Любовь на спор (СИ) - Попова Любовь

Долго слушаю болтовню Саши об учебе, о новых студентах, об ее отце и брате. Когда-нибудь я все расспрошу, обязательно. Но не смотря на довольно активное участие в разговоре, часто посматриваю вниз. Марк так и сидит на качелях. Курит. Скользит взглядом по дому.

И чего он там ждет?

Наверное, я должна как влюбленная дура слететь с лестницы и броситься к нему в объятия?

А ты хочешь, Даша?

Саша накатывает новый бокал шампанского и уже тянет Алекса танцевать.

Я смотрю на них и нарадоваться не могу, что еще больше говорит о том, что мне пора съезжать.

Даже сейчас, работая в ресторане, я могу позволить себе снять комнату. Этого будет достаточно.

Эти мысли наталкивают меня на образ комнаты, где два часа назад я снова отреклась от гордости и почти вознеслась в небеса. И именно это заставило меня взглянуть в окно снова. Марка на качелях нет, и странное чувство разочарования толкает меня в пропасть страха. Выпиваю бокал вина, осознавая, насколько я все-таки нестабильна. Я не знаю, чего на самом деле хочу. Я не знаю, как мне действовать с этими двумя дальше.

Иду в свою комнату, оставляя влюбленных наедине, и там сажусь за ноутбук.

Застываю, когда вижу очередную заявку в друзья от Марка.

Но на автомате отклоняю. И что же вижу. Заявка возникает снова. И снова. И снова.

Меня колотит, и я вскакиваю с кресла. Брожу долго по комнате, рассуждая, зачем это ему.

Что Марку от меня надо. Поиздеваться?

В окне мелькают фары, и я снова смотрю вниз. И улыбка мелькает на губах, когда замечаю Марка около небольшого черного фиата.

Вот же упрямый. Упертый. Настырный. И даже сейчас стоит, оперевшись на машину. Нагло. Чисто по-мужски.

Он все время здесь стоял?

Или уезжал?

И откуда появилась машина? Хоть сейчас беги вниз и задавай все эти вопросы.

И вот опять. Ищу оправдания, чтобы к нему рвануть, как ищет оправдания маньяк своим преступлениям. Мать его не любила. Отец насиловал. Друзья издевались.

Но только вот суть в том, что какое бы не было детство, только наши поступки определяют нашу личность. А наши поступки — это тот выбор, который мы совершаем.

Марк сделал свой выбор? Какой выбор? Точно не меня.

Да, именно так. Ему плевать на меня, пусть даже он помог мне сегодня.

Помог, чтобы унизить. Замечательно.

Тут вдруг начинает жужжать телефон, и я отбегаю от окна, словно там кто-то распространяет феромоны. Мне грозит заразиться.

Открываю приложение и вижу довольно увесистое сообщение от Кирилла.

Оно в весьма негативном ключе. Оно о Марке. И оно подтверждает все, о чем я думала последние два часа. И дает новую информацию.

Марк психически нестабилен, от него нужно держаться подальше.

Как будто я сама этого не знала.

Все знала, кроме того, что весь сегодняшний день попытка меня соблазнить и унизить. От потопа на кухне, до звонка Геннадия Харитонова. Я так зациклилась на своих мыслях, что совершенно забыла об отце Черепа.

Откладываю телефон, ложусь на свою кровать и долго смотрю за колыхающейся занавеской.

Мне нравится эта квартира, но я здесь не дома.

И последний раз «дома» я чувствовала себя рядом с Марком в его комнатушке под клубом.

Три на три и только мы.

Зачем же так жестоко шутить?

Если он хотел меня трахнуть, он был это сделал, верно?

Почему он меня там не взял, черт возьми?!

Эмоции душат настолько, от мыслей уже тошнит, а желание спуститься к Марку бьет все тело зарядами тока.

Зачем? — сажусь на кровати. — Зачем?

Ладно… Уснуть я все равно не смогу, а слушать одну и ту же песню уже тошнит.

Ладно…

Просто спущусь и спрошу, чего он этим всем добивается.

Просто спрошу.

А волосы я расчесываю, потому что так меня учила Саша. А долго выбираю, что надеть, потому что… Я должна собой гордиться.

Должна показать Марку, что он иметь никогда не будет.

Только вот в прихожей долго думаю, почему вместо колготок надела чулки. Почему не надела белья.

Ведь я просто спросить.

Господи, ну что со мной.

Что?!

Почему он там стоит?

Почему!

Почему?!

Тут ручка двери в спальню Алекса и Саши скрипит и я, затаив дыхание, хватаю кроссовки и выбегаю в коридор.

Там еще долго стою возле двери, надеясь, что он уедет.

Тогда я просто поднимусь к себе. Приму снотворное и усну.

Его мне прописал мой третий психиатр, когда я рассказала о кошмарах. Во всех них был Марк.

Он раздел меня на потеху всем. Он выставил меня посмешищем. Снова. Снова.

Только вот медленно спускаясь по лестнице, я осознавала, что сегодня он так и не открыл дверь. Он не показал меня Кириллу. Никому.

Я сама ее открыла, верно? Я сама дала понять, что между нами было.

Я сама пошла за ним после танца.

И сегодня я сама выхожу из подъезда навстречу неизбежному.

И я иду к нему, словно и он выкидывает сигарету, демонстративно тушит носком кроссовка. Именно так, как я вечно его учила.

— Курение тебя погубит, — говорю спокойно, хотя внутри все дрожит. Чем ближе, тем хуже.

— Меня погубишь ты…

И как это понимать?

— И, чтобы противостоять мне, ты будешь топить наш ресторан? Избивать брата? Где-то нестыковка.

— Трубы давно пора было сменить, так что, считай, доброе дело сделал. А брату пора отдохнуть, — достает он сигарету, но я выхватываю ее изо рта.

— Зачем?

— Что именно?

— Зачет ты здесь? Почему не пойдешь и не трахнешь какую-нибудь доступную телку.

— Ты тоже весьма доступна, стоит только поманить, — хмыкает он, и во мне разгорается ненависть. Рука сжимается в кулак.

Но я больше не трогаю его, просто стряхиваю онемевшие пальцы, и разворачиваюсь.

— Даша, — останавливает меня за локоть Марк, и хочется ее отдернуть. А в другой миг умолять, чтобы касался чаще. — Хочешь сыграть в баскетбол?

Глава 27

— Тихо, тихо, — говорю себе, снимая кроссовки, но придерживаюсь за стену, потому что одно неверное движение и вся моя пьяная тушка рухнет на пол. Грохот буде-ет. Сашка проснется. А Сашке просыпаться нельзя. Ну то есть можно. Нужно.

Но не сейчас.

Но стоит мне ступить на прохладный кафельный пол голыми ступнями, как в коридоре вспыхивает свет, и на стуле оказывается моя почти мачеха. Крутит телефон в руках и смотрит прямо на меня.

Именно в этот момент алкоголь дает мне в голову сильнее, и я начинаю ржать. Дико так, как конь, а потом все-таки падаю и растягиваюсь на полу. В теле такая тяжесть, что до кровати мне не дойти. Так что придется прямо здесь лечь спать. Тем более в таком состоянии идти до кровати очень опасно.

— Даша, — присаживается со мной рядом Саша, переворачивает и смотрит с сочувствием. — Что ты с собой делаешь? Ты же убиваешь себя этими отношениями.

— Я не убиваю, я живу, как ты не можешь понять, Саш, — смеюсь, икаю и подбираю бедра, на которых все еще следы спермы Марка. Хотя мне кажется, такие следы он оставил на мне везде.

— И ты считаешь это нормально? Встречаться, трахаться и даже не разговаривать?

— Зачем разговаривать? Мы только ругаемся.

— И поэтому вы занимаетесь сексом.

— Мы кайфуем. Он от меня. Я от него, — рассказываю, пока язык не начал заплетаться окончательно. — Мы просто играем в баскетбол.

— На секс? — рявкает она, и я ржу. Такая молодая, но такая консервативная.

— На самый отвязный, пошлый секс в жизни, потому что завтра или через неделю кто-то из нас снова заведет серьезный разговор. Мы снова на сутки не будем разговаривать. Потому что не верим друг другу, потому что только и делаем, что трахаемся. Потому что мы пациенты одной палаты. Это слова Марка, между прочим.

Сашка плачет, хотя я не понимаю почему и закрываю глаза. Еще немного и усну, прокручивая в голове каждый день с Марком. Каждый час. Каждую минуту. Но пока не суждено окунуться в восторг воспоминаний.

Чувствую, как меня отрывают от пола, как несут и укладывают в постель. Раздеть себя я не даю. Вот еще. А засыпая, слышу, как Сашка с Алексом шепчутся. Волнуются за меня. Да понятное дело, в родителей же играют. Я вот тоже играю. Только с Марком. В баскетбол.