Франт 2 - Иван Солин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— СТОЙ!!! ААРРРР! — заорал я своим громогласным голосищем, причем на эльфийском, отвлекая внимание и вызывая последовавший за этим выстрел на себя.
Удалось, потрепанный бледнолицый, узрев зеленое ревущее страшилище, меня в смысле, перевел ствол на новую угрозу, а следом и бабахнул. Мазила. Но после решительно принялся очень сноровисто заряжать свою архаику.
Бежать к нему с мечом наперевес я не стал, а буквально за четыре секунды закрутил огнешарик с идеально отмерянным количеством магической энергии и с полста шагов прям снайперски засадил его ему прямо в грудь. Вот, что стресс делает! Не то что в тренировочном зале. Рекорд по скорости и контролю!
Но удивило меня вовсе не то, как великолепно я справился с чарованием, которое только начал осваивать, а появившаяся над уже прекратившим выть и дергаться от столь ужасной смерти ушастым, некая светящаяся фиговинка. Такая же, как в тот раз, когда я обрел Резвого в своем первом данже.
Ну что ж, поглядим. Тяжеловесно ступая, я наконец приблизился к жутко выглядящему телу и протянул свою лапу, в которую и влетел этот светящийся сгусток.
Вот, значит, как? Мда-а-а... А это что там? То, что я думаю? Ага, вот и босс.
Ай... никак не привыкну к этой фигне.
Уатва с неверящим взглядом все это время просидела на том месте, где ее и застал мой громогласный рёв. Но наконец, что-то для себя решив, подскочила и, сорвавшись с места, со слезами помчала ко мне... обниматься.
Жаль. Жаль что нельзя тут остаться. С такой-то женой.
Глава 7
ГЛАВА 7
Ну что же, пока я, заливаемый слезами и осыпаемый тысячами поцелуев, стараюсь не сильно сжать мою хрупкую и с лихвой натерпевшуюся, как ни странно, пленницу, поведаю что здесь и как.
Ма́гваэ, Маленький Вепрь — имя мне. Ага, маленький. Не зря мне показалось, что прочие орки покрупнее меня будут. Так вот, я — воин, а позже и военный вождь из племени Большено́гих, что за Красным Камнем. Мою жену и совсем еще маленького сына убили бледнолицые, когда я был на большой охоте за Озёрным Краем, где с племенем Речных Выдр мы объединились, дабы набить больше дичи перед сезоном дождей. Когда же мы вернулись и на месте стоянки обнаружили лишь пепелище, то, наверное, именно в тот момент, а может и чуть позже, когда обнаружил в кустах, видимо, в неудачной попытке укрыть там от незваных гостей, проткнутое штыком крохотное тельце своего сына — мое сердце вскипело от жажды крови, и я встал на тропу войны. В чем весьма преуспел.
Двадцать семь золотистых скальпов не дадут мне соглать. А сожранное сердце военного вождя Красных Курток, то есть полковника Мунраэ́ля, который и командовал теми самыми отрядами, так рьяно зачищавшими новые территории от «зеленых животных» — будет достаточным свидетельством успешности меня, уже в качестве военного вождя и во главе столь же безутешных, пылающих праведным гневом воинов.
Окончательно сойти с тропы войны мне позволила лишь победа над предателем Унсо́кма, который вместе с отцом и названным братом пытались за презренный металл и огненную воду, конечно же, вывести на земли золотоголовых двух дочерей поверженного Мунраэля и еще одного раненного военного вождя ушастых. Те спасались от гнева Красноглазых, как нас прозвали. Но отважный Магваэ настиг их и скормленная муравьям печень предателя Унсокма, а также скальп его братца, что так метко стрелял из Громовой Палки бледнолицых — будут подтверждением моих слов. Труднее всего тогда пришлось с их отцом. Великий воин был воистину велик, но, увы, слишком расхолодила его жизнь предателя, словно прикормленный пес наводившего отряды бледнолицых на стойбища орков, а огненная вода притупила остроту реакции Змея, поэтому Вепрь насадил его на свои клыки, хоть так и не испил его испоганенной дурманящим зельем бледнолицых крови. Но седой скальп Чинао́куа стал достойным украшением и почетным трофеем.
Но именно пленники той битвы у Голубой Скалы и послужили тому, что Маленький Вепрь зарыл свою обагренную кровью врагов дубину войны из железного дерева. Взятая же младшая дочка врага, по имени Элиэль, скрасила холодные ночи теперь великого вождя Магваэ, а после и стала женой, получив имя Уатва. Поющий ручей. Старшая же, Кораэ́ль, как и тот раненный ушастый, майор Дунаэ́ль, сгорели на костре, а их дух вознесся с пеплом и дымом, чтобы помочь отправиться так и не ставшему воином сыну Магваэ в долину Великих Духов-Охотников, где Бесконечная Рыба будет всегда кормить его, а прохладная Вечная Река омывать его чресла, что он так натрудит с дочерьми и женами тех врагов, скальпы которых безутешный отец возложил на костер.
Однако долго Магваэ с Уатва не прожили в сытости и спокойствии. Бледнолицые неустанно двигались на Восток отбирая всё больше земель и убивая всё больше орков. Однажды они пришли и в новый дом. И опять, когда Вепрь был на охоте. Он быстро настиг отряд, к слову, под командыванием действительно капитана, да еще и брата Дуниэля, но, увы, их оказалось слишком много для хоть и великого военного вождя, но лишь одного. Даже Красная Пелена не помогла одолеть стольких врагов. И вот орк, последний из Большеногих, умирая в пещере под водопадом от засевшей в брюхе Громовой Смерти бледнолицых, воззвал к Духам-Охотникам, воспользовавшись тем, чему когда-то его научил старый шаман Сизый Глаз, чтобы носящая под сердцем его будущего сына Уатва принесла-таки в этот мир того, кто бы не позволил пресечься великому племени!
Мда, типичный сюжет. Всё, как всегда и везде. Отмороженный дикарь, однако живущий по законам природы, и цивилизованные, но беспринципные колонисты. Кто прав, кто виноват — судить не берусь, но, раз уж прибыл в этот мир, а невинных вокруг нет, то нечего и рефлексировать.
Девочке же помогу, хоть мне этот ее «стокгольмский синдром» мало понятен. Хотя мало ли, какие там у нее были отношения с семьей да и с той же, сожженной любимым мужем на костре сестрицей и несостоявшимся женихом. Жуть. А может она только тут впервые познала настоящего женского счастья. Вон, как ластится. Я-то без трусов этих эльфов не видал, а вот Магваэ как узрел, так даже закомплексовал. Слегка. В общем, раз ушастенькая желает быть именно Уатвой, а не
