Одна в толпе (СИ) - Крон Марта

Глава 17

АЛИСА.

Уже две минуты шокированно моргаю и смотрю на отёкшую физиономию Астахова напротив своего лица. Сначала даже не удивилась. Стыдно признаться, но всю ночь мне снился этот козлина. Поэтому открыв глаза и ощутив в своих волосах его руку, подумала, что сон продолжается и не сразу распознала подвох.

Знаете, что помогло прийти в себя?

Не менее обалдевший Ванька в дверях комнаты. Он с таким шумом ворвался и начал враждебно пыхтеть, что сон как рукой сняло.

И застыли мы оба с другом от шока, глядя на храпящего соседа, крепко сжимающего второй рукой мне ягодицу.

Неловкая ситуация.

Засыпала одна и в расстроенных чувствах, а проснулась с пятернёй на заднице и блаженной мордой Лёнечки.

Не трудно догадаться, кто за всем этим стоит, да?

Предугадав по перекошенному лицу Оконцева, что сейчас взлетим на воздух, сама оттолкнула Астахова на другой край кровати и заголосила ему на ухо:

— Ты что, шпала, совсем свою жизнь не ценишь?

Так старалась, а он лишь один глаз лениво разлепил.

— Ты родился глупым или у тебя рецидив? — взбесилась я, когда он слабо поморщился и засунул голову под подушку.

— Ты не в ту сторону тянешь. — прохрипел Ванька, смотря на то, как я пытаюсь забрать подушку. — Давай помогу. — стал приближаться к нам.

— Ещё шаг, Полкан, и я за себя не ручаюсь. — раздалось бурчание соседа. — Позвенел здесь цепями, теперь в будку иди.

— Да я тебя… — кинулся рывком в нашу сторону Оконцев, но Лёня ловко переместился, прикрывая одной рукой меня, а другую выставляя вперёд, на лету отпихивая Ваньку в другой угол спальни.

— Куда ты прёшь, паскуда, не видишь девчонка за моей спиной?! — заорал Астахов. — Не учили баб в мордобой не вмешивать?

На прыткость парня друг не среагировал, а вот слова до мозга дошли. Нахмурив брови, Ванька перевёл цепкий взгляд на меня.

— Что она тут делает? — тяжело дыша, спросил он.

Подобрала ноги и вжалась в изголовье кровати. Ну всё. Балбес теперь живьём с меня не слезет, пока не втолкует, что спать со всякими индюками не следует. Именно так он перед сном и выразился. А ещё добавил, что Астахова привлекает только моя невинность, а не сама я, за что был спихнут с кровати на пол и наказан до самого утра.

— Откуда мне знать? — оглянулся на моё растерянное лицо Леонид. — Видимо, не так уж ты хорош… в постели, что гномиха пробралась ночью ко мне.

Я прямо каждой клеточкой тела почувствовала, как крошится моё достоинство под осуждающим взглядом Вани.

— Пришла ко мне, сказала: «Подвинься, Астахов!» и внаглую устроилась на середине кровати. — возмущённо воскликнул Лёня. — Пришлось переварить гордость и уступить место развязной даме.

Такое ощущение, что объяснения больше для меня, чем для Оконцева.

— Ещё и живот мне наглаживала бесстыдница. — упрекнул сосед, плотно сжимая губы.

От стыда тут же залилась краской.

Ну точно. Весь сон пересчитывала кубики его пресса и пищала от восторга.

Ой мамочкиии. Надеюсь, хоть вслух ему об этом не сказала.

— Да, мне тоже понравилось. — закивал головой он, доводя меня до такой стадии возмущения, что даже волосы загорелись.

— Невеличка? — раскрыл рот Ванька, прожигая меня потрясённым взглядом.

Друг меня хорошо знает и мой вид он понимает без слов.

— Гномиха. — вызывающе поправил Астахов.

— Вообще-то я Алиса. — жёстко оборвала я. — И никому ничего объяснять не обязана. — собирая крохи самоуважения, встала с постели. — Завтрак через двадцать минут. — и не оборачиваясь, красная как рак, на негнущихся ногах, поступью королевы пошла топиться в ванной.

Срамота!

Заявилась к парню посреди ночи, чтобы от души полапать.

Лунатизмом раньше не страдала. Крепкий здоровый сон наше всё.

Но к такому меня жизнь не готовила.

Если такая чертовщина повторится, буду привязывать себя к тумбочке.

Мать моя женщина!

А что если… я так каждую ночь к парню шастала, поэтому дверь всегда открыта…

Включила кран, и умывшись холодной водой, взглянула на себя в отражении зеркала.

Вон глазюки какие хитрые!

Себя не обманешь!

Астахов, чтоб его, вылез из моей фантазии и собрался воплощать запретное в жизни.

Хорошо, что Ванька приехал. Будет сдерживать мои тёмные желания и тянуть за шиворот, если я решу нырнуть на дно порочных мыслей.

Треснет по губам, если начну горланить: «…и целуй меня везде, восемнадцать мне уже!»

Так засмотрелась на свою коварную улыбку, что не сразу услышала настойчивый стук в дверь.

Оконцев пришёл намылить мне шею…

Бездумно щёлкнула замком и разрешила войти.

Вот блин!

В ванную без промедления ворвался Лёнечка и по его горящим глазам, полагаю, будем сейчас делать более интересное дело, чем чистить засоры в трубах.

— Ничего не хочешь сказать? — скрестил руки на груди и облокотился об угол раковины Астахов.

— Нет. — покосилась на выход.

— Даже это? — дотронулся до моей пунцовой щеки и провёл по ней подушечкой большого пальца.

Затаила дыхание, боясь сделать лишнее движение под его пристальным взглядом.

— Ты из-за чего больше переживаешь, Алис, что он застукал или из-за того, что сама пришла ко мне? — еле ощутимая дорожка пальцами по подбородку и шее, и обратно к моим губам.

— Второе. — честно ответила я, впитывая нежные касания.

Трепетное отношение Лёни всегда вводит в лёгкий ступор. Привычнее слушать ор и оскорбления.

— Чем больше ты сопротивляешься чему-то, тем сильнее оно обезоруживает… — туманно изрёк он, завороженно следя за потоком мурашек на моей коже.

— Давай без возвышенных фраз… — запротестовала я, не желая быть такой предсказуемой. — С похмелья на философию потянуло?

— Может заключим ещё одну сделку? — сипло произнёс парень вместо ответа, чуть надавливая на мою нижнюю губу и не скрывая откровенного взгляда.

— Уже достаточно с нас, тебе не кажется? — моё дыхание против воли участилось.

— Зачем останавливаться, если от этого только лучше? Уверен, тебя заинтересует моё предложение…

— Какое? — поддалась его натиску, лишь бы не прекращал сводить с ума прикосновениями. Руки Лёни уже вовсю перебрались на мои ключицы, оттягивая края футболки, обнажая плечи, а я всё стою как статуя и поглощаю новые ощущения как под гипнозом.

Смотря в мужские глаза, блуждающие по моей оголённой коже, я вижу, как они теряют свою ясность и их заволакивает дымка. Меня застаёт врасплох лёгкое головокружение, когда потянув на себя, Астахов подносит мою руку к своему лицу и проводит носом дорожку от ладони до впадинки на сгибе локтя. А когда его губы в этом месте оставляют мягкий поцелуй на каждой венке, моё сердце само по себе замирает.

Как называют людей, у которых раздвоение личности?

Это я не про Лёню сейчас.

А про себя.

Будто открылось второе дыхание и на свободу вырвалась другая Алиса. Та, что до безумия хочет забыть обо всём и ответить на эту нежность взаимностью. Та, что знает, как вести себя в такой ситуации и смело показать свои эмоции. Та, что скажет Астахову о своих потаённых мыслях, а точнее о том, что он единственный из всех, кто смог затронуть до самой глубины и беззастенчиво сыграть на струнах души.

Да, такая Алиса тоже существует и сейчас она рвётся наружу, но я из последних сил не пускаю.

Не даю ей возможности обнаружить себя, чтобы Астахов не использовал её и не обидел.

Держу эмоции в узде и лишь в одном проявляю слабость.

Разрешаю…

Изучать меня.

А как раз это он и проворачивает.

Ищет в прикосновениях отголосок, пробирается через кожу, считывает взгляд, прислушивается к стуку сердца.

Зачем ему это?

Что он получит, если узнает, что насыщает меня наслаждением?

Как поступит, если поймёт, что не только моё тело откликается на него, но и внутри что-то расцветает.

Каждый раз, когда он смотрит, как сейчас. Когда сам забывается, приближается и вдыхает запах. Когда от удовольствия закрывает глаза и замирает, извлекая из такой мелочи, как прикосновение губами к едва заметной родинке на моей шее, самое что ни на есть чувство удовлетворения. В такой момент мне кажется, что и Астахова на самом деле двое и сейчас он показывает себя настоящего. Что на короткий миг передо мной такой же скрытый ото всех облик легкоранимого Лёни. Которого он прячет за бронёй из ледяного отчуждения.