Дорога после заката - Александр Машошин

– Ага, – усмехнулась Осока. – Сыграем-ка в старинную тогрутскую игру «холодно-горячо»! Фани, ты по той стене, я по этой, ищем тайник. Ах, нет, камни, видимо, не здесь, а дома, да, милый друг? Ты что-то очень расслабился.

Взяв имперца под локти с двух сторон, словно лучшие подруги, Суги и Фани вывели его на улицу. Кауди, руки в карманы, шествовал впереди, по реакции мерзавца ощущая, куда дальше, остальная четвёрка слегка отстала, дабы не привлекать внимания. До жилого блока оказалось не более четверти часа неспешной прогулки и всего одна короткая поездка на лифте. Обыск квартиры Риднегина тоже не занял много времени: не приученный к концентрации, он сам своей реакцией вывел джедаев сначала на комнату, а потом на дверную притолоку, за которой скрывался тайник.

– К оценщику мне идти лень, – заявила Суги, пересыпая сверкающие разноцветные камни внутри поделённого на несколько секций прозрачного цилиндра. – Будем считать, что здесь наш гонорар плюс стопроцентная надбавка за подставу. Говори, как найти корабль.

Связанный на стуле Риднегин, глаза которого с тоской следили за исчезающим в сумке забраки контейнером, огрызнулся:

– Сами найдёте, ангар невелик.

– Смотрите, какой смелый, – прогудел через вокодер Серипас. – Он, видимо, решил, что его оставят в живых.

Вот тут подставщик испугался не на шутку. На брюках его образовалось мокрое пятно.

– Фу… – сморщилась Фани.

– Ничего, я не из брезгливых, – Осока обошла пленника кругом и дотронулась ладонью до его затылка, током Силы нанеся удар в известную ей область мозга. Он потерял сознание. А джедайка продолжала: – Спускайтесь вниз, готовьте корабль. Ты, Хенч, возвращаешься к нам. Я караулю этого, пока Суги не стартует.

– А зачем караулить? – спросила Фани. – Засунем его в душевую, пока выберется и поднимет тревогу, мы уже взлетим.

– Тревожные кнопки у него по всей квартире. И в офисе тоже есть, я это почувствовала. Все нам не найти. Он только и думал о том, что «главное – освободиться».

– А убивать нельзя, за своего агента Империя может и вне закона объявить, – добавил Эль-Лес, предупреждая вопрос панторанки.

– Разве, зная это, он так испугался бы? – возразила та.

– Страх первобытный живёт внутри и логике не поддаётся, – процитировала Осока.

– Очень точно, – кивнула Суги. – Всё, прекращаем споры, решение правильное. Расходимся по кораблям, мы стартуем сразу, вы – по готовности. На чём мы прилетели, он не знает, это даст вам возможность скрыться.

– Тогда я остаюсь с тобой, – сказал Кауди. – Какая разница…

– А такая, что я при необходимости могу пройти по коммуникациям, как… одна из моих наставниц. Ты крупнее, не факт, что не застрянешь. Всё, иди.

Очнувшегося Риднегина ждал неприятный сюрприз: стул, на котором он сидел, был приварен металлической рамой спинки к окантовке стола – световым мечом при должном навыке можно проделывать и такое. Осока чувствовала, как в имперце клокочет злоба: за собственный страх, за мокрый конфуз в присутствии женщин.

– Ничего, ещё встретимся, – угрюмо сказал он.

– Вот не советую. Мой напарник как раз отправляет в Гильдию одно интересное сообщение, – Осока тронула кнопку небольшого звукозаписывающего устройства, и раздался голос самого Риднегина: «Дамочка, Вы всерьёз полагаете, что вам кто-то собирался платить?»

Имперец скрипнул зубами. Он понял, что дело его плохо. Гильдия наёмников организация крайне серьёзная, хоть и неофициальная. Попытайся он снова нанять кого-нибудь, даже частный корабль, его, в лучшем случае, грохнут. В худшем – грохнут не сразу, а сначала вытрясут всё, что имеет, и будут в своём праве: клеймо недобросовестного нанимателя ставит его вне закона. Больше он не проронил ни слова. Молчала и Осока, задумчиво глядя поверх головы пленника. Она чувствовала, что это безразличие бесит пленника ещё сильнее, Из «полумедитации» её вывел писк комлинка: Суги сообщала, что её корабль находится в открытом космосе. По расчётам Осоки, Кауди до стоянки «Горгульи» оставалось минут пять-семь ходу. Пора! С милой улыбкой она положила на стол за спину Риднегина электромагнитную гранату. Через четыре секунды микроволны выжгут в квартире всю электронику, а рентгеновская вспышка – кристаллы голографической памяти.

– Жить будешь, но фиго-ово, – тихо сказала она и задвинула за собой дверь.

Тревожное оповещение на частоте службы безопасности – спасибо Серипасу, что вчера нашёл её и подобрал ключ к кодеру – прошло в тот момент, когда Осока была на полпути к «Горгулье» и уже знала, что Кауди Тай благополучно достиг корабля. Этот Риднегин оказался настоящим червяком, вон как быстро выпутался из связывающих его синтетических лент. Учитель Скайуокер как-то говорил, что многие мошенники учатся этому искусству специально, слишком часто им приходится попадать в такие переделки. Правда ли это, или он, по обыкновению, прикалывался над Осокой, теперь уже не спросишь. Пожав плечами, Осока отодвинула потолочную панель, подтянулась и исчезла в технических каналах. Она недаром потратила больше десяти минут на размышления и намеренно двигалась не кратчайшим путём, а по замысловатому маршруту, в каждой точке имеющему наибольшее число путей отхода. Опыт Айлы и её рассказы о ходах, которыми пользовалась Халийн Генц, подруга Квинлана Воса, помогал тогруте не заблудиться. Станция – не пещера, она имеет регулярную структуру коммуникаций, а нумерация кабелей и труб может подсказать нужное направление. Нет, здесь её не взять, даже если начнут проверять… О, вот, как раз, проверяют каналы! Профессионально работают, молодцы. Она прислушалась и двинулась в направлении ближайшей группы досмотровщиков. Лязгнула, сдвигаясь, панель, в канал просунулся шлем безопасника и изготовленный к стрельбе бластер. Секунду они смотрели в глаза друг другу.

– Чисто… – прошептала Осока, шевельнув пальцами.

– Чисто! – повторил бывший десантник и исчез в отверстии. Да, знали бы они, что ловят джедая, действовали бы, конечно, по другой схеме, когда в канал просовывается только биосканер на щупе, чтобы оператор не попал под ментальное воздействие. Счастьем для Осоки было то, что Колесо, как и большинство крупных станций, строилось преимущественно из астероидного железа, а через жестяную облицовку закладные так запросто не просветишь. Теперь, миновав сужающееся кольцо облавы, можно было двигаться быстрее. Вниз, ещё вниз, небольшой крюк для обхода закрытого сектора, где располагалась турболазерная батарея… Тем временем, в приёмнике ожили несколько частот, забитых в него давным-давно. Частоты ВАР, перешедшие теперь Корпусу Имперских штурмовиков. Становится совсем интересно, подумала Осока, перебираясь в очередной кабельный канал. Станция Колесо считалась «нейтральной территорией», где юрисдикция Империи не действует, «сфера иммунитета» рекламировалась как величайшее достижение, позволяющее гостям спокойно предаваться азартным играм, не опасаясь никакого преследования. Вот, значит, чего стоил этот «нейтралитет», когда дело коснулась резидента имперской разведки. Что ж, будем знать. Осока могла бы гордиться собой: кроме станционных безопасников, на неё охотились уже минимум два подразделения штурмовиков, и подтягивались ещё какие-то резервы.

Неожиданность подстерегла её буквально в двухстах метрах от ангара, где стояла «Горгулья». Этого предвидеть она не могла, ведь во времена Республики соседний с местом их стоянки ангар ничем особенным не выделялся. И накануне Осока специально заглянула сюда через сбойку в стене. Ах, ну, почему её не насторожило отсутствие здесь кораблей?? Полное отсутствие. Дура набитая! Сейчас корабль в ангаре был. Один-единственный. Дельтавидный имперский корвет серии «Пробой».

Осока мысленно произнесла сложносочинённое предложение, выговорить которое вслух постеснялась бы. Корабль – полбеды, но под ним ещё были люди. Не беспечные и ограниченно боеспособные члены экипажа, а полноценный взвод имперских штурмовиков. Судя по всему – одна из тех самых «резервных единиц». Одинаковый рост и очень уж единообразные повадки подсказывали: перед ней клоны, причём, из сравнительно свежей партии, не успевшие ещё набрать индивидуальных черт. Раскрыв контейнеры с амуницией, они устанавливали в бластерные ружья ёмкости с газом. Не могли сделать это внутри корабля… Осока мысленно ухватила за хвост некстати выползшее раздражение и засунула поглубже в подсознание: прекрасно знала, что не могли. По армейской инструкции перезарядка допускается либо под открытым небом, либо в ангаре, который можно прочистить «выдохом в пустоту» через наружные ворота. Бластерный газ на самом деле, скорее, коллоид, сильно тяжелее воздуха, при утечке он имеет тенденцию стекать, накапливаться, а рвануть может от безобидного статического электричества. Сержанты, неотличимые в броне от подчинённых, зато резко выделяющиеся своим поведением, подгоняли рядовых. Напряжён был и офицер, неподвижно стоящий в стороне, в Силе он весь буквально сверкал желанием ускорить процесс, однако, сдерживался, как учили, дабы нервозность не передалась солдатам. По всем признакам, время, отпущенное на зарядку оружия, подходило к концу, и вскоре предстояло выдвигаться на выполнение боевой задачи.