Божественные женщины. Елена Прекрасная, Анна Павлова, Фаина Раневская, Коко Шанель, Софи Лорен, Катрин Денев и другие - Серафима Чеботарь

Дело было в политике. Франция вела войну в Индокитае и накануне потерпела серьезное поражение, сдав крепость Дьен-БьенФу. Был объявлен трехдневный траур, и все спектакли были официально отменены. Хотя многие кабаре и клубы продолжали работать как ни в чем не бывало. Истинная причина была в том, что СССР выступал в этом конфликте против политики Франции, и из балетных артистов сделали козлов отпущения.

Врасплох были застигнуты не только артисты, но и зрители – они тоже ничего не знали об отмене спектаклей. Собравшись огромной толпой перед театром, они требовали начала спектакля… А артисты в это время в растерянности сидели в своем отеле. Через некоторое время туда пришла делегация несостоявшихся зрителей. Они утешали танцовщиков, дарили сувениры, возмущались действиями своего правительства… Известный писатель Морис Дрюон написал тогда Улановой: «Париж не прощает оскорблений, которые наносят ему, оскорбляя его гостей. И он не простит правителям, чьи дни власти уже сочтены, того, что они позволили себе в отношении вас и ваших коллег».

Труппа вместо Парижа поехала выступать в Берлин. Париж увидел Уланову только в 1958 году: зрители ревели от восторга…

Первыми настоящими гастролями стали выступления в Лондоне в 1956 году. В Ковент-Гарден привезли «Лебединое озеро», «Бахчисарайский фонтан», «Жизель» и «Ромео и Джульетту». За последний спектакль волновались больше всего: как англичане примут постановку Шекспира на его родине, да еще если в роли Джульетты, которой по пьесе 13 лет, балерина на тридцать три года старше?

Первый спектакль был для именитой публики. На спектакль пришли члены королевского двора, премьер-министр с супругой, послы, ведущие артисты Ковент-Гарден во главе с великой Марго Фонтейн, Тамара Карсавина, Лоуренс Оливье и Вивьен Ли, специально приехал из Франции Серж Лифарь… Начался спектакль. В зале гробовая тишина. Артисты перепугались: все кончено, полный провал… После первого акта даже не хотели открывать занавес на поклоны. И вдруг – овация, бурная, шумная…

Как потом узнали, в Англии не принято аплодировать до самого конца спектакля. Не выдержал будто бы сам премьер-министр Энтони Иден. После спектакля публика буквально сошла с ума: свистела, шумела, рвалась к сцене… Никто не заметил даже ухода королевы. Овация длилась полчаса. После спектакля Улановой не дали завести машину – ее на холостом ходу довезли до отеля.

Марго Фонтейн после «Ромео и Джульетты» сказала: «Это магия. Теперь мы знаем, чего нам не хватает. Я не могу даже пытаться говорить о танцах Улановой, это настолько великолепно, что я не нахожу слов».

Английская пресса писала, что никто из живущих балерин не сможет сравниться с Улановой, с ее гениальным даром. Имя Улановой стало символом балета. Танцевать ей осталось всего четыре года…

За эти годы она объездила практически весь мир. Ей рукоплескали звезды зарубежной сцены и простые люди, вдохновленные ее искусством. Не забывали ее и на родине. Уланову, которая всегда старалась держаться в стороне от власти, власть сама избрала своим кумиром. На нее буквально пролился дождь наград – ордена, премии, звания… Улановой дали четырехкомнатную квартиру в престижнейшем доме-высотке на Котельнической набережной; квартира была полна подарков от ее поклонников, разобрать которые у нее не было времени: портреты, сувениры, фотографии… Ей выделили автомобиль – знаменитейшую «Чайку», которая, кроме Улановой, была лишь у единиц: Михаила Шолохова, Юрия Гагарина и Фиделя Кастро. Кстати, машину вскоре угнали. Говорят, сама Уланова осталась к этой новости совершенно равнодушной…

В конце пятидесятых в ее жизни появился Вадим Федорович Рындин, невероятно талантливый главный художник Большого театра, старше Улановой на 8 лет. Именно его оформлению, монументально-метафорическому, яркому и романтическому, во многом обязаны своей славой более полутора сотен спектаклей ведущих московских театров. Обаятельный, лишь немного выше Улановой, Рындин безумно ревновал ее. Они прожили с Улановой около десяти лет, затем Рындин вернулся к жене, а Уланова осталась одна. Кажется удивительным, как эта замкнутая, сдержанная, внешне холодная женщина могла так влюблять в себя мужчин – и каких мужчин, – но, видимо, это была еще одна загадка великой Улановой…

Образ Улановой, ее танец вдохновляли многих. И в танце, и в жизни Уланова была настолько совершенна, настолько грациозна и красива, что никто не мог остаться равнодушным к ее чарам, к загадке ее души. Ею восхищались Анна Ахматова и Борис Пастернак, ее лепили Вера Мухина, Матвей Манизер, Сергей Коненков, рисовали Мартирос Сарьян, Борис Шаляпин, Орест Верейский… Художница Тамара Осипова создала целый живописный цикл, изображающий Уланову во время ее работы в репетиционном зале. Фарфоровые скульптуры Улановой в роли Лебедя работы Янсен-Манизер высоко ценятся среди знатоков, а статуэтки Улановой – Тао Хоа из балета «Красный мак» до сих пор можно встретить в магазинах. А в Голландии был выведен сорт тюльпанов, который был назван «Уланова»…

Уланова закончила танцевать в 1960 году, когда Большой театр вылетел на гастроли в США. Вместе с Улановой в качестве примы-балерины выехала молодая, полная сил Майя Плисецкая. Она настояла на том, чтобы первый спектакль – «Лебединое озеро» – танцевала именно она, а не Уланова, как было договорено раньше. Или она танцует первый спектакль, или она не танцует вообще! И дирекция пошла ей навстречу. Уланова, узнав об этом, ни слова не говоря, вернулась в Москву. Больше на сцену театра она не выходила. По иронии судьбы, ее последним выступлением на сцене Большого 29 декабря 1960 года была «Шопениана» – когда-то бывшая ее первым, выпускным, спектаклем…

Она танцевала еще только раз: летом 1961 года, во время гастролей в Будапеште, куда Уланова приехала в качестве педагога-репетитора, ей пришлось срочно заменить солистку, повредившую ногу. Она танцевала «Лебедя» Сен-Санса. Говорят, что полупустой в момент начала спектакля театр уже через несколько минут был забит до отказа. Люди звонили друг другу, приезжали из самых дальних районов, мчались из других городов, только чтобы иметь возможность увидеть выступление живой легенды балета. Это был достойный ее гения финальный аккорд.

После окончания выступлений Уланова перешла на преподавательскую деятельность. Среди ее учениц – Екатерина Максимова, Нина Тимофеева, Людмила Семеняка, Малика Сабирова, Надежда Грачева, Нина Семизорова – весь цвет современного балета. Она работала с солистами парижской Гранд-Опера, Гамбургского балета, Шведского Королевского балета, Австралийского балета, артистами балетных трупп Японии. До самого конца Уланова не переставала заниматься у станка, ходила на каблуках, сохраняла свой сценический вес – 49 килограммов. Она выглядела, по крайней мере со спины, настолько молодо, что с ней даже пытались знакомиться на улице.