В августе сорок второго (СИ) - Тарханов Влад

На свою беду, президент Тафт вернулся с поездки на Тихоокеанское побережье совершенно не вовремя и поехал не в Белый дом что было бы логичнее, а в штаб военно-морских сил, чтобы узнать самые свежие новости. Новости о разгроме флота его прибили, как обухом по голове, будучи уже подшофе (морские чины умели поить инспектирующее начальство), президент принял еще две порции двойного виски, что-то соображая. В это время на связь вышел генерал Шорт, какие шестеренки перескочили в голове президента, который вырвал трубку у адмирала Старка и наорав на Шорта в очень грубой форме приказал сдать Гавайи на этих условиях и спасти как можно больше людей, никто до сих пор не понял. Шорт попытался что-то возражать, но в президента как будто вселился бес, он разорался еще больше, требуя немедленно начать эвакуацию, на любых условиях, любых! После чего бросил трубку. Потрясенным военным Тафт процедил что-то про то, что надо спасти как можно больше матросов, корабли мы еще уже строим, а кто на них пойдет в бой?

12 августа президент Тафт обратился к народу США, объявив, что его грубые ошибки привели к тяжелым потерям, поэтому он передает власть вице-президенту, а сам подает в отставку. Ввиду того, что война была уже объявлена, Конгресс (обе палаты) приняли решение не проводить досрочных президентских выборов до окончания боевых действий. К присяге был приведен Томас Эдмунд Дьюи, который сразу же решительно взялся за дело: новым начальником операций военно-морского флота был назначен адмирал Эрнест Джозеф Кинг, на Тихоокеанское побережье были переброшены крупные силы военной авиации, которые должны были парировать возможные нападения японского флота на побережье США, в Панаму направлены специалисты для скорейшего восстановления канала. Работы по спуску новых линкоров и авианосцев на всех верфях страны резко ускорились. Но были в этой истории и свои странности, например, помощник президента Тафта, Уильям Терри Деккерей, который был рядом с президентом в тот роковой вторник, покончил жизнь самоубийством еще до того, как к нему пришли с вопросами военные прокроры. Для Роберта Тафта эта история не прошли бесследно: он перенес в конце года тяжелый инсульт, от которого уже не поправился, умер от повторного инсульта в конце 1946 года, в возрасте 57 лет[4].

Лондон. Офис премьер-министра.

13 августа 1942 года

— Дьюи? — Черчилль задал вопрос и покрылся клубами сигарного дыма. Его неофициальный помощник и стратегический аналитик Бэзил Лиделл Гарт вежливо поклонился в ответ. В глазах Гарта играли чертики, он был доволен, как и его шеф. Томас Дьюи был сторонником активного вмешательства в европейские дела, причем на стороне британцев.

— Теперь надо сделать так, чтобы кузенам понадобилась наша помощь.

Черчилль в ответ кивнул головой. Сделал еще одну затяжку, погасил сигару и сказал:

— Если вы правы, Бэззи, то обстановка на Тихом океане в ближайшее время очень и очень обострится. Это весьма сложная ситуация, не так ли?

— Японцы почувствуют силу. Думаю, что наши позиции в Малайе окажутся перед угрозой вторжения.

— Вы правы, Бэззи. Думаю, надо послать своего посланника к Томасу[5], пусть проинструктирует его как следует.

Как только Гарт покинул кабинет, Черчилль попросил секретаря пригласить к себе следующего посетителя. Им оказался генерал-лейтенант Бернард Лоу Монтгомери. Поздоровавшись, он занял предложенное место, после чего застыл в ожидании.

— Генерал, вы знаете, что вам предстоит новое назначение?

— Меня поставили в известность, а также предупредили, что вы настаиваете на личной встрече, господин премьер-министр.

К этому времени генерал еще не был той легендарной личностью, но уже показал себя очень толковым военным. Во время катастрофы во Франции командовал 3-ей пехотной дивизией, которая сдерживала атаки немецких танков, сражался храбро и умело, но был тяжело ранен и эвакуирован на Остров. Потом бил итальянцев в Африке (с танкистами Роммеля, которым он был обязан своим вторым ранением не встречался, они ушли немного раньше, чем генерал поправил здоровье). Сейчас ждал нового назначения.

— Вас ждет Сингапур, генерал. Я получил оттуда тревожные новости, по моим данным, генерал Уэйвелл совершенно не принимает мер к обороне крепости и всего полуострова. Могу сказать, что ваша задача непростая. Мне докладывают, что береговые батареи Сингапура не приспособлены к стрельбе по суше, не могут поворачиваться кругом, это просто поразительно! Траншеи, бомбоубежища, бетонные укрепления в низине сразу затапливает водой, поэтому их не строят. Крепость беззащитна от нападения по суше! Совершенно беззащитна! Вы знаете, как пираты брали морские крепости испанцев? Они высаживали десант вдалеке от крепости и брали ее штурмом с тыла! В Сингапуре нас ждет такое же поражение, если вы не предпримете необходимых мер. К сожалению, я не могу отстранить Арчибальда так просто, так что он станет фельдмаршалом и вице-королем Индии и будет вам помогать в обороне крепости и наших позиций на полуострове всем, чем только сможет.

— На какую помощь флота я могу рассчитывать?

— Вы правы, генерал, без помощи флота крепость не удержать. Я направляю своего представителя к адмиралу Филлипсу, он будет оказывать вам максимальное содействие. Но меня лично очень беспокоят мощная авиация японского флота. Боюсь, что при появлении вражеских авианосцев наш флот понесет невосполнимые потери. Но ваша задача — держать крепость до самой последней возможности.

12 августа 1942 года в небольшой англоязычной газете «Сина Пост», выходящей в Сингапуре, на четвертой странице была опубликована реклама только что открытой парикмахерской «Санни», на которой был изображен джентльмен с роскошными усами и хризантемой в петлице безупречного смокинга.

[1] Начало (яп.)

[2] В Японии хризантема — символ японской императорской семьи, фактически, это означало, что сам император отдает приказ адмиралу.

[3] Панамский канал состоит из двух ниток, чтобы суда могли идти навстречу друг другу, однако, чаще всего, канал работает в режиме — по двум ниткам в одну сторону.

[4] Сенатор Роберт Тафт в РИ прожил до 1953 года.

[5] Адмирал Томас Филлипс, командующий британским Восточным флотом.

Глава 12

Долгожданная награда

Москва. 3 августа 1942 года

Эту квартиру мы получили в апреле, она чуть больше, мне товарищ Молотов, вручавший ключи от квартиры, сказал, что раз Виноградовых становится больше, то и квартира им нужна побольше, чтобы было поближе к парку, в котором детей можно будет выгуливать. Интересно, что только накануне этого дня жена мне призналась, что опять ждет ребенка. За что была расцелована, награждена поцелуем, перешедшим в интимные ласки, но очень долго понежиться не получилось. Так, я никому не проговорился, а вот няня… То, что наша няня Марфа Егоровна была сотрудником НКВД я не сомневался, сомневался только в том, кому она докладывает: Берии или Власику. Но женщина была надежная, добрая, очень хорошо готовила, в общем, решала массу бытовых вопросов. Квартиру обставляли быстро, Марго с Марфушей ураганом пронеслись по магазинам и базам, откуда был выписан дефицитный товар. Ничего вроде бы не купили, время трофеев, когда немецкие товары хлынут на черные рынки столицы, еще не пришло. Да, забыл сказать, что первое слово, которое произнесла Виктория, было «папа». Вот это было да. Ребенку исполнилось только десять месяцев накануне, я приехал из очередной командировки и вот тебе на! Подхожу к колыбельке, а тут оказывается, что меня узнали и приветствуют!

— Марго, а ты не ревнуешь, что Вика первое слово сказала «папа»?

— А что я должна ревновать, глупышка! Это означает, что тебя нашей девочке не хватает! Так что тебе надо быть с нами побольше.

Ага! Через день снова уехал, на этот раз на Украинский фронт. Вот и сейчас, рано утром, когда еще было достаточно времени, чтобы собраться на работу, меня вниманием не оставили. Звонил дежурный по Ставке, сообщил о поступлении важных разведданных. Сократил завтрак до поглощённого бутерброда и трех глотков чая. Вызвал аналитиков, сели вместе за системный анализ данных. Надо было решить: куда нанесут удар танковые орды фюрера. К 16 часам анализ был закончен, записку с выводами я составил и отправился на прием к Сталину, у которого был Молотов и Шапошников. Применение антибиотиков пошло его здоровью на пользу. Он не утратил работоспособности, был еще достаточно энергичен, стал очень ценным сотрудником Ставки. Я доложил о получении новых разведданных, положил перед вождем докладную записку, после чего ждал вопросов. Но Иосиф Виссарионович сказал, что вызовет меня позже, после того, как изучит документ. От Поскребышева я узнал, что мне назначено на 19–45.