Луд-Туманный - Хоуп Миррлиз

Черносливка тихо вскрикнула от изумления.

– Перерезать струны на скрипке! – повторила она недоверчиво. А потом с торжествующим смешком добавила: – Она не сможет этого сделать!

– Так, юная леди, – грубо крикнул мастер Амброзий, – хватит чепухи! Так ты знаешь, что случилось с Лунолюбой?

Секунду-другую она смотрела на него молча, а потом медленно произнесла:

– Никто никогда не знает, что случается с другими людьми. Но предположим… предположим… что она съела волшебный фрукт? – Черносливка насмешливо улыбнулась.

Онемев от ужаса, мастер Амброзий уставился на нее. Затем взорвался от ярости:

– Ты дерзкая девчонка! Ты смеешь намекать, что…

Но Черносливка, не отрываясь, глядела в окно, выходящее в сад, и мастер Амброзий инстинктивно посмотрел в том же направлении.

Секунду он думал, что портрет герцога Обри, висевший в зале сената, перевесили на стену гостиной мисс Примрозы. В обрамлении окна на фоне листвы сада совершенно неподвижно стоял юноша в старинном платье. Лицо, темно-рыжие кудри, зеленый костюм, сельский пейзаж – все, вплоть до увитого цветами охотничьего рожка – в одной руке и человеческого черепа – в другой, в точности совпадало с изображением на знаменитом портрете.

– Клянусь Белоснежными Дамами Полей! – пробормотал мастер Амброзий, протирая глаза.

Когда же он отважился взглянуть еще раз, портрет исчез.

Несколько секунд он молчал, открыв рот, совершенно сбитый с толку, и Черносливка, воспользовавшись его замешательством, незаметно выскользнула из комнаты.

Наконец волна неистовой ярости привела его в чувство. Над ним, Амброзием Жимолостью, сенатором, издеваются! Но они заплатят за это! Клянусь Солнцем, Луной и Звездами, они заплатят за это! И он погрозил кулаком стенам, украшенным плющом и морским луком.

Но пока платить приходилось ему. Чудовищное обвинение было выдвинуто против его единственного ребенка, и, возможно, это обвинение не лишено оснований.

Ну что ж, факты нужно воспринимать такими, какими они есть. Теперь он совсем успокоился. Лицо приняло суровое и решительное выражение. Ничто не выдавало растерянности, лишь несколько секунд до этого переполнявшей его. Мастер Амброзий решил выяснить дело до конца. Он либо опровергнет подлый намек Черносливки Шантиклер, либо, если эта ужасная новость окажется правдой (а внутренний голос, не желающий молчать, нашептывал ему, что это была правда), стойко встретит тяжкое известие и для блага города выяснит, кто же виноват в случившемся.

Вероятно, во всем Луде-Туманном не нашлось бы человека, так сильно страдавшего, как страдал мастер Амброзий Жимолость. Было настоящее благородство в том, как мужественно он встретил возможность общественного скандала. Ни минуты он не думал о том, чтобы замять дело и спасти репутацию дочери.

Нет, правосудие свершится, даже если весь город узнает, что единственное дитя Амброзия Жимолости, – вдобавок девушка, что непонятным образом делало происшедшее еще ужасней – отведало волшебный фрукт.

Видение же герцога Обри Меднокудрого он сразу отмел как галлюцинацию, объясняя это своим возбужденным состоянием, а также исторической атмосферой, густым туманом окутывавшей Академию.

Перед тем, как покинуть гостиную мисс Примрозы, мастер Амброзий взял в руки незаконченную вышивку, которую недавно в раздражении отшвырнул от себя, и механически сунул ее в карман. «В конце концов, – подумал он, – земляника вполне могла быть не красной, а пурпурной. Возможно, у нее был образец для вышивки, а не просто глупая женская фантазия».

Но, предполагая, что вышитые ягоды были волшебными фруктами, мастер Амброзий ошибался.

Глава 8

Эндимион Хитровэн испугался, а в старой дружбе пробита брешь

Мастер Амброзий очень надеялся застать дома одного из посланных за Лунолюбой грумов, который благополучно вернулся бы вместе с его дочерью.

Но этого не произошло. Более того, он столкнулся еще с одним непредвиденным обстоятельством. Лунолюба бежала с невероятной, непостижимой скоростью и направлялась при этом на Запад.

А что, если ее целью были Горы Раздора? Если она пересечет их, ее никогда больше не увидят в Доримаре.

Нужно немедленно сообщить обо всем Мамшансу и поднять тревогу. Поисковые группы должны срочно отправиться на западную границу и прочесать каждый метр.

Когда он выходил, его остановила госпожа Жасмина. Она была в том капризном настроении, которое всегда так раздражало мужа.

– Где ты был, Амброзий? – спросила она ворчливо. – Сначала Лунолюба орет, как сумасшедший попугай, а потом ты убегаешь сразу после обеда и бросаешь меня, когда мне было так плохо, что я чуть не упала в обморок! Куда ты ходил, Амброзий? – Ее голос становился все пронзительнее. – Я очень хочу, чтобы ты пошел к мисс Примрозе и сказал ей, что она не должна позволять Лунолюбе вести себя, как мальчишка, и разыгрывать подобные шутки со своими родителями… Прибегать домой среди бела дня и нести такую несусветную чепуху. Несносная девчонка, так нас напугала! Я почти сама готова немедленно пойти в Академию и хорошенько ее отругать!

– Прекрати болтовню, Жасмина, и не задерживай меня, – взорвался мастер Амброзий. – Лунолюбы нет в Академии.

И он испытал какое-то дикое удовольствие, когда, поспешно выходя из комнаты, бросил через плечо:

– Очень боюсь, что ты больше никогда не увидишь свою дочь, Жасмина.

Через полчаса он вернулся домой еще более подавленным, ибо узнал от Мамшанса, что за последнее время в городе участились случаи употребления злополучных фруктов.

В гостиной он застал Эндимиона Хитровэна, сидевшего в обществе его жены.

Последние слова мужа вызвали у нее приступ бурной истерики, и, опасаясь припадка, перепуганные слуги на свой страх и риск вызвали единственного врача в Луде, которому доверяли, – Эндимиона Хитровэна. И безмятежная улыбка госпожи Жасмины свидетельствовала о том, что врачу действительно удалось сгладить впечатление, произведенное последними словами Амброзия, и восстановить то, что она называла нормальным состоянием ума, а именно – со стояние чайника, в котором достаточно воды, чтобы он мог благополучно кипеть на медленном огне.

Она встретила мастера Амброзия на удивление приветливо.

– Ох, Амброзий! – воскликнула она – Мы так приятно поговорили с доктором Хитровэном. Он говорит, что девочки в ее возрасте часто делают глупости и бывают в возбужденном состоянии. Я, конечно, уверена, что со мной такого никогда не случалось, но волноваться нечего, Лунолюбу наверняка приведут домой до наступления ночи. Я считаю, что нам следует забрать ее от мисс Примрозы. Она, по крайней мере, научилась там хотя бы одному – красиво нарезать масло. Поэтому думаю, что нам нужно устроить ей бал до прихода зимы. Вы уж извините меня, доктор Хитровэн, я должна еще проверить кое-что. – И Жасмина поспешила уйти, чтобы произвести ревизию сундука с приданым Лунолюбы. Согласно традиции доримарских матерей, она с самого рождения дочери складывала в него кружева, бархат и парчу.