Приключения Джима Пуговицы - Михаэль Энде

Все согласились, и Ли Зи продолжала:

— И вот, разбойники так сидели и пили, и тут я заметила, что они и сами друг друга путают и даже, кажется, про себя не знают, кто из них кто и кого как зовут. Похоже, им это было безразлично. Они отличали только капитана, у того на шляпе была красная звезда.

На другой день все повторилось. Вечером пираты выкатили бочку рома, и капитан сказал:

— Слушай сюда, братва! В полночь мы опять встречаемся на условном месте с драконицей. То-то она обрадуется.

При этом он глянул вверх на меня и осклабился.

— Отлично, капитан, — сказал один. — Значит, будет нам новая выпивка. Давно пора. Эта бочка уже на исходе.

Тут я все поняла. Можете представить себе, каково было у меня на душе.

Ночью подул холодный ветер, нагнал туч, луна то исчезала, то появлялась. Я ужасно продрогла в моей клетке. В полночь на горизонте что-то блеснуло, и наш корабль направился на этот сигнал. Когда мы приблизились, луна как раз выглянула, и я увидела острые железные рифы. На одном из них сидела драконица. Ее черная фигура отчетливо вырисовывалась на фоне неба.

— Ххххх! — прошипела она, и при этом из ноздрей у нее повалил дым. — Ну что, ребята, есть чччто-нибудь для меня?

— Еще бы! — крикнул капитан. — Прехорошенькая девочка!

— Да? И что жжже вы за нее хххотите, старые ворюги?

— То же, что всегда, — ответил капитан. — Бочку Тосканийского рома марки «драконья глотка». Это единственный в мире напиток, достаточно крепкий для моих ребят. Если ты не согласна, мы отчаливаем.

Они еще немного поторговались, и драконица выкатила бочку рома — она, оказывается, на ней сидела. А взамен получила у пиратов клетку со мной. Еще раз условившись о новой встрече, они распрощались. Еще какое-то время сквозь вой ветра слышалась пиратская песня, потом корабль исчез вдали.

Драконица подняла клетку повыше, чтобы как следует разглядеть меня, и наконец сказала:

— Так, детка. С куклами, прогулками, каникулами, ленью и всеми проччими такими шшштуками поконччено раз и навсегда. Ужже пора тебе начать серьезную жжжизнь.

И она завернула мою клетку в глухое покрывало, так что я очутилась в полной темноте и больше ничего не видела и не слышала.

Не знаю, сколько это продлилось, потому что я заснула. Может, вы удивитесь, как можно в таких тревожных условиях спать, но ведь с тех пор, как пираты меня украли, я глаз не сомкнула от страха и холода. А под покрывалом было тепло и темно — короче, я заснула, а проснувшись, обнаружила себя в квартире госпожи Зубояд. Ну, вы сами все это видели. Единственное, что меня утешило — я была тут не одна в несчастье, а с другими такими же детьми. Жизнь, которая началась потом, была ужасно скучной и тоскливой. Госпожа Зубояд ужасно всех мучила, особенно когда бывала не в духе — то есть почти всегда. К ночи она отмыкала нас от парт и гнала в спальню. Ужина у нас не было никогда, потому что каждый день находилась какая-нибудь причина в наказание оставить нас без ужина. Разговаривать между собой мы тоже не могли. Каждый вечер драконица сидела у нас до тех пор, пока мы все не заснем.

Но однажды ночью, едва она ушла, я встала — моя кровать стояла у самой стены, я взобралась на спинку кровати и выглянула в дыру на улицу. Я сразу увидела, что для побега там слишком высоко, зато обнаружила реку. Я вспомнила про кукольную бутылочку, которая осталась в кармане моего передника. Я берегла ее как память о доме. Тотчас у меня созрел план. Я разбудила остальных — у кого-то нашелся огрызок карандаша, у кого-то клочок бумаги. Потом вот этот мальчик закинул бутылку в реку. И мы стали надеяться и ждать, пока не пришли вы и не освободили нас.

Так маленькая принцесса закончила свой рассказ. Потом другие дети по очереди рассказали, как это случилось с ними. Например, пятеро коричневых мальчиков в тюрбанах были похищены все разом, когда однажды вечером купали в реке своих слонов. Маленький индеец ловил в реке рыбу, и его каноэ вынесло в открытый океан. Эскимос сидел на айсберге, на котором отправился к северному полюсу навестить свою бабушку. Некоторые дети плыли на корабле с родителями, на них напали пираты, забрали все деньги и ценности, в том числе и детей, а корабль с пассажирами потопили.

Должно быть, эта «Чертова дюжина» была совершенно бессовестная.

И напоследок Джим рассказал все, что пережили они с Лукасом.

— Одно я знаю теперь точно, — закончил он свой рассказ, все время возвращаясь мыслями к Тосканийской школе. — Мне совсем не хотелось бы учиться читать и писать. Нисколечко неохота.

Ли Зи удивленно подняла брови и спросила:

— Как, разве ты не умеешь читать и писать?

— Нет, — ответил Джим. — Да мне это вовсе и не нужно.

— Но ведь ты по меньшей мере на год старше меня, — сказала Ли Зи. И добавила: — Хочешь, я научу тебя?

Джим отрицательно покачал головой:

— Это совсем лишнее. Только отвлекает от важных дел.

— Он абсолютно прав! — воскликнул маленький индеец.

— Нет! — с упорством возразила маленькая принцесса. — Эти вещи очень даже полезны. Если бы, к примеру, я не умела читать и писать, я не смогла бы отправить почтовую бутылку и никто бы нас не спас.

— Да что толку было бы от этой бутылки, — сказал Джим, — если бы мы вас не вытащили оттуда.

— Конечно! — подтвердил маленький индеец.

— Да? — обиженно ответила принцесса. — Но с тобой был Лукас! А если бы и он был неграмотный, как ты?

Джим не знал, что ответить. Он чувствовал, что Ли Зи не так уж и неправа. Но именно это и разозлило его. Еще не хватало, чтобы она его поучала! Да он только что ее освободил, рискуя жизнью! Мужество и храбрость — качества поважнее, чем ученость. Нет, учиться он не станет — и все тут!

Лицо Джима помрачнело, так что Лукас с улыбкой похлопал его по плечу и сказал:

— Джим, старина, взгляни-ка туда!

И он показал на восток, куда их несло течением реки. Там во всем великолепии вставала утренняя заря, позолотив волны. И вскоре вслед за этим путешественники увидели уже другую позолоту: это поблескивали вдали тысячи крыш Пинга.

Двадцать четвертая глава, в которой Эмма получает знак отличия

Лукас и Джим причалили Эмму к берегу. Выползла из воды и драконица и лежала без движения. Видно, у нее отбило охоту плохо себя вести.

Полчаса понадобилось Лукасу и Джиму, чтобы привести Эмму в сухопутный вид. Котел заполнили водой и в топке развели огонь.

Все были так увлечены работой, что никто не заметил ландайского жандарма, который в это время проезжал на велосипеде мимо.

Заметив группу путешественников, он остановился — уж не шпионы ли какие-нибудь? Увидев, что это всего лишь дети, он подъехал поближе и чуть не наткнулся на драконий хвост. Насмерть напуганный, он мигом развернул свой велосипед и рванул прочь, будто за ним гнались сто чертей. Высунув язык, он добрался до столицы и доложил своему начальству обо всем, что увидел.

— Да это же самая счастливая весть, какая только может быть! — воскликнул начальник. — За такую весть император пожалует вас в генералы жандармерии! Счастливчик вы!

— Что-что-что? — запинался жандарм.

— Разве вы не знаете, что вы видели? — в сильнейшем волнении кричал жандармский начальник. — Ведь это наверняка были двое досточтимых машинистов с их паровозом. И если они действительно привезли с собой дракона, то принцесса Ли Зи должна быть с ними! Немедленно надо известить императора!

И оба жандарма побежали к дворцовой площади. Разумеется, не без того, чтобы по дороге раззвонить эту новость.

Невозможно описать, что началось в столице. Новость передавалась из уст в уста, и вскоре уже все в Пинге, вплоть до самых маленьких детей, знали ее. Все улицы были срочно украшены цветами, лентами, флагами и шарами. Толпа зрителей теснилась в ожидании героев.

И наконец те явились. Эмма ехала очень медленно, потому что ослабевшая драконица еле тащилась сзади. Джим и Лукас махали из кабины направо и налево. А на крыше сидели дети, и среди них Ли Зи, маленькая принцесса. Ландайцы засыпали их цветами, махали флажками, подкидывали вверх шляпы и орали ура, браво, виват и все, что обычно кричат в таких случаях ландайцы.

Целый день в магазинах все раздавали бесплатно. Каждый хотел только дарить. Так всегда бывает с ландайцами, когда они счастливы.

Дворцовая площадь была запружена народом. Когда Эмма наконец остановилась перед девяносто девятью серебряными ступенями, наверху распахнулась тяжелая дверь, и император в развевающейся мантии сбежал по лестнице вниз. Пинг-Понг, повиснув на его мантии, парил за ним по воздуху, чтобы не опоздать к торжественному моменту.

— Ли Зи! — кричал император. — Моя маленькая Ли Зи!

— Отец! — воскликнула Ли Зи и спрыгнула прямо с крыши паровоза на руки императору. Все ландайцы на площади растроганно вытирали глаза.