Личная эвакуация - Алекс Орлов

– Что, простите? – невозмутимо переспросил Орсо, хотя жуткий спазм и прямо-таки космическая заморозка в области спины едва ли позволили бы ему сесть, предложи подполковник поговорить сидя.

– Ничего, это я так. Проверка просто. Служи дальше, капитан, я тебя позже поймаю.

С этими словами Джулиетти вышел из кабинета, оставив Орсо в напряженном состоянии.

«А ведь этот особист совсем не прост», – подумал Орсо, постепенно выходя из специального режима.

«Еще немного, и он заставил бы меня дрогнуть, а я-то считал его глупым грубияном, рассчитывающим на авось. Нет, он, конечно, рассчитывает на удачу, но его арсенал оказался на уровне».

Самым неожиданным открытием этого инцидента оказалось то, что особист знает про мультипликативное пронто. Откуда? Да, когда-то бывали утечки информации в местной контрразведке, когда к ним попадали аудиофайлы на двойном пронто, но чтобы мультипликативное – о таком в его ведомстве не слыхивали. Орсо был в этом уверен.

Почувствовав, что позвоночник немного отпустило, капитан сел.

Следовало составить об этом случае донесение и вообще – поскорее включить его в специальный список инструкций, который составляли действующие агенты.

Похоже, «служба защиты» недооценивала человеков и пребывала в заблуждении о полном перед ними превосходстве, в то время как они понемногу учились.

Пока капитан Орсо предавался анализу, где-то на просторах пустынного и не размеченного на картах космического пространства несся глейдер «службы защиты», доставляя агента четвертого класса Сторма на запасную базу, где тому предстояло отбыть положенный срок в резерве и благополучно отправиться в отпуск, который из-за специфики заданий переносили уже дважды.

Глейдер пилотировал тоже работник службы – посторонних в этот бизнес не допускали. Им предстояло лететь еще двое мерных суток – очень долго, учитывая, что на борту судна заняться было нечем.

Внезапно загудел зуммер связи с Центром, и пилот посторонился, чтобы агенту было удобнее взять наушники – даже среди своих здесь действовал режим секретности.

– Слушаю «двадцать шестой – у-начала-заката», – назвал агент свой затейливый позывной.

– «У-начала-заката», вам передан приказ приступать к резервному замещению немедленно.

– То есть? Мы же еще даже не добрались до места локации!..

– Таков приказ. Вы должны немедленно отправляться к узлу высадки.

– И что я там буду делать?

– Высаживаться, что же еще?

– И что за планета? Это планета, я правильно понял, или какая-то база?

– Пока без дополнительных подробностей. Просто примите навигаторскую точку.

– Хорошо, – вздохнул агент. – Переводите точку в буфер навигатора.

Он снял наушники, повесил на место, и в тот же момент экран бортового компьютера расцвел заставкой Государственного Комитета по навигации.

– Ненавижу эти картинки, – признался пилот, но агент промолчал. Он не ждал от внезапных приказов ничего хорошего, притом что его специализация подразумевала сплошные приключения.

Он был оперативным расследователем и выезжал туда, где возникали сомнения в честности или даже преданности агентов «службы защиты».

Помимо специальных знаний и методик допроса, Сторм имел опыт розыска, преследования и даже ликвидации, хотя обычно эту часть работы выполняли другие специалисты.

– О, да это далековато будет! – заметил пилот, когда навигаторская программа начертила новый маршрут.

– Сколько? – уточнил Сторм.

Пилот потянулся в кресле так, что хрустнули суставы, потом повел спиной, расправляя гипертрофированно развитые мышцы. Он был родом с Кварди, где в воде содержалось большое количество хольдецита, стимулирующего развитие мышечной массы. На молодых мужчинах это смотрелось еще ничего, но пилот уже миновал возраст расцвета, и теперь мощный мышечный каркас смотрелся немного нелепо, хотя Сторм и не сомневался, что пилот мог выдавать на динамометре запредельные показатели.

– Пять суток на форсированном режиме.

– А без форсажа нельзя?

– Сопроводиловка к навигаторской точке не оставляет нам выбора, сэр.

– Ну, раз это приказ, разворачивайся и включай форсаж.

Глава 26

Весь день Брейн просидел в запыленных кустах в сорока метрах от шоссе, не рискуя выходить к дороге, поскольку мог попасть в объектив полицейского дрона, которые проходили над дорогой каждые четверть часа. И это был несвойственный им чрезвычайный режим.

Возможно, они искали кого-то другого, но в любом случае Брейн в их объективы попадать не хотел, поэтому терпеливо ждал, кашляя от мелкой пыли, страдая от жажды и отбиваясь от крыс, которые, как и он, облюбовали эти заросли.

Они натаскали сюда мусора, соорудили домики и теперь злобно посматривали на невесть откуда прибывшего нахала, который вторгся на их территорию.

Крысиные самцы проявляли агрессивность, и Брейну пришлось выдержать несколько схваток, в которых он победил. Лишь после этого стая признала его силу, и к вечеру все крысы делали вид, что его не замечают.

А между тем дроны успокоились и с сумерками стали летать вдвое реже.

Когда совсем стемнело, Брейн дождался очередного пролета дрона и рысцой выбрался на обочину.

Присев на склоне, он пропустил несколько легкоходов, развозящих йогурт и овощи, но поднялся и вышел к шоссе, заметив двухтрубный «тысячник», тащивший сдвоенный трейлер тонн на сто двадцать.

Согласно собственным наблюдениям, а также рекомендациям специальных учебных пособий, водители сверхтяжелых грузовиков были более лояльны к пассажирам. Они любили рассказывать о себе и мало интересовались сведениями о попутчиках, в то время как водители малогабаритных и развозных грузовичков обычно были молчаливы, подозрительны и в каждом пассажире видели беглого каторжника, на котором можно заработать, вовремя переслав фотографию в полицейское отделение.

Заметив голосующего, водитель «тысячника» сразу сбросил газ и включил пневматические тормоза – для водителей двойных трейлеров голосующие были на вес золота.

Путники тормозили какие угодно транспорты, вплоть до дерьмовозок, но только не двойные трейлеры, на подсознательном уровне опасаясь высоких кабин «тысячников» – их дверцы были на метр выше обычного.

Чтобы забраться к ним в кабину, требовалась немалая сноровка – ступеньки попеременно выезжали из корпуса кабины, и не всякий мог это пережить – казалось, еще шаг, и свалишься на асфальт.

Грузовик остановился, Брейн лихо взобрался до раскрытой дверцы и, усевшись на кожаное сиденье царского размера, сказал: