Магадан — с купюрами и без - Владимир Данилушкин

Я поразился, насколько чудовищен был замысел этого человека. Ничего, смертью храбрых, бывает, умирают и трусы. Неважно, что на генетическом уровне человек ближе к свинье и крысе, он может стать орлом и обрести вторую голову, чтобы слиться с образом своего государства.

И тут промелькнула спасительная мысль о том, что жестокость российских законов смягчается необязательностью их исполнения. Затеплилась надежда на то, что и в моем случае это правило сработает. Приготовленная в мой последний путь машина может оказаться неисправна, не завестись из-за отказа аккумулятора. Или бензин слили. Нас могут и беспричинно задержать на посту ГАИ. Правда, этот янычар откупится.

Где-то я читал, что в секретной лаборатории разработано новое оружие: я делаю себе больно, вхожу в шок, энергия комы растекается волнами и поражает окружающих. Идеологически эта штука давно опробована, даже поговорка есть — смотри такой надежный источник, как словарь Даля. Глаз, мол, выбью себе, лишь бы теще насолить, чтобы у нее зять был кривой. Вот бы и мне сейчас такое оружие, я бы выкрутился из положения, сорвался с крючка! И так мне этого захотелось, что живот к позвоночнику прилип. В глазах чернила, в ушах вата.

Незнакомец вздрогнул всем телом: стало быть, проняло его, но сдержался, достал из кармана бурки серебряные стаканы, открыл пробку в рукаве, из скрытого бурдюка полилось ароматное вино. Здорово придумано, однако.

— Слово для тоста предоставляется виновнику торжества, — сказал горец.

— А что говорить, я всегда обожал женщин, но стеснялся, не подходил на пушечный выстрел. От разврата меня предохраняло пьянство. А от пьянства срочные задания шефа. А от срочного задания изредка помогала болезнь, а теперь вот и предстоящая собственная погибель. Жаль, не удастся мне написать об этой яркой коллективной смерти забойного репортажа. Так выпьем же за красоту и нежность! Только сам не буду. Я же за рулем?

— За рулем? Давай-давай, мели, Емеля. Да какое там питье — даже ноль восемь промилле, как по новому закону, не наберется.

— Ну, тогда я бы хотел провозгласить тост за упокой и помин собственной души. Вот уж как повезло — присутствовать на прелюдии к собственным похоронам.

Георгий вставил мне в рот потаенный шланг и не успокоился, пока не влил два литра хванчкары. Или киндзмариули? От скрытого волнения я стал путать марки грузинских вин. Зато почувствовал необычайную легкость в мыслях и в теле. Георгий, Лола и их дочь Манана, да и весь мир покрылся тонким слоем бриллиантов, засверкало так, что глазам стало нестерпимо больно, будто их кололи иглами. Надеюсь, они позволят мне петь за рулем? Брызги шампанского! Может быть, сегодня какой-то праздник? Всемирный месячник контрабандиста? Неделя письма с взрывными устройствами в конверте? Международный день хакера?

Нет, для начала я должен угостить мороженым маму с дочкой. Нет, украсть их. Или ограбить? Сейчас самое распространенное — это кража мобильников. Правда, я терпеть ненавижу болтовню по телефону. Лучше уж дочку украду. Или удочерю. Нет, женюсь. Увезу тебя я в тундру, увезу.

И вот я мчу по заснеженному болоту на «мерседесе» с открытым верхом. Скорость двести. Руль на себя, взлетаем. Я не могу сегодня рухнуть, я такой легкий, не подвластный земному тяготению. Оглядываем с высоты птичьего полета сопки и ручьи. Дух захватывает.

Со мной на переднем сиденье молодая — Манана. Я от нее без ума. Внутренним зрением ощущаю, как нежила она свое сладкое мясцо, жирное на бедрышках и животике, оглаживала нежную тонкую куриной выделки кожу, пахнущую дичью и подпаленным на горячем солнце пером. Мечта людоеда.

Она напоминает мне молодых особ в дорогих шубейках, из-за длинных ног те девчонки кажутся мне горбатыми. Моя покойная мама называла похожие одежки обдергайками. Издалека ангельские создания вызывают острую жалость, ведь они когда-то состарятся и умрут. Вот так же не могу я без слез смотреть на котят, из-за малого отпущенного им срока жизни. Но мы вряд ли выживем, с подпиленными тормозами и рогами. Почему-то мои мысли заняты посторонним. Может быть, в ассортимент коррекции фигуры стоило бы включить окорот ног, благо, что малый рост женщине только на пользу: гарантирует нормальное артериальное давление…

Тут один набоб, для собственного душевного здоровья откручивающий головы подчиненных, он от этого подзаряжается, поразил коллег-набобов тем, что взял секретаршу, далекую от пропорций Барби. Пока все алкали фотомоделей, он обожал колченогую Мари-эллу. Та походила обличьем на снежную бабу и пробуждала картины далекого детства, первого романтического греха с деревенской блаженной. Он стал пить вечерами молоко, есть тертую морковь и полюбил кантри в исполнении Надежды Бабаежкиной. Еще через недельку у него перестали кровоточить десны, и он посмертно реабилитировал клерков, которые умерли от престарелости и вызова на костер… то есть, простите, конечно же, на ковер сатрапа. Помог вдовам не потерять лицо в переезде на ПМЖ в ЦРС.

Все бы ничего, да не бывает идиллии в нынешнем веке, стала грызть этого господина гнилая мыслишка, никак не оформляясь в слова, пока не пробрало на очередном банно-бассейновом банкете, не вырвалось из глубины тела: «Перебор! Перебор! Перебор!», наподобие архимедовой «Эврики». Втемяшилось болезному, что у Наполеона рост 151 сантиметр, у Сталина на четыре больше, Ленин недалеко ушел — 166 сантиметров, а сам набоб вымахал на две головы выше, и напрасны мечты о быстрой карьере. Родоначальник садизма — маркиз де Сад — был ростом 155. Кстати, во время Великой Чистки начальником НКВД был Ежов — тоже карлик. Таким же минимэном был и знаменитый вождь анархистов — батька Махно… Иначе говоря, в моду, возможно, войдут малогабаритные самцы, которых и прокормить легче, и резвее они в преодолении великого шелкового пути к сердцу женщины.

Мысли о переборе стали нестерпимыми, когда начальник попал на расправу к врачам. Предстояло пройти диспансеризацию в связи с преодолением возрастного рубежа набобской службы. Ему категорически запретили курить: иначе, мол, доиграется и ноги ампутируют. «Пусть! Пусть! Пусть! — сгоряча подумал набоб, — лишь бы не голову!». В любовной горячке он прикинул, насколько станет ниже ростом, и как отнесется к этому его пассия. Он однажды видел, как один понаехавший не местный брюнет играл в волейбол со своими детьми-подростками: стоял на коленях и легко пасовал мяч поочередно дочке, сыну, дочке, и они втроем весело смеялись. Вспомнив этот случай, набоб улыбнулся, но тут же брезгливо передернул плечами.

Потом он женился на сиамских близнецах.

Мой папа тоже не был гренадером, и, шагая по жизни, я перерос его на голову и подспудно старался казаться ниже ростом, маскировался, не лез на глаза начальству и все такое, поэтому не стал генералом на служебной лестнице, даже ефрейтором не стал.

Правда, в последние годы я гораздо смелее с женщинами. Особенно на базаре. Подхожу к торговке и, глаза в глаза, спрашиваю, какого качества товар, не заветрились ли куриные окорочка и бедрышки, не истек ли срок хранения. Любовь не картошка, а если фаршем торгует, то через азу, бифштексы — говяжью и свиную плоть много чего опасного от человеку к человеку перетекает. Да и картофель, чей белок близок к животному, может одарить какой-нибудь чумкой.

Я держу паузу, как следователь угро. Тетя продает мне зеленый французский салат, наклоняется и сочувственно шепчет: «Как вы его едите?» А сама уже не слушает: косит глаза на могучего мужика, другого постоянного покупателя. Я его знаю: частный охранник Дуболомов. Подойдя к соседке, торгующей морепродуктами, тот вертит пальцами так и сяк, примеряясь к крабу. Его пальцы веером — пародия на морского рака. И такие же красные и заскорузлые эти пальцы — от полнокровия, что ли? Лицо у парня кирпича просит, ноги — цемента: в таз и в море.

Поговаривали, что один шутник купил замороженное говяжье сердце, упаковал в подарочную коробку, перевязал ленточкой и принес любимой женщине: дарю тебе мое сердце. А что такого — покупатель всегда прав, даже если товар — лев.

Не все торговки могут преодолеть себя и лгать беззастенчиво, это же бывшие училки, две инженерши и одна геодезистка. Конечно, лукавить пытаются, на то и женщины. Говорят: «Не пробовала, не нанималась, не дегустатор», но от моего глаза не скроешь интонацию. Никто из них не обладает актерскими данными, даже на уровне драмкружка и реплики «Кушать подано!». Да и не виноваты они: весь товар лицом выставляется и продается лицом той самой национальности. А с теми, кто говорит правду, это легко проверить, я и имею дело. С ними у меня длится лет уж десять тайный союз рекламного щита и меча, а за это время неминуемо женщина либо влюбится в тебя, либо возненавидит и брызнет вирусом тараканьего бешенства, бараньего ступора или ослиного аутизма. И прозвенит твой третий звонок.