Осколки четырех миров - Елена Кондаурова

Вайгар негромко выругался себе под нос по поводу некоторых слишком умных старых козлов.

– А он сделал то, о чем я его просил?

– Да, да! – закивала Кинари.

Вайгар выдохнул с облегчением, и порывисто прижал к себе жену. Кинари, уже не очень понимая то, как могли раньше его прикосновения вызывать в ней такое отторжение, с удовольствием ощутила запах его большого мужского тела. Но тут ее взгляд упал на его сестру, и то, о чем подумала и что вспомнила эта сестра, глядя на обнимающего жену Вайгара, заставило Кинари слегка покраснеть. Она мягко высвободилась из его объятий, чему он ни капли не удивился. Зато Кинари в который раз удивило его отношение к ней.

– Извини, – сказал он. – Позволь представить тебе мою сестру, Агави Лар-Цивин. Агави, это моя жена, Кинари Тенг-Вьор.

Агави и Кинари обменялись церемонными поклонами и парой ничего не значащих фраз о погоде. На этом их общение закончилось. Вайгар, не понимая, по какой причине они так дружно невзлюбили друг друга, счел наилучшим выходом из создавшейся ситуации поспешное бегство. Он поцеловал сестру и, сославшись на то, что Кинари нужен отдых, чтобы прийти в себя после посещения старейшего, решительно увел жену подальше от Агави. Уж кому, как не ему, прожившему с ней десять лет почти в браке, было не знать, насколько искусна Агави в насылании на неугодных ей людей всякого рода проклятий. Очень качественных проклятий. Ее отец был из рода Цивин, которые заведовали плодородием почв, и каждый год успешно заклинали урожаи на всем Нерхаше. Кровь же Цивинов, соединившись в Агави с кровью Ларов, дала вот такой неожиданный результат. Кроме того, она так хитро закручивала свои проклятия, что, как правило, любому гайру стоило большого труда их снять. И потому злить ее уже мало кто решался, по крайней мере из Ларов.

Именно поэтому Вайгар так быстро и широко шагал по коридорам, буквально таща за собой Кинари. Раз уж Агави не пожелала нормально общаться с его женой, эту самую жену следовало увести от нее как можно дальше, поставил там полоумный дед на нее какую-то защиту или нет.

Кинари почти бежала за ним следом, не вполне понимая, почему он так испугался возможных действий своей сестры по отношению к ней. Его мысли на этот счет были не очень внятными, и она не знала, что ей об этом думать. Впрочем, совсем скоро ей нашлось, о чем подумать помимо его странной сестры. Она в первый раз в жизни увидела привидение. Какой-то мрачный темный мужчина поприветствовал ее и Вайгара, подняв перед ними кем-то откушенную голову, как шляпу. Призрачная кровь хлынула из его шеи, заливая пол, совсем как настоящая. Кинари невольно вскрикнула.

– Что? – обернулся Вайгар, не сбавляя шага.

– Там! – ткнула в один из коридоров пальцем потрясенная Кинари. – Я что-то почувствовала! – Она еще не решила, расскажет ему о том, что видит, или нет.

Вайгар мельком глянул туда и, как ей показалось, слегка поклонился.

– Ах, это! – Он не проявил никакого интереса. – Не обращай внимания. Это просто привидение. Они здесь бродят целыми толпами, собираются со всего Нерхаша. – Он пожал широкими плечами. – По-моему, их можно понять. Никто, кроме Ларов, их не видит, а им же надо с кем-то общаться.

Нельзя сказать, чтобы Кинари эта информация обрадовала. Она с ужасом стала озираться вокруг, ожидая снова кого-нибудь увидеть и боясь этого до дрожи в коленях. Все-таки зрелище было не для слабонервных. И почти у самого выхода из дворца ее ожидание было вознаграждено. Да так, что мало не показалось. Им навстречу неожиданно выскочила совершенно черная и страшная своей непроницаемой чернотой женщина со светящимся мертвенным светом глазами на зеленовато-белом лице и оскаленными в жуткой гримасе зубами. Она пронеслась сквозь них, как холодный, леденящий душу ветер, обдав их тела смертельным потусторонним ужасом. Вайгар был хорошо с ней знаком, знал все ее выходки и не обратил на нее внимания, но для его нежной жены это было уже чересчур. Она резко остановилась, побледнела и упала в обморок.

Кинари очнулась только вечером и обнаружила себя лежащей в своей постели на загородной вилле Вайгара. Она попыталась вспомнить, как она сюда попала, но не смогла этого сделать.

– Кинари! – Тихий голос мужа, прозвучавший слишком неожиданно для нее, заставил ее вздрогнуть. – Как ты? – Плюнув на все приличия, он сел рядом с ней на кровать. – Нигде не болит?

Кинари прислушалась к своему телу и покачала головой.

– Нет, все в порядке. Я, наверное, просто перенервничала. Не волнуйтесь из-за меня.

Но он все равно волновался. Более того, если бы она не пришла в себя в ближайшее время, он отправился бы к старейшему, и в живых после этой встречи остался бы только один из них. И, скорее всего, не Вайгар. Кинари смотрела на его невозмутимое лицо и на его любовь к ней, которая горела в его ауре, и не понимала, как она могла, ну ладно, не видеть, но хотя бы не чувствовать этого раньше? Неужели заклятия Заргона так сильно влияли на нее, заставляя закрывать глаза на очевидные вещи? Теперь оставалось только гадать, на что еще в своей жизни она так же старательно не обращала внимания. Впрочем, скоро ей станет это ясно. Кинари опять вспомнила то, о чем говорил ей старый Лар. Делай то, что задумала. Да, теперь ей стало ясно, что сделать это необходимо хотя бы потому, что никто, кроме нее, сделать это не сможет. Надо идти, и как можно быстрее. И неизвестно, сможет ли она вернуться. Возможно, она опять станет марионеткой Заргона и проведет остаток своих дней рядом с ним, считая для себя счастьем исполнить любое его желание, вплоть до смерти, как это сделала ее бывшая служанка, теперь уже покойная. Кинари передернуло от этой мысли.

В любом случае, впереди у нее была одна спокойная ночь, и Кинари решила, что никому не позволит отнять ее у себя и возьмет от нее все, что сможет.

Она придвинулась ближе к Вайгару, взяла его руку и поднесла ее к губам. Он не понял. Возможно, потому, что совсем не ожидал от нее этого.

– Кинари, что?.. – Он хотел спросить: «...делаешь», но голос охрип, и он не договорил.

Она молча провела его рукой по своей шее, а потом положила ее на грудь. Вайгар застонал сквозь зубы и, осторожно, чтобы не спугнуть, притянул ее к себе. Между поцелуями он еще пытался спросить ее, понимает ли она, что делает, но она не дала, начав снимать с него рубашку. Голова Вайгара пошла кругом, а потом вообще исчезла, почувствовав себя не обязанной принимать участие в этом безумии. Он растворился в своей жене. Пусть он не мог видеть ее так, как хотел, но это не помешало ему чувствовать ее всей кожей.

Они угомонились поздно. Вернее, рано, когда рассвет уже раскрасил стены спальни Кинари в нежный голубоватый цвет. Вайгар заснул, прижимая к себе жену так, словно боялся, что она исчезнет под утро, как одна из таинственных нерхашских дев, которые, как рассказывали, иногда навещали гайров-мужчин по ночам, а потом растворялись в солнечном свете, оставляя после себя тоску о чем-то прекрасном и несбыточном.