Жизнь только начинается - Александр Панов

Невеселые думы не покидали Васю весь этот день.

Глава тридцать вторая

МАМА

Уже третий день воспитанники ездили на тракторе через учебные ворота. На длинную перекладину, которая держалась на стойках, подвешивались два шеста. До земли они не доставали и, когда трактор задевал их, отходили в сторону. Чтобы получить от мастера пятерку, надо было проехать ворота, не задев шестов, пять раз. Шесты располагались друг от друга всего на двадцать сантиметров шире трактора. Отличных успехов достигли пока двое из группы: Вася и Оля. У Васи заезды получались, по выражению Ивана Сергеевича, «классические».

Бугрин ехал спокойно, как заправский тракторист. Ровный рокот дизеля казался песней. Зато не хватало этого спокойствия Оле. Машина часто забирала то чуть вправо, то чуть влево. Оле казалось, что трактор вот-вот свернет с дороги, поэтому она все время двигала рычагами.

Медленно, но верно улучшали свои заезды Иван Сергеевич, Костя, Саша Корнаков. Юра им завидовал. Да, это не урок в классе, где можно рассчитывать на подсказку. Проклятые ворота замучили Юру: никак он не мог благополучно их проехать — то правый шест заденет, то левый.

— Давай еще раз, — спокойно говорил Петр Александрович удрученному Юре. Вновь и вновь разворачивал Юра непослушную ему железную махину. Ребята вначале подшучивали над Юрой, но видя, что он старается изо всех сил, перестали шутить.

— Может быть, отдохнешь? — предложил мастер. Юра умоляюще завертел головой. Мастер разрешил ему продолжать заезды.

Занятия шли полным ходом, когда к учебному корпусу подъехала машина, из которой вышла высокая дородная женщина в котиковой шубе. На голове у нее была причудливая зеленая шляпа с пером.

— Подождите здесь, — сказала она звучным голосом шоферу. — Я сейчас все узнаю.

Увидев тетю Ксению, которая несла в общежитие тюк отглаженного белья, приезжая закричала:

— Послушайте, дорогая!

Кастелянша приостановилась.

— Послушайте, дорогая, — повторила женщина. — Как мне своего сыночка найти?

— А кто он будет, сынок ваш?

— Юра Новосельцев. Он здесь где-то…

Кастелянша указала рукой на учебное поле, откуда доносился ровный рокот трактора.

— У них сейчас практика. Да куда же вы, подождите здесь!

Но женщина, не дослушав, поспешила к такси.

— Подвезите-ка туда, — повелительно сказала она шоферу. — Не волнуйтесь, за простой заплачу.

Пока машина медленно двигалась, женщина не спускала тревожных глаз с группы ребят, но узнать сына даже матери было нелегко. На всех ребятах были замасленные комбинезоны и еще без единого пятнышка фуфайки.

Машина и нарядная женщина, вышедшая из нее, заинтересовали воспитанников. Ребята вопросительно, с удивлением воззрились на странно одетую женщину.

Особенно их озадачила зеленая шляпа. Ярков усмехнулся.

— Ну и особа!

А виновник появления этой особы еще раз подъезжал к «воротам».

— Юра, Юра, где ты? — восклицала со слезами на глазах женщина, жадно разглядывая лица ребят.

— На тракторе он, сейчас освободится, — пояснил Петр Александрович.

— На тракторе?!. Да разве он может? Вы с ума сошли… Он же совсем еще ребенок.

Она в страшном волнении протянула руки к трактору, словно хотела его остановить:

— Юра, Юра! Мальчик мой!

Но Юра не слышал голоса матери, он впился глазами в подвешенные шесты. Трактор проехал, шесты не шелохнулись.

— Победа, победа, — устало шептал Юра. Он развернул трактор и увидел мать.

— Молодец, — похвалил Петр Александрович. — А теперь слезай, поздоровайся с матерью.

Ребята думали, что мать задушит сына, так бурно она обнимала его.

— Мама, я грязный, я тебя испачкаю, — стараясь высвободиться из объятий матери, говорил Юра.

— Жив, мой миленький, жив, мой мальчик, моя деточка, моя крошечка!

Юра с некоторой опаской косился на ребят: «Смеются, наверное». Но ребята улыбались доброжелательно, подбадривающе. Приехала мать! У многих из них есть матери — добрые, нежные, беспокойные.

А женщина, не стесняясь мастера, ребят, плакала и целовала сына и задавала бесконечные сбивчивые вопросы:

— И почему же ты не писал мне? А где ваша Галина Афанасьевна? Это она мне письмо написала. Тебя не обижают? Тебя кормят? Ты сыт? Тебе не холодно? А где ты спишь? А нет клопов?

Она подвела сына к машине, совала ему в руки кульки, кулечки.

— Ешь, сынок, поправляйся!

— Не хочу я, — уверял со счастливым смехом Юра. — Ты лучше ребят угости.

— Всем хватит.

Мать увезла сына в гостиницу, где она остановилась.

— Боже мой, исхудал, как былинка. На кого ты похож? У тебя ничего не болит? Ты не кашляешь?

Большие испуганные глаза матери вначале встревожили Юру. Он взглянул на себя в зеркало и рассмеялся.

— Хватит, мама. Я понимаю твою политику.

— Ой, глупенький. Юрочка, может, ты домой хочешь? — вкрадчиво спросила она. — Я тебе все устрою, я договорюсь.

— Вот-вот, ты только научилась договариваться да устраиваться. Но я теперь взрослый, учти, мама. Ты знаешь, как здесь интересно? Для тебя, может быть, и не интересно, потому что ты еще совсем ничего не знаешь. Видела, как я на тракторе ездил?

— Дался тебе этот трактор. Чуть мать в могилу не свел. Юрочка, мы тебе мотоцикл купим… Я поговорю с папой.

— Хватит, мама, — твердо сказал Юра, — не уговаривай. Я не ребенок. А то сейчас уйду и все…

— Никуда ты не уйдешь, слышишь, Юрочка. Ты поедешь домой. Какой из тебя тракторист?.. Я видела, все ребята крепкие, здоровые, один ты такой слабенький. Тяжело быть трактористом. От темна до темна в поле, поесть некогда. Всегда перепачканный, чумазый… А ты будешь инженером-конструктором.

Юра сел в кресло, зажал уши и затопал ногами:

— Не буду, не буду инженером.

— Ну как знаешь, только без тебя я домой не поеду, — решительно сказала мать.

Десять дней гостила Валентина Анатольевна у сына. Она неотступно следовала за сыном. Первые дни она охала, глядя, как ее Юрочка на тракторе «преодолевал препятствие» — невысокий холм. Валентина Анатольевна обстоятельно осмотрела тракторный и слесарный кабинеты, кабинет электрооборудования, хотя все, что она здесь видела, было ей совершенно непонятно.

В день отъезда Валентину Анатольевну провожала до ворот школы вся группа. Мамаша шла под руку с замполитом и без конца благодарила Галину Афанасьевну за весточку.

— Понимаете, посылаю сюда, посылаю туда — ничего не знают. Потерпите, мол, найдем. И вдруг от вас письмо! И такое кроткое.

На прощание она еще раз всплакнула.

— Уехала, — облегченно вздохнул Юра, когда машина скрылась из глаз.

А ребята молча улыбнулись.

Глава тридцать третья

НЕСДЕЛАННЫЙ ПОДАРОК

Костя отошел от кассы и вновь пересчитал деньги: четыре новенькие полусотни и одну десятку. Ремонтируя в свободное время колхозный инвентарь, ребята не думали о вознаграждении, но Петр Александрович недавно вдруг объявил воспитанникам, что им причитаются деньги. Часть денег группа решила перечислить на базу «Книготорга» для приобретения книг, а другую часть ребята получили на руки.

Старательно завернув хрустящие бумажки в чистый носовой платок, Костя после некоторого раздумья положил узелок во внутренний карман шинели.

До универмага надо было идти широкой асфальтированной улицей. Обычно Костя ходит по ней тихо, вразвалочку, внимательно разглядывая витрины. По вечерам они освещались лампами дневного света, и выставленные на витринах товары были особенно красивы. Но сегодня он не замечал их. Сегодня вечером, после комсомольского собрания, он преподнесет матери подарок. Может быть, мама даже не поверит, что это он, Костя, купил подарок. А потом, когда она примет платок, он скажет: «А теперь, мамочка, поздравь меня, я комсомолец!»

В последнее время Костя приходил домой каждое воскресенье. Вечных его врагов — соседей — словно кто-то подменил. Они приветливо заговаривали с ним, даже приглашали его в гости. Костя радовался и удивлялся тому, как неожиданно и хорошо изменилась его жизнь. Он с гордостью рассказывал о своей школе, как будто она была единственная в Советском Союзе.

Около павильона с мороженым Костя замедлил шаги и потрогал в кармане узелок с деньгами. «Купить бы». Но, поморщившись, подумал: «А вдруг на шаль не хватит?»

Короткий зимний день затухал. Густой снег, выпавший ночью, растаял. Земля по-весеннему парила.

Возле универмага Костя увидел своего дружка.

— Федька! — обрадованно крикнул он, боясь, что приятель скроется в потоке людей.

Федька оглянулся и не спеша подошел к товарищу. Он некоторое время молча рассматривал Костю.

Ярков уже пожалел, что окликнул Федьку. Ему очень хотелось рассказать товарищу о том, как хорошо он живет. Но насмешливые плутоватые глаза Федьки напомнили ему неприглядное прошлое. Ведь это они с Федькой однажды сломали молодую яблоню в саду старика-соседа; ведь это они с Федькой, уходя на целый день за город, выкуривали по шесть пачек «Ракеты» — курили до одурения, до тошноты; ведь это они с Федькой разбили из рогатки окно у одинокой женщины за то, что сна советовала «не болтаться зря, а поступить в школу ФЗО».