Самоубийство империи. Терроризм и бюрократия. 1866–1916 - Анджей Иконников-Галицкий

Так, или примерно так, создавались многочисленные повествования о подвигах Золотой Ручки. Всё это если и не было правдой, то было похоже на правду. Образ бесшабашной, обаятельной мошенницы, легко и весело обманывавшей надменных аристократов и алчных толстосумов, вызывал у массового читателя (слушателя) сочувствие и симпатию. Перескажем парочку этих легенд, не заботясь о достоверности.

Раз, летом 187… года, в один из дорогих ювелирных магазинов на Невском вошла богато одетая, приятная во всех отношениях миниатюрная дама, брюнетка с аристократическими манерами. Осмотрев украшения, она выбрала одно: великолепное бриллиантовое колье стоимостью семьдесят пять тысяч рублей.

– Какая прелесть, – обратилась она к хозяину магазина (назовём его господин Фаберже), – как мне нравится эта вещь! Я покупаю её! Ах да, у меня нет с собой денег, но мой муж немедленно расплатится с вами. – И добавила конфиденциальным тоном: – Мой муж – профессор Балинский.

– Сам профессор Балинский! Знаменитый врач! Отец русской психиатрии! – воскликнул Фаберже. – В чём же дело? Я готов поехать с вами к вашему мужу и принять деньги или вексель из его рук, ежели он одобрит вашу покупку. Впрочем, конечно одобрит: как можно отказать такой очаровательной женщине… – И так далее.

Дама положила колье в сумочку и в сопровождении самого Фаберже отправилась на квартиру Балинского. Профессор вёл приём.

– Подождите здесь одну минуту, я предупрежу мужа.

И дама, мимоходом извинившись перед посетителями, уверенно вошла в кабинет. Через несколько минут вышла, поманила ювелира гантированной ручкой: супруг ждёт его. Фаберже вошёл; Балинский принял его очень любезно.

– Рад вас видеть, милостивый государь, премного о вас наслышан. Ну право же, можно ли так переутомляться? Как же, как же, бриллиантовое колье, знаю, знаю-с, семьдесят пять тысяч… А вообще как вы себя чувствуете? Хорошо ли спите? Не страдаете ли головными болями?

Лишь через четверть часа профессор и ювелир поняли, что стали жертвами мошенницы: профессору она объявила, что её несчастный муж, тот самый знаменитый ювелир Фаберже, ожидающий приёма за дверью, страдает манией получения денег за какое-то бриллиантовое колье. Так прекрасная обманщица, которой, конечно же, была Сонька Золотая Ручка, замкнула обоих своих «мужей» друг на друга, и, не теряя времени, скрылась с добычей.

В середине семидесятых годов в великосветском обществе Петербурга разразился скандал: у военного министра Милютина украли знаки ордена святого апостола Андрея Первозванного. Надо понимать, что это значило. Осыпанные драгоценными камнями крест и звезду, золотую цепь с орлами, а также орденскую ленту носили при парадном мундире, в торжественных и официальных случаях надевать их было обязательно. Бедняга министр, один из самых влиятельных вельмож из окружения государя, оказался в нелепом, беспомощном положении: без орденов нельзя было появиться на торжественной церемонии, при дворе, на приёме. Светские острословы немало позабавились над обворованным генералом, на радость его политическим противникам. Заодно пролетел слух: тут не обошлось без прекрасной незнакомки. В самом деле, как ещё воры могли получить доступ к личному гардеробу и к потайной шкатулке, хранящейся в опочивальне по соседству с кабинетом министра?

Не успели вдоволь посудачить об этой истории, как новая пропажа обнаружилась в аристократическом доме Дурасова, церемониймейстера Двора Его Императорского Величества. Из шкатулки, что хранилась в супружеской спальне, исчезли бриллиантовое колье и серьги вельможной супруги стоимостью семьдесят тысяч рублей (цена вполне приличного поместья или двухэтажного каменного дома в центре Петербурга). При том замок шкатулки не был повреждён; следовательно, вор спокойно воспользовался ключом. Кто это мог быть и как попал он во святая святых семейственного обиталища? Опять незнакомка?

Но кульминацией серии краж драгоценностей в наиаристократичнейших домах Петербурга стало похищение золотых с бриллиантами часов из рабочего кабинета великого князя Константина Николаевича в Мраморном дворце. Обнаружив пропажу, великий князь, родной брат государя, генерал-адмирал и и председатель Государственного совета, лично обратился в полицию. Сыщики опросили прислугу Мраморного дворца и выяснили: в день похищения несколько человек видели неизвестную молодую особу, поднимающуюся по лестнице, что ведёт в жилые покои великого князя, а затем спускающуюся обратно. Чьи-то глаза даже углядели (к великому смущению полицейских чиновников), как таинственная миниатюрная брюнетка проскользнула в кабинет Константина Николаевича, и, спустя некоторое (довольно продолжительное) время, выскользнула оттуда. Однако из собственноручно заверенных показаний его императорского высочества следовало, что в это самое время он почивал в своём кабинете, в том самом, и никуда не отлучался…

Разумеется, Сонька Золотая Ручка (то была она) нашла способ близко познакомиться с министром, придворным сановником и с самим великим князем, и, усыпив их внимание своими чарами, похитила драгоценности.

Не будем больше морочить читателя. Хотя про Софью Блювштейн рассказывали обе эти и многие другие, не менее красочные истории, на самом деле она не похищала ни колье у Фаберже, ни часов у великого князя. В краже брильянтов госпожи Дурасовой повинилась горничная Поля, действовавшая по указке любовника. Похитительница генеральских и великокняжеских регалий была сыскана полицией, и на суде без тени раскаяния поведала о содеянном. Ею оказалась питерская мещанка Ольга Разамасцева, которую участник событий характеризует как «бойкую девушку двадцати двух лет, с миловидным лицом, большими живыми чёрными глазами и постоянной весёлой усмешкой». Образ, очень похожий на Золотую Ручку, но всё же не она. Что же касается легенды про ювелира и психиатра, то вне зависимости от того, кто впервые совершил эту остроумную мошенническую проделку, она давно стала бродячим авантюрным сюжетом, кочующим по страницам книг и сценариям кинофильмов.

Эпоха искала свою криминальную героиню и лепила её образ из фрагментов самых разных биографий. Вот Золотая Ручка под видом актрисы, столичной знаменитости, выманивает крупные деньги у провинциального миллионщика, ловеласа и мецената. Вот, в образе интересной вдовушки, аристократки, знакомится в поезде с молодым гвардейским офицером – и вскоре исчезает в дорожном тумане с его чемоданами и кошельком. А там, смотришь, она уже в крупном банке получает деньги по фальшивым бумагам, которые подделал для неё околдованный её прелестью банковский служащий. Историй множество, и порой они разыгрываются одновременно в разных концах империи, и даже за границей.

Несомненно следующее: Софья Блювштейн совершила ряд крупных мошенничеств, за что трижды подвергалась аресту. В первый раз умолила московского градоначальника отпустить её ради троих малюток-дочерей, которых кроме неё некому содержать и воспитывать (что являлось сущей правдой). Во второй раз, арестованная и заключённая в тюремный замок в Смоленске, в ожидании суда соблазнила надзирателя, полицейского офицера, тот устроил ей побег и сам бежал вместе с ней. Какое-то время они скитались вместе, потом наскучили друг другу и разошлись. Наконец, арестованная за границей, в Австро-Венгрии, Софья Блювштейн была выдана российской Фемиде. (Тут есть нечто общее с Нечаевым: он тоже был арестован за границей и депортирован; он тоже, хотя, естественно, иным способом, сумел склонить тюремщиков к организации побега, правда, не удавшегося.) Затем попытка побега, суд. В 1883 году об этом суде трубили все газеты. Приговор: ссылка «в места весьма отдалённые». Побег оттуда, поимка, отправка на Сахалин, сечение розгами, закование в кандалы и помещение в одиночную камеру Александровской каторжной тюрьмы.

Там, как тюремную знаменитость, повидал её в 1890 году Чехов. «Из сидящих в одиночных камерах особенно обращает на себя внимание известная Софья Блювштейн – Золотая Ручка, осужденная за побег из Сибири в каторжные работы на три года. Это маленькая, худенькая, уже седеющая женщина с помятым, старушечьим лицом. На руках у неё кандалы; на нарах одна только шубейка из серой овчины, которая служит ей и тёплою одеждой и постелью. Она ходит по своей камере из угла в угол, и кажется, что она всё время нюхает воздух, как мышь в мышеловке, выражение лица у неё мышиное. Глядя на неё не верится, что ещё недавно она была красива до такой степени, что очаровывала своих тюремщиков…»

Криминальная деятельность Соньки Золотой Ручки со всеми её романтическими сюжетами продолжалась от силы лет десять-двенадцать и принесла ей великую славу. Ссыльно-каторжная жизнь Софьи Блювштейн тянулась куда дольше. Через девять лет после Чехова (и, стало быть, через шестнадцать лет после суда) на каторжную достопримечательность пришёл поглазеть ещё один бытописатель Сахалина – Влас Дорошевич. Этой встрече в его книге посвящен отдельный очерк. Героиня к этому времени, отбыв тюремный срок, переведена на поселение.