Заоблачная идиллия - Джо Келлоу

— Что это такое?

Он хмыкнул:

— Никогда раньше не пробовала?

— Нет, — честно призналась она. — Никогда не пила ничего похожего.

— Чай из африканского лавра на льду. Это единственное место, где его готовят. Пей, тебе это полезно. После одного или двух глотков ты привыкнешь к этому вкусу. Напиток действительно хорош.

Она смотрела на свой бокал, и брови ее подозрительно хмурились.

— Это не напиток, усиливающий половое возбуждение, или не слабительное? — спросила она озабоченно.

Он громко расхохотался:

— Джилл, неужели я стал бы это пить, если бы напиток был таким? — Он снова рассмеялся.

В конце концов, глядя, как он пьет, она вновь поднесла бокал к губам. Второй глоток оказался не таким неприятным, как первый, но удовольствия она от него не получила.

Ее глаза были устремлены на его сильные руки, вертевшие бокал. Потом она перевела взгляд на его лицо. В его глазах светилась какая-то странная улыбка, вид у него был довольный.

— Что впереди, Джилл? — спросил он неожиданно серьезно.

Она коснулась своего лба обеими руками.

— Я не знаю. — Она передернула плечами. — Не знаю.

— Ты остаешься в программе?

— Я не знаю, — повторила она и вздохнула. — Это выглядит странно, Джейк, но у меня такое ощущение, словно во мне пропала цельность, как будто я где-то потеряла частичку себя. — Она внимательно посмотрела на него с наивным выражением лица. — Все эти годы я провела, обдумывая и планируя эту миссию, и вот она выполнена. И мне кажется, что я не могу с этим согласиться. Так много в моей жизни планировалось, а теперь я живу вне всяких планов. Я чувствую себя потерянной. Когда кончится вся эта послеполетная суета, я уеду домой и, возможно, там смогу разобраться в себе. Предложений работы у меня много. — Она потрясла головой. — Но я не знаю, просто не знаю…

— Однако стоило добиваться? — спросил он, понизив голос. — Когда ты теперь видишь все в перспективе, стоило?

Ее лицо оживилось.

— Да, — ответила она без колебаний. — Это стоило того.

Он понимающе улыбнулся:

— Видишь, я говорил тебе, что так будет.

Они около часа говорили о полете и о программе космических полетов, потом он сказал:

— Ты готова ехать домой?

Она кивнула:

— Да, наверное, пора. Мне еще нужно упаковать вещи.

— Мне тоже, — пробормотал он в некотором смятении, когда они начали вставать из-за стола.

Она пошла к дверям, в то время как он подошел к бару и сказал несколько слов мужчине, сидящему за кассой.

Ей хотелось, чтобы эта ночь никогда не кончалась, но путь до ее дома оказался таким коротким, что ей показалось: прошли секунды, а он уже остановил машину у ее дверей. Не произнося ни слова, он вылез из машины, обошел ее и помог Джилл выйти, взял ее под руку, и так они дошли до дверей, где он быстро поцеловал ее в щеку.

— Спасибо, что познакомил меня с «Техасским чистосердечным», — прошептала она, пока его щека касалась ее щеки.

— В любое время, — сказал он, глядя на нее с улыбкой и все еще держа ее руку. — Приятный дом. Мне здесь что-то напоминает строчку: «Остановись и понюхай розы». Я чувствую себя так, словно вдыхаю аромат лепестков розы.

Она тепло улыбнулась:

— Так оно и есть. Тут кругом цветники, в некоторых растут розы.

— Очень мило.

Они стояли не двигаясь, как будто не замечая ничего вокруг, кроме самих себя и аромата роз. Джилл первая поняла, что пауза затянулась.

— Хочешь заглянуть ко мне? — пробормотала она, почти не шевеля губами.

Луна светила ярко, и Джилл увидела, как посветлело его лицо.

— Был бы рад, — мягко отозвался он.

Чувствуя, что ее колени подгибаются, она отперла дверь. Оказавшись внутри, они смотрели друг на друга в некотором смущении, не зная, что сказать. Они не двигались.

Стоя у двери, она ощутила, что сердце у нее в груди стучит как молот, она чувствовала, что голос пропал и что в ней поднимается отчаяние. В воздухе ощущалось какое-то магическое напряжение. Возбуждение… ужас… испуг. Он стоял такой спокойный, слишком спокойный. Потом ей в голову пришло, что он ждет, когда она дотронется до него. А она не знала, совершенно не знала, способна ли сделать это. Момент был очень напряженный. Она поняла, что неспособна справиться с ситуацией.

— Джейк… — начала она.

Он прижал палец к ее губам и покачал головой.

Она вновь замолчала, а он все сверлил ее пронизывающим взглядом. В ее голове все спуталось. Он держался от нее на расстоянии. Но почему? У него есть глаза, разве он не видит? Что он делает? Почему он так ведет себя?

Но постепенно эти вопросы стали исчезать из ее головы, она почувствовала, что успокаивается, и поняла, что должна принять решение. Она протянула руки и нежно дотронулась до его лица. Она почти прижала свои губы к его губам.

— Я люблю тебя, Джейк, — пробормотала она, и ее губы коснулись его губ. — Люблю так сильно.

Она почувствовала, как напряглись его плечи, когда ее руки обняли его шею.

Он стал шептать ей тихим и насмешливым голосом:

— Да, Джилл, ты любишь меня сегодня. Сегодня ты меня любишь.

Он нежно поцеловал ее.

Она почувствовала, как забурлила ее кровь. Он целовал ее лицо, уши, волосы, его теплое дыхание было нежным, как роса с лепестков роз. Затем он внезапно губами раздвинул ее губы и нашел своим языком ее язык.

Она прижалась к нему, возвращая ему его поцелуи с такой же страстью. Мир вокруг перестал существовать. Не осталось ничего, кроме этого момента, этого потрясающего момента, когда она вновь ощутила себя в раю… Она плыла, она ничего уже не весила.

Потом он неожиданно отодвинулся и, слегка приоткрыв рот, стал смотреть на нее, глаза его блестели от страсти и желания.

— Джилл, — пробормотал он, и произнес он это имя так, словно его сердце разрывается, словно это одно-единственное слово разбило его сердце и оно рассыпалось на мелкие кусочки.

И вдруг она поняла, что он хочет уйти. Он стоял, выпрямившись, в нем ощущалась какая-то непреклонность, он смотрел на нее, и на губах у него играла горькая улыбка.

— Нет, нет, Джейк… — Он не должен уходить от нее. Она этого не допустит. Она прижалась к нему. Ее руки обвились вокруг его талии, она спрятала лицо у него на груди. — Не бросай меня… пожалуйста, — бормотала она. — Ты мне так нужен.

Ее руки ощупывали его спину.

— Я никогда и не думал, что смогу уйти, — хрипло отозвался он, прижал ее к себе и приподнял. — Но я думал, что должен дать нам обоим шанс. — Он слабо улыбнулся. — Сегодня ты моя, Джилл, ты вся принадлежишь мне, Я не буду делить тебя ни с кем, ни с городом Нью-Йорком, ни с президентом. Сегодня ты моя.