Очертя голову - Нил Шустерман

Сначала ничего не изменилось. Все как будто застыло в ожидании. Потом что-то задвигалось. Камень заскреб о камень, под нами начали выдвигаться во все стороны железные спицы, и вся верхушка пирамиды принялась вращаться.

— Держись! — крикнул я брату. Держаться было особенно не за что, так что мы приникли к золотому навершию, крутившемуся все быстрее.

Под нами выросли восемь стальных спиц, похожих на паучьи ноги. На конце каждой из них крутились друг вокруг друга два стручка. Я уже видел этот аттракцион на входе в парк. Крошечные капсулы вращались и ныряли, как огромная взбивалка для яиц.

— Нам надо забраться в капсулу! — крикнул я.

— Слишком далеко! — ответил Квин. — Мы не сможем!

— Кто болтался на рельсах, чтобы добраться до своей чертовой кепки? Вперед! — Я стащил его с верхушки пирамиды, и мы рухнули на черный железный прут.

Надо было добраться до его дальнего конца и залезть в капсулу, но центробежная сила так и норовила сбросить нас на землю. Я развернулся и пополз ногами вперед в сторону крутящихся стручков, всем телом прижимаясь к холодному металлу. Квин последовал за мной. Мы медленно продвигались к цели, а вокруг бешено вертелся мир. Пустыня внизу слилась в сплошное пятно. Остались только я, мой брат и испытание.

Наконец я ощутил идущие от капсул потоки воздуха и услышал свист, с которым они вращались, как лопасти пропеллера. Они гонялись друг за другом по кругу под прутом, по которому мы лезли.

Теперь карусель не только крутилась, но еще и раскачивалась, как потерявший равновесие волчок, отчего у меня кружилась голова и плыло все перед глазами.

Чтобы забраться в капсулу, нужно было прыгнуть, точно рассчитав время. Секундой позже — и мы разобьемся. Секундой раньше — и капсулы расплющат нас, как букашек на ветровом стекле.

От времени зависело все. Я старался дышать в такт с движением стручков, уставился в одну точку, пытаясь побороть головокружение, и сосредоточился на прыжке.

— Мы погибнем! — ныл брат. — Разобьемся к чертям!

— Закрой рот, а то ты говоришь, как я.

Стоило мне преодолеть свои страхи, как ужас перекинулся на Квина. Тот ни разу с ним не сталкивался и не умел бороться, поэтому буквально оцепенел. Мне надо было прыгнуть первым, а потом уговорить брата. Я прикинул высоту падения: второй попытки не будет.

Я прыгнул и тут же пожалел об этом. Перелет! Я промахнулся! Но вдруг поле моего зрения закрыла летящая капсула, и я оказался внутри.

Квин все еще цеплялся за прут, прижавшись щекой к железу, похожий на геккона.

— Прыгай!

— Слишком быстро!

— Просто прыгай!

— Я разобьюсь!

— Ты сможешь!

Брат сосредоточился на капсуле, испустил боевой клич и сорвался с прута. Он промахнулся и соскользнул с гладкой черной скорлупы стручка, но зацепился рукой за край и повис, как на вешалке. Я схватил Квина за руку, но не сумел удержать, потом ухватил прядь его волос и успел намотать на руку его футболку. Ткань затрещала, но я уже продел палец в петлю его джинсов. Брат схватился за край капсулы и наконец втащил себя внутрь.

— Это все? — спросил он. — Хочу домой!

Когда мы оба оказались в капсуле, она начала превращаться, как я и думал. Железный прут переломился, но мы не упали. Мы парили. Нос капсулы удлинился, над нами вырос защитный купол, а кабина разрослась. Перед глазами появилась приборная панель, а скамейка, на которой мы сидели, стала двумя креслами, повторяющими форму тела. Панель совсем не походила на ту, с которой я сегодня уже сталкивался. Она представляла собой компьютерный экран с голограммами кнопок и тумблеров и какой-то абракадаброй вместо подписей.

— Я понял! — воскликнул Квин. — Это звездолет с обложки диска «Лучшие хиты Ядерной Галактики»!

— Прекрасно. И как им управлять?

— Не знаю. Помню только, что на другой картинке корабль взрывается.

Я поглядел в иллюминатор, простиравшийся не только перед нами, но и над головой, давая нам угол обзора в триста шестьдесят градусов. Темно-лиловое небо искрилось электричеством, а еще повсюду были облака, хотя не очень-то они походили на облака. Они выглядели скорее как перепутанные загрубевшие ветки, слившиеся в одну сплошную сиреневую паутину. По веткам, похожим на спутанные провода, уходили вдаль электрические импульсы.

— Похоже на туманность, — сказал я Квину. — Космическое облако.

Он резко поднял голову:

— Я знаю, что такое туманность. — Тут зрелище в иллюминаторе отбило у него всякую охоту огрызаться. — Что за чертовщина!

Я уставился вперед. Прямо на нас летело нечто огромное. Через секунду я понял, что это.

— Если мы в космосе, — спросил брат, — что она здесь забыла?

— Понятия не имею!

14. Грязь под мозгами

Дома у меня над кроватью висит постер с видами Италии. Вы можете не глядя сказать, что на нем изображено. Колизей, Пизанская башня и та розовая площадь в Венеции, где куча голубей — кто знает, тот поймет. Я уже говорил, что всегда мечтал там побывать и увидеть все своими глазами… но никогда не думал, что однажды в меня полетит Падающая башня, крутясь на лету не хуже томагавка.

— Сделай что-нибудь! — завопил Квин.

Я углубился взглядом в хитросплетения приборной панели. У компьютера не было ни мыши, ни клавиатуры. Не зная, что делать, я поднес руку к экрану — и в ней тут же оказался выросший из ниоткуда рычаг.

— Круто, — выдохнул Квин, скорее облегченно, чем удивленно.

Мои пальцы вцепились в рычаг и перевели его вправо. Двигатель ожил, и мы вильнули, в последний момент уклонившись от башни. Теперь, когда она не загораживала вид, стало ясно, что вокруг нас не совсем обычная туманность. Скорее это походило на огромную свалку, и речь шла вовсе не о космическом мусоре. Пока мы неслись вперед, не зная, как остановиться, мимо пролетела Эйфелева башня и с жутковатой грацией свалилась куда-то вбок. Рядом зависли статуи с острова Пасхи, и в странном лиловом освещении казалось, что на их лицах застыли издевательские ухмылки.

Я оглядел фиолетовую туманность, расстилавшуюся вокруг. Что-то в бегущих по переплетенным проводам искрах показалось мне знакомым. Что-то из биологии…

И вдруг я понял, где мы.

— По-моему, это не космос, — поделился я с братом.

— А где тогда?

Я вздохнул:

— Мы… в моей голове.

— Ого. — Квин не удивился. — А почему у тебя в мозгах летает столько всякой дребедени?

— Знал бы — не оказался бы тут. — Если мы еще немного полетаем, наверняка увидим все до единой мои мысли за шестнадцать лет жизни, отвердевшие до состояния камня. Мозговой эквивалент грязи под ногтями. Вот что видела Кассандра, глядя на меня.

«Иногда я как будто куда-то переношусь».

Никогда не думал, что окажусь здесь.

— Я однажды видел фильм, — подал голос Квин. — Там кучку ученых уменьшили и вкололи парню в вену. Им пришлось выползти у него из глаза.

— Не думаю, что все так просто.

В иллюминаторе пронесся фермерский домик в цветах сепии. Из окошка высунулась изумленная девочка, подозрительно похожая на Джуди Гарленд.

Я обернулся к брату:

— Если скажешь «Не думаю, что это Канзас», пристукну.

— Берегись!

Мы взмыли вверх, но недостаточно быстро, и получили в лоб Биг-Беном. Часам полагалось спокойно тикать где-то над Лондоном, а вместо этого башня вращалась перед нами, как спица в велосипедном колесе. От удара наша кабинка завертелась, а Квин свалился с кресла и принялся парить в невесомости. Еще больше столкновения меня напугали цифры на часах: без десяти шесть. Десять минут на победу, или все кончено.

Я вцепился в рычаг, и капсула принялась вертеться и ускоряться, пока мне не удалось выровнять ход. Мы летели невесть куда, и никак нельзя было определить направление. Верх не отличался от низа, правая сторона от левой.

— Эй, полегче на поворотах! — Квин кое-как забрался на сиденье и принялся сражаться с ремнем безопасности, который, судя по его виду, предназначался для кого-то трехрукого.

Мы врезались в изрисованный граффити вагон метро, но он стойко выдержал удар и улетел прочь. За ним обнаружился еще один звездолет, рванувший вперед, как полицейская машина мимо пробки. Гладкая поверхность корабля отливала бронзой, форма напоминала женские округлости. Звездолет припустил за нами, стреляя из какого-то многоцветного лазера. Моему мозгу понадобилось совсем мало вспышек синапсов, чтобы понять, кто же управлял кораблем.

Взрыв продырявил нам левое крыло, и отверстие полыхнуло всеми цветами спектра.

— Это аврора-преломляющая лазерная пушка! — воскликнул Квин. — Прямо из моих комиксов про Стероидного мстителя!

Кассандра не пыталась вступить в разговор. Думаю, ей больше нечего было мне сказать, оставалось только палить изо всех стволов. Ей удалось подбить нас справа, но мы еще держались.