Голос рассудка - Ронда Грей

Они заглянули в большую комнату, пахнущую мелом и красками. Два хомячка в клетке крутили колесо, родители и дети общались между собой и друг с другом. Молодая и строгая на вид мисс Торнтон сидела за столом и разговаривала с одной из мамаш. На партах лежали свернутые в трубку листы бумаги, перевязанные ленточкой. Китти подвела их к своей парте.

— Мисс Торнтон просила показать вам эти работы, она сказала, что я нарисовала лучше всех!

Когда они вдоволь налюбовались рисунками Китти, Долли заметила, что одна из стен класса тоже увешана рисунками детей.

— А здесь есть твои работы? Можно посмотреть? — спросила Долли.

— Не надо смотреть! Эти рисунки мы только сегодня нарисовали, они не считаются! — настаивала Китти.

— Дорогая моя, что случилось? Я хочу посмотреть на все твои работы!

Они с Диком протиснулись к импровизированной выставке и принялись искать рисунки Китти. Так вот в чем дело! Словно по сигналу взрослые остановились, раскрыв рот. Работа называлась «Моя семья». Не надо было искать имя автора, все было ясно и так, и все-таки Дик не верил своим глазам. Юная художница изобразила свою семью за кухонным столом, застеленным газетами и заваленным крабовыми очистками. В самом центре композиции находился крупный мужчина. Лицо его сияло белозубой улыбкой, словно на рекламе зубной пасты, а волосы красного цвета стояли дыбом, будто их обладатель засунул пальцы в розетку. Нос вышел немного длинноватым, а глаза чересчур большими, но сходство не вызывало сомнений.

— Вылитый Дик! — ахнула мать.

Мужчина деликатно кашлянул. Китти, красная как рак, не решалась поднять на них глаза. Долли слегка подтолкнула Дика, чтобы он как-нибудь прокомментировал рисунок, но в этот момент за его спиной раздался приятный мелодичный голос:

— Меня зовут мисс Торнтон, я учительница Китти. Приятно наконец встретиться с отцом девочки. — Она улыбнулась всем троим. — Китти говорила мне, что папа уехал. Вас, наверное, долго не было?

Долли почувствовала, что краснеет. При прошлой встрече она хотела было рассказать учительнице об отце ее дочери, но кто-то из родителей вмешался в разговор, и пришлось отложить его до лучших времен. Ну, ничего, сейчас Дик все объяснит.

— Ну… в общем, да. — Флеминг постарался изобразить отеческую улыбку. — Моя работа связана с постоянными командировками, большую часть времени я провожу в пути.

Долли изумленно вскинула брови.

Мисс Торнтон понимающе кивнула.

— Я рада, что вы наконец дома. Хорошо, когда у детей, особенно таких, как Китти, оба родителя рядом. Ведь дети нуждаются не только в опеке, которую им дает мать, им необходим и сильный, строгий отец — такой, как вы, например.

Какое наивное создание эта мисс Торнтон! — подумала Долли. Если бы она только знала, кто перед ней! Долли захотелось закричать: «Неправда! Он бродяга, беззаботный эгоист, самовлюбленный франт!» Но она сдержалась. Бывают случаи, когда самая нелепая ложь воспринимается лучше, чем истина, и сейчас, похоже, был именно такой случай…

Взглянув на Дика, Долли поняла, что тот думает так же, как она. «Бродяга» неуверенно обнял Китти за плечи и, вместо того чтобы вдаваться в объяснения по поводу заблуждений на его счет, широко улыбнулся и как можно приветливее ответил:

— Да, я очень рад, что теперь могу проводить больше времени с моей… Китти.

Классная дама одарила его еще одной улыбкой и, оглянувшись на толпу жаждущих пообщаться с ней родителей, пробормотала несколько коротких фраз о том, какая Китти талантливая, и как ее радуют успехи девочки.

На обратном пути Дик посматривал на Китти в зеркало заднего вида. Девочка сидела на краю сиденья необычно тихо, словно пристыженная. Вид у нее был самый несчастный. Боже мой, она сейчас заплачет! — испугался Флеминг.

— Мне очень понравился твой рисунок, Китти, — произнес он как можно ласковее.

Тишина. Может, она его не услышала?

— Нет, правда! Твоя картина — просто класс! Мы получились точь-в-точь как вчера, когда ели крабов.

Сглотнув слезы, Китти робко сказала:

— Но ведь я солгала! А врать стыдно. Теперь моя учительница будет думать, что вы мой папа…

— Мы же не виноваты в том, что она поторопилась с выводами. И потом, я действительно сидел с вами за одним столом! Художник рисует то, что есть на самом деле. Когда-нибудь ты расскажешь ей, как все обстоит в действительности.

— Так вы не обижаетесь на меня? — недоверчиво спросила Китти. — За то, что я нарисовала вас вместе с нашей семьей?..

Сердце холостяка вдруг заныло. Китти так ясно дала понять, что он для них чужой! А для того чтобы честно ответить на ее вопрос, нужно сначала ответить на него самому себе… Помолчав немного, он тихо сказал:

— Нет, Китти, я не обиделся. Не стоит расстраиваться из-за таких пустяков.

Не успел Дик остановить машину возле большого старинного дома, где жили его пассажиры, как им навстречу выбежала Кэрол. Долли усмехнулась.

— Похоже, девочка только тебя и ждала. Она и джип твой узнала по звуку мотора!

Кэрол подлетела к Дику. Хлопая накрашенными ресницами, она ласковым медовым голоском спросила:

— Как вы провели время?

Мать покачала головой. Ее дочь вела себя так, будто рядом с гостем никого не было. А у Дика был такой вид, словно он оказался в лодке посреди океана без весел и паруса. Бросаясь ему на помощь, Долли скомандовала:

— Клод и Китти — быстро спать! Кэрол, можешь почитать до десяти, а потом выключай свет и в постель. Ну-ка, живо домой!

Вскоре шум детских шагов умолк, и они наконец остались одни. Долли присела на перила веранды, а Дик стоял рядом с ней. Оба смотрели на море. Луна проложила по морской глади серебристую дорожку. Звенели цикады, пела серенаду одинокая цапля. Ночной воздух благоухал ароматом жимолости.

— Дик, — разорвал бархатную тишину женский голос.

Он ответил, как солдат на перекличке:

— Здесь!

— Почему ты так долго думал, прежде чем ответить на вопрос Китти? Помнишь — в машине…

Он повернул к ней лицо.

— Меня смутила формулировка. Ты и наша семья. Сказала, словно отрезала.

— Что же тебя смутило? Ты же действительно не член нашего семейства!

Когда Дик анализировал слова девочки, что-то повернулось в его душе. К своему удивлению, он обнаружил, что обладание пусть даже суррогатом семьи дает ему ощущение тепла, покоя, отогревает душу. Судьба благоволила к нему, поселив рядом с Хаммерами и подарив те радости, которые дает мужчине семья, в то же время не отяготив заботами семейного человека. Но сказать об этом соседке — значит дать ей ложную надежду, а этого он делать не хотел. Криво усмехнувшись, Дик сказал: