Багровая луна - Андреа Парнелл

Чувствуя, как у него пересыхает во рту, шериф ждал, что скажет Адамс. Он надеялся, что хозяин салуна и в этот раз выкрутится и они оба останутся в стороне. В это же время шериф пожалел о том, что вообще встретился с Адамсом. И еще он точно знал, что как бы ему ни хотелось порвать с Адамсом, он уже не сможет этого сделать.

От попыток скрыть свои мысли от Адамса у шерифа появилось чувство, что его живот набит камнями. Увидев вчера в своем офисе Джастин и Джо Лазера, Блэлок впервые со всей остротой понял, во что влип.

До этого времени он не думал о своей связи с Адамсом, как о чем-то опасном и противозаконном. Но вчера он осознал, что люди, которым он покровительствовал и которых он покрывал, могли, не задумываясь, надругаться над Джастин и даже… убить ее. Главная беда заключалась в том, что шериф не видел никакого выхода из создавшегося положения. В свое время шериф согласился смотреть сквозь пальцы на то, что Адамс будет разорять «Геймбл Лайн», пока Тедди Геймбл не продаст ее или не потеряет свой контракт с «Уэлз Фарго». Взамен Адамс обещал, что не будет никаких убийств. Но теперь Блэлок думал, что едва ли Адамс собирался держать данное слово. Шериф чувствовал себя скверно при мысли о том, кем он стал. Он продался Адамсу за каких-то несколько долларов и боится теперь сказать ему слово поперек.

Стараясь, чтобы хозяин салуна не догадался о том, что происходит у него на душе, Блэлок потер рукой лоб, словно у него все еще болела голова. Черт побери, каким же идиотом он был, когда позволил себя утопить по уши в этом вонючем болоте.

Адамс, нахмуря свои густые черные брови, сидел и наблюдал за мучениями Лена Блэлока. Ему было понятно, что происходит в голове шерифа. На его губах засветилась улыбка, он откинулся на спинку кресла и, потянувшись с хрустом, сцепил пальцы у себя на затылке.

– Зря ты беспокоишься о Лазере, – сказал Адамс, наконец. – Он не предстанет перед судом.

Шериф покачал головой:

– Не представляю, как даже ты отменишь судебное заседание. Если, конечно, ты не положил себе в карман всех судей.

– Нет еще пока, – откинулся Адамс.

– Тогда как же…

– Лазер собирается бежать – ты проследишь за этим!

– Я?! Позволить заключенному бежать?! – Не веря своим ушам, шериф в растерянности уставился на Адамса.

– Или позволишь, или пристрелишь его! Мне это все равно! Но Лазер не должен дойти до суда!

Остатки прежней гордости вновь проснулись в Лене Блэлоке.

– Я живу здесь уже много лет, Адамс! – взволнованно сказал он. – И я заслужил уважение за то, что у меня всегда был порядок!

Он оттолкнул кресло и встал. Широко расставив ноги, склонился к Адамсу и, глядя тому в лицо, отчетливо сказал:

– И я не стреляю в безоружных людей! Адамс даже не обратил внимания на протест шерифа.

– Ну, ты отыщешь какой-нибудь способ не доводить дело до суда, – сказал он, дождавшись конца гневной тирады Блэлока. А затем вдруг безмятежно спросил:

– Случайно не твоя дочка приехала в том дилижансе?

Шериф с остановившимся сердцем кивнул. Он любил Джастин больше жизни. С тех пор как десять лет назад умерла его жена, он был для дочери и отцом, и матерью.

– Хорошенькая девушка, – выражение лица Адамса стало таким зловещим, что даже у закаленного жизнью шерифа в груди похолодело.

А хозяин салуна тем же ледяным тоном продолжал:

– Вот только плохо, что она не осталась на востоке. Там намного безопаснее для молодых девушек.

От этой неприкрытой угрозы у Блэлока потемнело в глазах. Он изменил всему, во что когда-то верил, ради того, чтобы дочь имела возможность выбраться из Вишбона и поехать в такое место, где встретилась бы с лучшими людьми. Может быть, там ей удалось бы найти себе мужа, который обеспечил бы ей лучшую жизнь. Однако Джастин своевольна, она все делает по-своему. Вот бросила свою дорогую школу и без всякого предупреждения заявилась домой, утверждая, что сильно соскучилась по своему папочке. Лен Блэлок почувствовал дурноту при одной только мысли о том, что дочь узнает о его противозаконных действиях.

Наконец, кое-как справившись с собой, он кивнул хозяину салуна:

– Ладно, я позабочусь о том, чтобы Лазер бежал сегодня ночью.

ГЛАВА 10

К этому жесткому седлу с высокой передней лукой требовалось еще привыкнуть. Но гнедой мерин, которого Рис позаимствовал у Фелиции Геймбл, имел такую плавную походку, и им было так легко управлять, что на расстоянии полумили от ранчо Рис чувствовал себя на лошади совершенно свободно.

Однако его вряд ли можно было признать за ковбоя, несмотря даже на высокие, до колен, сапоги и удобные штаны. В сочетании с ними довольно странно выглядели черный, похожий на фрак, пиджак, который Рис одел на себя, и черная же шелковая элегантная шляпа, со знанием дела завязанная Люсьеном на шее хозяина.

Люсьен в своем костюме и ковбойской шляпе выглядел еще более странно. Не имея привычки ездить Верхом, он сейчас проклинал ту минуту, когда отважился взобраться на лошадь. Езда в седле превратилась для него в трудную борьбу за выживание, еще более тяжелую из-за его хромоты. Именно этот физический недостаток вынудил Люсьена уже на первых минутах отказаться от стремян и сосредоточиться на попытках удержаться в седле. Пожалуй, и это ему бы не удалось, и он непременно рухнул бы на землю, но на его счастье седло было слегка вогнуто, что и помогало неопытному наезднику болтаться в нем сравнительно уверенно вот уже несколько миль. Надо отметить, что и старая кобыла с сочувствием отнеслась к Люсьену и шла очень медленно и неторопливо. Вскоре Люсьена оставило терпение.

– Я вам точно говорю, месье Рис, я городской житель, я привык жить там, где есть кэбы и извозчики. А это место… – тут он в запальчивости опустил руки и чуть не свалился на землю, – это животное… я здесь никогда не привыкну.

– Мне все-таки следовало настоять, чтобы ты остался в Европе – сказал Рис. Он подумал о том, что за время путешествия из Лондона до Вишбона Люсьен как-то незаметно перестал быть слугой и стал для него верным, заботливым другом. В эту минуту Рис и решил сделать то, что уже давно собирался – внести изменения в их отношения.

– …Но уж поскольку мы тут, – продолжал Рис, – и я не думаю, чтобы ты отправился назад в одиночестве, то я считаю, что мы с тобой должны кое-что выяснить, раз я взвалил свои заботы на тебя.

– Ничего особенного, месье…

Рис не знал, как будут восприняты его слова, но знал, что обязан сказать то, что у него на душе. Открытые пространства Аризоны с ее пустынями и высокими, словно башни, голыми скалами, заставляли человека рассчитывать только на свои силы. И поэтому он считал, что обязан Люсьену дать шанс выбрать свою дорогу. Вот тут, в этот самый момент и следовало начинать.