, что время, или вернее продолжительность пути, определяется количеством шерлов, или ночевок.

— Если так, то мы будем на месте через три шерла, хотя, насколько я поняла, мои укрытия вряд ли подходят под общее определение этого понятия. — Лиссэ раскатала свернутое в трубочку одеяло и, как всегда, повернулась ко мне спиной, укрывшись до самого кончика носа.

Кагарш примостился у нее на боку, подобрав под себя все шесть суставчатых ножек.

Устроившись возле огня, я подпер голову рукой и залюбовался танцем пламени, которое словно пыталось теснее прильнуть ко мне и потереться о ноги, как домашняя кошра, но, не в силах достать и до самого краешка одежды, гневно жаловалось своду пещерки на мою рассеянность, посылая вверх сноп оранжевых искр.

Почему в моем эштероне до сих пор нет плетуна? Не потому ли, что эти заносчивые типы доводят меня до белого каления, как Рафаш, например, с которым мы расстались, мягко скажем, не лучшими друзьями, хотя он провел с нами не один цикл. Может быть, на их факультете учат снобизму и высокомерию? А Лессир… Шара-ла! Лессир-то как раз выгодно отличался от всей этой братии, но его убили в третьем же походе. После этого случая я всеми силами отнекивался от попыток начальства направить в отряд замыкающего. К сожалению, проверить подготовку присылаемого можно было, только присутствуя на выпускных экзаменах Академии, где юнцов гоняли по полной программе, пусть иногда и с ущербом для здоровья, но, по крайней мере, без риска для жизни. Но из-за занятости посетить подобное мероприятие у меня не получалось вот уже много лет, а опять брать абы кого на корм сноргам желания не было. Опытные же, прошедшие школу выживания в лесах Айроса плетуны оставались в сложившемся сешшере, а при гибели целого отряда старались перевестись на стационарное место службы в большой город, либо, на худой конец, в какой-нибудь оплот.