Предчувствие беды - Александр Афанасьев

– Но Амин ведь в Хальк и вы тоже…

Про размежевание НДПА на Хальк и Парчам я уже знал.

– Хальк… Нет больше у нас единой партии. Да и не было никогда. Каждый афганец мечтает о своей партии. Знаешь, рафик Сергей я ведь радовался, когда из страны изгнали Бабрака и его людей. Думал, что он предает Апрель. Амин и его люди тогда говорили, что восстание получилось только потому, что Кармаль не знал о партийных ячейках в армии. Этому все поверили. И изгнали Амина. Потом Амин начал изгонять тех, кто был привержен делу революции в целом, а не лично ему. И тут он нашел тех, кто поверил ему и готов идти за ним. Теперь он убирает остальных. Следом будут Ватанджар, Маздурьяр, Сарвари а потом – и сам Амин.

То, что я слышал, мне не нравилось. Крайне. Хот бы потому, что я как добывающий офицер мог и должен был оценивать на месте – насколько можно доверять переданной информации и самому источнику. Потом эта оценка должна будет уйти вместе с самой информацией генералу Горину. Некоторые добывающие офицеры, для того, чтобы придать весомость и значимость собственной работе сознательно завышали оценку и самой информации и агента. Но мне этого делать не пристало – слишком многое стоит на кону и слишком серьезны последствия такого завышения – теперь я это отчетливо понимал, намного отчетливее чем в Ленинграде. Поэтому, вместе с информацией уйдет и моя оценка – агент пристрастен, психически нестабилен, чем то подавлен и находится на грани нервного срыва. Переданной информации безоговорочно доверять нельзя, это может быть банальное сведение счетов между двумя конкурирующими политическими группировками с попыткой втянуть сюда советскую сторону.

– Товарищ Хашим – твердо начал я, отсекая дальнейшие слезливые рассказы о тяжелой жизни – что я должен передать в Москву?

– В Москву. В Москву ты, рафик Сергей должен передать следующее. Позавчера меня вызвал товарищ Ватанджар, министр внутренних дел и непосредственный начальник. Дал ознакомиться с документом – материалами объединительного съезда партии, где избиралось ЦК. Не с резолютивной частью а с самой стенограммой прений товарищей при избрании объединенного ЦК партии. Там было то, что сам товарищ Амин признается, что во время обучения в США получал деньги от ЦРУ США****. Потом товарищ Ватанджар сказал, что сам товарищ Амин до сих пор получает деньги от ЦРУ и предает дело Апрельской революции. Потом он сказал – готов ли я выполнить то, что нужно для продолжения дела Апреля. Я сказал, что готов. Тогда товарищ Ватанджар приказал мне найти еще четвертых таких же преданных делу Апреля людей, как и он сам, как и я. Он сказал, что его могут арестовать в любой момент – но мы должны довести дело до конца и казнить агента американского империализма Амина чего бы это не стоило, что это надо сделать для сохранения завоеваний Саурской революции. Я сказал, что сделаю это и он может быть спокоен.

– То есть товарищ Ватанджар приказал вам убить Амина?

– Именно так, рафик Сергей. Ватанджар приказал мне подготовить убийство Амина.

Если честно – то у меня глаза на лоб полезли. Вот только сейчас я себя читал настоящим добывающим офицером ГРУ – а теперь, когда передо мной во всей своей неприглядной красе стал вопрос: что делать – ответ у меня один. Я не знаю, что мне делать. Просто – не знаю. Представить себе не могу.

– Рафик Хашим – я старался говорить максимально спокойно – как офицер и как коммунист вы должны понимать, что убийство одного из руководителей государства является преступлением, какими бы обстоятельствами оно не оправдывалось. Если товарищ Амин и впрямь сотрудничает с ЦРУ – то его надо разоблачить и судить, чтобы весь афганский народ знал про суровую кару, постигшую предателя. Именно так. Разоблачить и судить – но никак не убить. Вы это понимаете?

Хашим смотрел на меня. И молчал.

– Товарищ Хашим, вы это понимаете? – переспросил я

– Понимаю. Вот только товарищ Амин и его люди – не понимают. Их никогда не останавливало убийство.

– Мы должны поступать по-коммунистически. Даже если агент ЦРУ совершает убийство – мы не должны ему уподобляться. Сделаем так. Я немедленно доложу информацию … в Москву. До того, как придет обратная информация из Москвы – дайте мне честное слово коммуниста и офицера ничего не предпринимать. Ничего, товарищ Хашим! Вы можете мне это пообещать? Сколько времени вам дал на подготовку Ватанджар?

Хашим подумал

– Несколько суток.

– Несколько суток. Скажите, что людей найти не так то просто. Что это требует времени. Что любой может оказаться человеком Амина и вы не можете просто так подойти к нему с предложением. Любой ценой тяните время. Когда придут инструкции из Москвы – тогда и решим как быть дальше. Вы меня понимаете?

Полковник кивнул.

– Понимаю. Понимаю, рафик Сергей. Но я бы хотел в ответ вашего слова.

– Какого?

– Что если все пойдет не так – вы поможете мне укрыться в посольстве СССР, а потом вывезете меня в Советский союз. И мою семью тоже. Иначе меня просто убьют.

Таких обещаний я не имел права давать – потому что даже не был официально приписан к резидентуре, я был чужим среди чужих.

– Обещаю, товарищ Хашим – сказал я – честное слово советского офицера и гражданина, что в случае чего я позабочусь об укрытии для вас и вашей семьи.

Потом я долго буду вспоминать данное мне обещание. И проклинать себя за него. Но все это будет потом.

– Хорошо… – сказал Хашим после долгого молчания – я верю тебе, товарищ Сергей. Верю.

– Когда мы сможем встретиться?

Хашим подумал

– Часто нельзя. За мной следят, за тобой наверное, тоже. Через пять дней. Здесь же. Ты получишь ответ из Москвы к этому времени?

– Думаю что да.

– Хорошо. Если хочешь меня найти – передай записку через Тавуна. Он передаст, он – свой человек. И иди осторожнее, чтобы тебя не заметили. Купи что-нибудь.

Я поднялся, чтобы идти назад – как я пройду без провожатого в этом темном лабиринте – не знаю, но как-нибудь пройду…

Полковник Хашим догнал меня уже на выходе – когда впереди был свет, шум, улица…

– Рафик Сергей?

– Да? – я обернулся

Полковник задержал меня рукой, заговорил понизив голос

– Есть еще кое-что. Я должен сказать. Помнишь, убили здесь советника?

– Какого советника? – поначалу не понял я

– Ну того…

– Андрея Владимировича?! – изумившись вспомнил я

– Наверное. Тогда… Ты первый раз здесь был рафик Сергей …

– Что? Что тебе про это известно?!

– Немного. Ты знаешь ведь, что Тот советник… деньги и золото коллекционировал?

– Да.

– Так вот. Месяц назад на базаре задержали двух жуликов. У них золота нашли. Много. В том числе – золотые монеты старинные, русские. Они на допросе сказали, что продали их шурави – а потом эти же монеты им принес на продажу другой человек, афганец. Они их у него купили. И еще много чего купили.

– Кто этот человек. Кто этот афганец? Вы его нашли?

– Нашли. Нашли… Его зовут Мустафа Фархади, у него машина своя.

Фархади?!

– Он в министерстве обороны работает? Это он?

– Да. Он.

– Вы его допросили?! Что он вам сказал?

– Его никто не допрашивал. Никто не рискнет его допрашивать. Он человек Амина!

– Откуда вы знаете?

– Это знают все. Все без исключения. Фархади из того же племени что и Амин, а оно маленькое. Это вы, шурави не знаете кто из какого племени – а мы знаем все… без этого не выжить. Фархади никто не будет допрашивать.

– А эти торговцы с базара?

– Их у нас забрали. Приехали люди из безопасности и забрали. Вместе с делом. Сказали., что это дело государственной важности. Никто не осмелился сказать против.

– И что? Никто не будет ничего делать?

– Никто. Никто кому дорога жизнь, я зря рассказал тебе, рафик Сергей. Хотел чтобы ты знал кто такой Амин и его люди. Иди. Иди, не задерживайся. И смотри чтобы за тобой не следили.

Хашим буквально вытолкал меня из лавки, Тавун вручил какую-то сумку, я за нее расплатился – рублями, не афгани, но Тавун взял и их. По дороге я проверился – несколько раз как учили. Слежки не было, я этом был уверен. Но тогда у меня не было опыта, почти никакого и я решил, что раз слежки нет – значит все нормально. О том, что если слежки нет, когда она должна быть – это тоже сигнал опасности… я тогда еще не знал.

* прим автора – черная чалма – признак исламского экстремиста, их отличительный знак. Потом от этого пошло название "черные аисты" хотя у них и камуфляж был черный. Полицейский, американский, в Пакистан его завезли, вот и выдали этим самым Аистам.

** Одно время Хафизулла Амин был директором элитного лицея, образование у него – педагогическое.

*** В Афганистане очень силен пуштунский национализм. Этот национализм в чем-то сродни фашизму, не в последнюю очередь именно этим объясняются такие тяжкие последствия революции. Ее попытались сделать тем, чем она не была, она никогда не была ни коммунистической ни социалистической, в Афганистане не было нормальной социальной базы для социализма, она хоть какая-то появилась лишь к концу войны. Саурскую революцию правильно классифицировал востоковед из ЦК КПСС Р.А. Ульяновский – верхушечный военный переворот.