Путь великих прощаний - Шачинандана Свами

Как только ты будешь готов, чтобы стать учеником, я найду тебя сам, а до тех пор не приходи ко мне. Позволь мне хотя бы спросить у тебя, как мне пригласить Кришну в свое сердце? — взмолился Лала Бабу.

Кришнадас отвечал:

Ты должен просто погрузиться в пение святых имен. И перестань думать, что ты богач, отказавшийся от своих сокровищ. Ты пришел в этот мир без гроша и так же без гроша уйдешь из него — так стоит ли позволять ложному «я» тешить себя такими понятиями, как «богач» или «отшельник»?

Второе наставление было таким:

Перестань делить людей на друзей и врагов.

Все это было очень метко сказано. Лала Бабу, хоть и отрекся от мира, все еще сохранял ложные представления о себе как о знаменитом и важном человеке. Теперь же он стал знаменитым подвижником. Также и деление на друзей и врагов было ему не чуждо. Особенно одного человека он не выносил — звали его Сетх. Сетх тоже был богачом, он построил во Вриндаване храм Ранганатхи, в котором, как и в храме Лалы Бабу, заботились о садху, монахах и паломниках. Этот храм до сих пор стоит во Вриндаване, прелестная копия знаменитого храма Ранганатхи в Южной Индии. С этим Сетхом у Лалы Бабу было множество споров из-за земли.

Когда Лала Бабу услышал, что у него не должно быть врагов, он решил последовать совету святого и в один из следующих дней пошел в храм Ранганатхи. Поскольку Лала Бабу от природы был красив и выглядел аристократом, охранники тут же заметили его в толпе и провели прямо к Сетху. Сетх был очень тронут, когда увидел, что его бывший противник стоит сейчас перед ним с протянутой рукой.

Что тебе угодно? — спросил Сетх. Я хочу попросить у тебя милостыни. А еще я хочу извиниться перед тобой, что ненавидел тебя: это все плоды моей зависти и ревности. Зачем ты извиняешься? Я уже давно простил тебя. К тому же это на самом деле была твоя земля, а я хотел отнять ее у тебя.

— Я говорю так, — отвечал Лала Бабу, — поскольку не могу заложить фундамент.

Сетх был в недоумении:

Что ты имеешь в виду — «заложить фундамент»? Пока у меня есть враги в этом мире, мне не возвести храм в сердце.

Услышав это, Сетх велел принести огромный поднос с золотом и бриллиантами.

Удивленный Лала Бабу сказал:

Это не похоже на мадхукари (милостыню), это, скорее, царский подарок. Ты и есть царь, — сказал Сетх, — ведь тебе удалось освободиться от ложного «я», что делит окружающих на друзей и врагов. Я был твоим врагом, мы судились. Но ты смиренно пришел ко мне. Я благодарен тебе, я многому от тебя научился. Для меня ты — царь, ты — мой господин во всех отношениях. Разве я могу тебе дать просто сухую лепешку?

Благодаря Кришнадасу Лале Бабу удалось избавиться от ненависти к человеку, с которым он долго и открыто враждовал. Думать, что кто-то наш враг, идти на поводу у собственной зависти, считая, что этот человек превосходит нас в чем-то, и с ненавистью строить ему козни, — не самая ли это отвратительная грязь в нашей обусловленной иллюзорной жизни? Делить мир на друзей и врагов, сражаться с ними и даже воевать способны лишь те, кто находится во тьме и лишен духовного разума. Тому, кто не видит во всех живых существах частички Кришны, но видит лишь друзей и недругов, никогда не приветствовать Бога в своем сердце. Такой человек пребывает в темноте ложных представлений, таких как телесные представления о жизни.

Когда Лала Бабу вышел из храма Ранганатхи, он увидел бегущего к нему со всех ног счастливого Кришнадаса. Кришнадас кричал:

Теперь ты достоин принять посвящение.

Настоящий духовный учитель — это не какой-то самозванец, а человек, который находится в непосредственном контакте с Кришной и способен привести нас к Нему. По этой причине Кришнадас пришел прямо к Лале Бабу и сказал: «Теперь ты можешь принять посвящение».

Я хочу рассказать еще один короткий эпизод из жизни Лалы Бабу. В старости Лала Бабу ушел из Вриндавана и поселился в одной из пещер на горе Говардхана, где он целыми днями повторял маха-мантру Харе Кришна.

Маха-мантра — «великая песнь освобождения»: Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе / Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама, Харе Харе.

Немногие знают, чем в действительности является маха-мантра Харе Кришна. Это Сам Бог в форме звука. В нашем мире предметы отличаются от своих названий. Если мы хотим пить, то, просто повторяя «чай, чай, чай», мы не избавимся от жажды. Только когда мы возьмем саму жидкость, в данном случае чай, и выпьем ее, наша жажда пройдет. Слово «чай» и собственно чай — разные вещи.

С Кришной дело обстоит, однако, по-другому. Кришна не отличен от духовного звука «Кришна». И тот, кто хоть немного очистил свои чувства, то есть тот, кто воспринимает этот мир не только своими ограниченными, притупленными материальными органами чувств, такой человек воочию видит, как Кришна появляется на его языке и в сердце, когда он повторяет Его святое имя. Просвещенный человек обладает подобным зрением и может подняться на очень высокую ступень духовной практики.

В последние годы своей жизни Лала Бабу повторял маха-мантру Харе Кришна целыми днями. Сегодня на холме Говардхана можно по-прежнему встретить садху с таким же распорядком дня. Они встают в два часа ночи и до двух часов пополудни медитируют. Затем они принимают гостей и отвечают на их вопросы, помогая им избавиться от препятствий в духовной жизни. И где-то в семь вечера они отправляются на поиски пропитания. Следует заметить, что они не принимают пищу из рук паломников и прохожих, а идут просить милостыню у окрестных жителей, обходя семь домов. Это называется мадхукари. Мадху — «медовая пчела», кари — «делать». Мадхукари называют того, кто подражает поведению пчелы. Подобно пчеле, собирающей пыльцу от одного цветка к другому и производящей из нее мед, мадхукари, отрекшийся от мира и разорвавший путы ложного «я», в смирении просит милостыню, идя от одного дома к другому. Он берет все, что ему дают, а если не получает ничего, безропотно возвращается домой. Однако он берет не все сразу в одном доме, но из каждого понемножку. Жизнь его скромна и целиком зависит от милости Кришны, который действует через домохозяев.

С таким настроением Лала Бабу ходил каждый вечер по окрестностям Вриндавана и просил милостыню:

Я монах, живу здесь как отшельник. Пожалуйста, дайте мне что-нибудь поесть, у меня ведь еще есть тело.

Однажды к нему пришел жрец из соседней деревни и сказал:

Знаешь что, дорогой Лала Бабу, не ходи сегодня вечером на мадхукари. Я принесу тебе целое блюдо с пищей, предложенной Кришне.

Лала Бабу начал отказываться, но затем принял предложение. В этот вечер, как назло, начался ливень, и вся дорога к той пещере, где жил Лала Бабу, превратилась в болото, так что жрец не смог пройти туда. Он всю ночь не смыкал глаз и думал: «Бедный Лала Бабу, он сегодня ничего не ел, он страдает от голода, а я не принес ему прасада, не исполнил своего обещания». Вот уже и полночь, затем час ночи, а дождь все лил как из ведра.

Наконец, в два часа ночи жрец решил идти, тем более что дождь почти перестал. Однако он никак не мог найти подноса с яствами, которые приготовил. Тогда жрец собрал другой поднос и пошел с ним к Лале Бабу.

Тот встретил его удивленным взглядом:

Почему ты пришел ко мне во второй раз? Ты уже приносил мне еду вечером! Что? — воскликнул жрец. — Вчера меня здесь не было. Лил такой дождь, что я просто не мог к тебе прийти. А это тогда что? — спросил Лала Бабу. — Вот поднос, который ты мне принес.

И правда — там лежал тот самый пропавший поднос.

Вот чудеса, — удивился жрец, — как же выглядел тот, кто принес тебе этот поднос?

Так же, как ты, — отвечал Лала Бабу. — Только, знаешь, сейчас я вспоминаю, что ты весь сиял, и я чувствовал себя очень счастливым. Понятно, — сказал жрец, — однако я совсем не сияю, я полностью в майе, в иллюзии.

О, нет! — вскричал тогда Лала Бабу; он вдруг все понял: «Кришна, мой Господь, пришел переодетым, а я не узнал Его!»

В «Бхагавад-гите» Кришна заверяет нас: «Кто поклоняется Мне с любовью и преданностью и постоянно думает о Моем трансцендентном облике, тому Я даю всё, чего ему не хватает, и сохраняю всё, что у него есть». Так Кришна Сам позаботился о Своем дорогом преданном и принес ему поднос с прасадом.

Лала Бабу отрекся от мирской жизни, услышав на берегу Ганги два возгласа, однако то было лишь внешним отречением. Внутреннее отречение пришло, когда он обрел непосредственный опыт духовной жизни в сознании Кришны и испытал более возвышенный вкус. В конце концов, лесные мартышки тоже кажутся отрекшимися от мирских забот, ведь у них нет даже рубашек. Однако их отречение лишь внешнее, поскольку думают они лишь о плотских утехах.