Разберёмся по‑семейному - Виктор Галданов

— Может быть, мне придется повидать ее. Где она живет? Ишь, куда забралась! — Он записал адрес. — Хорошо. Пожалуй, можете закрывать расследование. Так и скажите шефу, что с меня поллитра политуры.

Барский взглянул на часы и вернулся к Красилину. Было двадцать минут двенадцатого.

— Ты когда‑нибудь бывал в Колоколамске? — спросил он.

— Один раз доводилось, — ответил Красилин. — Боюсь, что без смокинга тебя и на пять километров к этой деревушке не подпустят.

— Может быть, обойдусь одной корочкой? — предположил Барский, доставая спецпропуск, украшенный двуглавыми орлами и печатями. — Сколько тебе понадобится времени, чтобы подбросить меня туда?

— Пока я получаю пятьсот штук в день за то, что вообще никуда не летаю. Выясни это у моего начальства, а за мной дело не станет.

— Ну что же, попробуем пройтись по верхам. — Валерий набрал номер генерала, курирующего автоинспекцию.

— Дядя Женя? Это ваш незадавшийся зять говорит. Как поживает Симочка? Мне надо заскочить в Колоколамск. Сможете дать мне какой‑нибудь вертолет? Нет, пилот должен будет подождать меня там. Я думаю, что на все уйдет меньше трех часов. Сам я сейчас не на службе, но дело это сугубо федеральное.

— А хоть бы оно и не было федеральным, так мы его сделаем таким. Подожди. — Барский не успел выкурить полсигареты, как генерал снова взял трубку. — Сейчас как раз готовится к вылету одна «вертушка». Будь в аэропорту Жуковского через полчаса. Подходит?

— Это прекрасно. Но я смогу добраться туда за полчаса только если мне очень повезет перехватить другой вертолёт.

— Тогда подожди. Я пришлю за тобой машину. Другая будет ждать в Колоколамске.

— Еще раз спасибо, дядь Жень. Вам может нагореть, если из этого ничего не выйдет.

— Уже обоссался, — фыркнул генерал и повесил трубку.

Барский улыбнулся. У него стало легко на душе. Он достал из ящика зубную щетку, пасту и удостоверение сотрудника УВД, затем плеснул Красилину и себе.

— Это, значит, и все сборы? — сказал Красилин.

— А почему бы и нет? — они чокнулись.

— Полегче там, — подмигнул Красилин. — Эти шишки требуют особого обращения.

— На всё есть свои правила.

С улицы донесся вой сирены. Барский выскочил из бара как раз в тот момент, когда черный «мерседес» с мигалкой в нарушение всех правил притормозил перед «Трубой». Он вскочил в машину еще до того, как она остановилась. Сирена взвыла, и молоденький паренек, сидевший за рулем, проскочил перед носом у двух грузовиков и рванул по левой стороне улицы, до предела утопив педаль газа. Барский закрыл глаза.

— Застегните ремень, — сказал паренек, не выпуская изо рта обгорелый окурок сигареты. — Заранее не угадаешь, какому придурку вдруг придет в голову, что сирена его не касается.

Барский пристегнулся и, подумав, что эта поездка вполне может стать последней в его жизни, решил хотя бы получить от нее удовольствие и открыл глаза.

Завизжав покрышками, «мерседес» вылетел на полосу аэродрома и остановился у лениво хлопавшего винтами вертолета.

— Имел дело с этими пташками? — прокричал пилот. Барский кивнул, надевая шлем. Затем он забрался в кабину, подключил радио, махнул пилоту и сказал: — Поехали!

Через час с небольшим «вертушка» тяжело опустилась на военной базе под Колоколамском. В отличие от столицы в провинции день выдался неожиданно теплым, не по‑весеннему солнечным. Солнце палило нещадно.

Теперь его ждал «козлик», водитель был в штатском. Мчался он еще быстрее «мерседеса», если это вообще было возможно, но трясло его по ухабам нещадно. Барский велел водителю выключить сирену за несколько километров до нужного ему дома.

Участок перед домом занимал не меньше двух гектаров, на которых были разбросаны голубые кремлевские ели, великолепные дубы и цветущие кусты, названия которых Барский не знал. Сам дом был выдержан в псевдодревнегреческом стиле, с традиционными колоннами и крышей из красной черепицы. Все вокруг было ухожено и пахло большими деньгами.

Поднимаясь по дорожке к входной двери и нажимая кнопку звонка, Барский чувствовал себя не совсем уютно в своем шерстяном, давно не глаженном костюме.

На звонок никто не вышел. Он позвонил еще раз подольше и, не дождавшись ответа, пошел вдоль забора, опоясывавшего дом. Он прошел мимо гаража на три машины, две из которых были на месте, и вышел к тому месту, где прутья забора держались некрепко. Пробравшись мимо кустов ежевики, он вышел к небольшому, новой постройки бассейну. На краю бассейна лежала стройная загорелая темноволосая девушка в символическом купальном костюме. В руках у нее была банка с пивом. Она подняла ее, потрясла и, капризно выпятив губу, бросила в воду. Барский окликнул ее. Услышав его, она повернулась на бок, и тоненькая полоска купальника чуть не лопнула под напором ее молодой полной груди. Она посмотрела не него сквозь темные очки.

— Кто бы вы ни были, будьте умницей и принесите мне пива. Оно вон там на столе.

На столе под тентом в миске со льдом стояли банки с пивом. Барский открыл две из них, одну протянул девушке, из другой отхлебнул сам.

— Мы вообще‑то не общаемся с репортерами, — сказала она, — но я не прочь выпить пивка с теми, кто забредает сюда. У вас есть закурить?

Барский протянул сигарету и дал ей прикурить. Он открыл бумажник и показал свое удостоверение.

Она моргнула и поболтала в воздухе бронзовой от загара ножкой.

— Похоже, я опять попалась. А откуда вы узнали, что это я на той неделе удрала от гаишников? Эх, права мои тю‑тю.

— Я не из местного ГИБДД, — объяснил он. — Я совсем из другой конторы. Меня зовут Валерий, фамилия Барский, и я хотел бы поговорить с Еленой Федоровной.

Брюнетка пустила струйку дыма.

— Вот о мамашке‑то я и не подумала. А что она натворила?

— Вы ее дочь? — спросил Барский. — Я не думаю, что ваша мама что‑нибудь натворила, деточка. Во всяком случае не в последние десять лет. Мы хотели бы задать ей несколько вопросов в связи с одним давним делом.

— Вы звонили в дверь?

— Никто не отвечает.

— Она там. Наверное, слушает свою музыку. — Она встала, и Барский заметил, что она выше, чем показалось сначала. У нее были длинные и стройные ноги, по‑крытые маслом для загара. Темные как смоль волосы падали на плечи. Она была так очаровательна, что Барский залюбовался.

— Со мной еще один человек в машине. Боюсь, он там перегреется.

— Господи, да ведите его сюда. Угостите его пивом. А еще лучше, организуйте ему выпить чего‑нибудь из того, что есть в баре. Вы производите впечатление человека, умеющего обращаться с бутылкой.

Барский пошел и привел сержанта.

— Папуля, я запомню этот адрес, — сказал тот, взглянув на девушку, стоявшую к ним спиной.

Барский занялся приготовлением напитков в баре, благословляя судьбу за то, что там оказался кондиционер. Появилась девушка и уселась на высокий табурет перед стойкой.

— Мама идет. Сегодня мы пьем джин с тоником. Только ради Бога, возьмите стаканы побольше.

Барский испытал небольшое потрясение при виде Елены Федоровны. Вдова Бурмашева двигалась с природной грацией, напоминавшей ему Марину, и ей, действительно. нельзя было дать больше тридцати пяти, хотя детективное агентство и уверяло, что ей ближе к шестидесяти. Они были очень похожи с дочерью, хотя волосы матери были гораздо светлее.

— Милиция, — констатировала она после того, как они представились. — К тому же из столицы. Чем я могу быть вам полезна, товарищи?

Барский отпил из стакана. Напиток получился терпким и был хорош на вкус.

— Как ни странно это звучит, Елена Федоровна, но нас интересует то, что произошло больше двадцати лет назад. Вполне допускаю, что вы не сможете нам помочь. Речь идет об автомобиле марки «хорьх». Он был сделан на заказ в Германии и приобретен сначала вашим мужем, а затем был зарегистрирован на ваше имя.

— Чудовище, — отреагировала она немедленно. — Конечно же, я помню. Григорий купил его по завершении своей первой большой сделки после нашей женитьбы. Он был так велик, что вечно возникали проблемы с парковкой. Кроме того, он был слишком тяжел для женщины. Нам пришлось нанять шофера. — Мимолетная тень появилась на ее лице и сразу же исчезла.

— Понимаю. Кстати, не случалось ли, чтобы им пользовались другие?

— Никогда, — твердо сказала она. — О Господи, неужели наше «Чудовище» еще живо? Я была уверена, что эта машина давно уже на свалке.

— Сейчас она принадлежит одному коллекционеру. Помимо всего прочего, нам бы хотелось найти его. — Он снова отпил джина, прислушиваясь, как позвякивают кубики льда о стенки стакана. — Позвольте задать вам один вопрос. Не сохранилась ли у вас в памяти дата — двадцать шестое апреля 1966 года?