Люйши чуньцю (Весны и осени господина Люя) - Бувэй Люй
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И мудрые, и глупые среди нынешних властителей и правителей все до одного желают себе долголетия. Но поскольку они ежедневно тянут свою жизнь назад, в их желаниях мало проку. Жизнь бывает долгой, когда ее ведут вперед. Мешают вести жизнь вперед страсти. Поэтому мудрец всегда умеряет свои желания.
В просторных палатах слишком много тени, в высоких теремах слишком много солнца. От тени в ногах паралич, от солнца — сухотка. Эти недуги — от неумеренности тени и солнца. Поэтому в старину цари не ставили больших палат, не возводили высоких теремов. Не держали редких яств, не носили жарких шуб. От жарких шуб — закупорка сосудов, при закупорке нет хода ци. От редких яств — закупорка желудка, при закупорке — несварение, при несварении нет хода ци. Можно ли этак жить долго?
В старину мудрые цари устраивали парки, сады, заповедники и пруды исключительно для созерцания и прогулок, строили дворцы, палаты, терема и беседки исключительно, чтобы укрыться от жары и дождя. Коней и экипажи, платье и шубы держали лишь для того, чтобы прикрыть тело, согреть кости, еду и питье, меды и вина — для потрафления аппетиту, утоления голода. Музыка и цвет, мелодия и песня существовали исключительно для ублажения существа и развлечения. Этими пятью вещами мудрые цари питали свое существо. Они не были привержены скупости и не боялись тратить. Просто стремились к миру со своим существом.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
О справедливости / Гун гун
В старину мудрые цари, управляя Поднебесной, всегда ставили на первое место справедливость. Справедливость приводит Поднебесную к миру, мир достигается справедливостью. Послушаем, что говорит предание. Достигавших власти над Поднебесной — легион. И все они достигали ее справедливостью, а утрачивали из-за несправедливости. Крепость престола любого властителя зиждется на справедливости. Ибо сказано в «Хун фань»:
Не льстить, не лгать:
Путь царский — гладь!
Не льстить, не гнуть:
В том — царский путь!
Не вдруг — хвалить:
Путь царский длить!
Не вдруг — карать:
Долг царский знать!
Поднебесная не есть Поднебесная единственного. Поднебесная есть Поднебесная Поднебесной. Гармония света и тьмы не простирается на отдельный род. Утренняя роса и сезонные дожди не отдают предпочтения ни одному существу. Повелитель тьмы народа не привержен ни одному из людей.
Бо Цинь, пускаясь в путь, спрашивал, как управлять царством Лу. Чжоу-гун отвечал: «Твори благо, но не ищи благ». Раз некий цзинец потерял лук, но не стал его искать, а сказал: «К чему поиски: человек из Цзин потерял, человек из Цзин и найдет». Конфуций, прослышав об этом, сказал: «Вот было бы славно убрать слова «из Цзин»!» Лао-цзы, прослышав об этом, сказал: «Вот было бы славно убрать еще и слово «человек»!» Лао-цзы был справедлив ко всему.
Небо и земля огромны. Они рождают, но у них нет детей, взращивают, но у них нет владений. Все существующее питается их соками себе на благо, но никто не знает, где начало этого блага. Таким было дэ трех хуанов и пяти ди.
Когда Гуань Чжун болел, Хуань-гун навестил его и спросил: «Если Ваша болезнь обострится настолько, что государственные мужи не смогут скрыть этого от народа, кому принужден буду я вручить бразды правления?» Гуань Чжун ответил: «Я призвал все мои силы и знания, но не нашел ответа. Что же могу я сказать сейчас, когда болезнь может покончить со мной в один день?» Хуань-гун сказал: «Дело весьма серьезное, и я нуждаюсь в Вашем совете». Почтительно согласившись, Гуань Чжун спросил: «Кого бы вы хотели видеть сяном?» Хуань-гун сказал: «Быть может, Баошу Я?» Но Гуань Чжун отвечал: «Невозможно! Лично я дружен с Баошу Я. Ведь что он за человек? Чист, честен, скромен, прям. Но тех, кто не таков, как он сам, он не считает за людей. Если кто оступился, запомнит ему на всю жизнь. Так что, если не возражаете, я бы предложил Си Пэна. Ведь что он за человек? Почитает предание, но уважает и мнения. Сокрушается, что ему далеко до Хуан-ди, но с пониманием относится к тем, кому далеко до него самого. Он допускает, что кое-что в стране не слышал, кое-чего не знает, кое-кого не встречал. Так что, если не возражаете, я бы предложил Си Пэна».
Сян — большой пост. На большом посту не занимаются малым и не вникают в мелочи. Поэтому и говорится: «Большой мастер не хватается за топор, большой повар не мечется с посудой, большой смельчак не лезет в сечу, большой командир не бежит грабить».
Пока Хуань-гун держался справедливости и отвергал личные пристрастия, он держал на службе Гуань Чжуна и был старшим из пяти бо. Когда же он поддался своим пристрастиям и возвысил своих любимцев, взял на службу Шу Дао, черви поползли через порог.
Смолоду люди глупы, к старости умнеют. Но лучше быть глупым и справедливым, чем умным и пристрастным. И сам Шунь не сумел бы остаться опрятным, беспробудно пьянствуя, соблюсти справедливость, зная лишь свою выгоду, усидеть на царстве, погрязши в алчности и злобе.
ГЛАВА ПЯТАЯ
О пристрастиях / Цюй сы
Небо служит кровлей беспристрастно, земля беспристрастно носит. Беспристрастно светят солнце и луна, беспристрастно сменяют друг друга четыре времени года. Они следуют своему дэ, и все существующее развивается и растет.
Хуан-ди говорил, что следует избегать громкой музыки, яркого цвета, пышных одеяний, сильного запаха, острого блюда, больших помещений.
У Яо было десять сыновей. Но царство он передал не кому-нибудь из них, а Шуню. У Шуня было девять сыновей. Но царство он передал не кому-нибудь из них, а Юю. Это — высшая справедливость. Цзинъский Пин-гун обратился к Ци Хуанъяну[271] с таким вопросом: «Кого бы назначить на незанятую должность правителя Наньяна?» Ци Хуанъян отвечал: «Предлагаю Се Ху». Пин-гун спросил: «Но разве Се Ху Вам не враг?» И услышал в ответ: «Вы ведь спрашивали, кого назначить, а не кто мне враг». Пин-гун сказал: «Чудесно!». Затем он назначил Се Ху, и все государственные мужи остались довольны. Через некоторое время Пин-гун вновь спросил Ци Хуанъяна:
