Секретный фронт - Аркадий Первенцев

- Больше Митрофан ничего не говорил?

- Он много-то и не знал, насколько я понимаю. Проводники заподозрили его, потому и не посвятили в подробности своего дела, доложили, кому следует, и, получив приказ, убили... Так я понимаю подпольную кухню?

- Так, - подтвердил Кутай. - А вы уже успели поднатореть, товарищ капитан.

- Поднатореть? - Галайда мрачно уставился на Кутая, продолжавшего неподвижно сидеть на стуле. - Поднатореть и потерять. Потерять человека! Дико! - Галайда, не присаживаясь, налил себе чаю, залпом выпил. Допрашивать бандитов будете?

- Нет! Не в моей компетенции.

- Звонили из Богатина. Следователь уже в дороге.

Кутай осторожно спросил:

- А Устю более детально не спрашивали?

- Устю? Ее спрашиваешь, а она, как тигрица. Будто мы виноваты, что Митрофана убили...

- Есть и наша вина, - сказал Кутай и, заметив, как Галайду передернуло, смягчил: - Косвенная. Территориально наш участок. Отвечаем за все, кроме землетрясения.

- Пригласить Устю?

- Я бы пригласил, товарищ капитан.

- Сейчас пригласим. - Галайда, выглянув в окно, распорядился позвать Устю.

Перевернув чашку и положив на донышко крохотный огрызок кускового сахара, Галайда приготовился уходить. Его беспокоило "чэпэ" с Путятиным. На заставе случались потери: были и раненые и убитые. Но это были потери в схватках с врагом. Теперь случилось что-то совсем иное: канул, будто сквозь землю провалился, рядовой Путятин, человек, имевший родителей, братьев, получивший среднее образование. О чрезвычайном происшествии уже доложено, и следователь Солод, по всей вероятности, займется не только пойманными убийцами, но и розыском Путятина.

- Подождем Солода. Нужен протокол, соблюдение формальностей. Милиционер чего-то накарябал, но этого мало. Политическое убийство все же... И преступники пойманы...

- Вполне естественно, - сказал Кутай.

- Надо было вам поручить предварительное следствие и опрос, пробурчал Галайда, - а то гоняют из штаба, лишь тратим дорогое время...

Кутай улыбнулся и, воспользовавшись паузой в деловом разговоре, попросил разрешения вымыть руки, что и сделал с особой тщательностью. Посмотревшись в мутное зеркальце над умывальником, причесал свои густые темно-каштановые волосы и, отойдя к порогу, бархаткой протер сапоги.

Все эти приготовления в ожидании Усти были понятны, и Галайда снисходительно наблюдал за лейтенантом. Эх, молодо-зелено, ну, ну...

В кабинет без стука вошла Устя, независимо, подчеркнуто дерзко прошла к столу, поставила принесенный ею глиняный кувшин и, словно продолжая начатый спор, заносчиво спросила Галайду:

- Ну, капитан! Хочу спытать тебя, що же це такое? Мои мальцы, спрос с них якой, все вернулись. А вы из шестерых одного посеяли! Какой будет процент отсева, капитан?

- Не расстраивай, и так тошно, - мирно попросил Галайда, любуясь дивчиной. - Посоветуй, где искать?

- Дэ шукать? - Устя шмыгнула носиком. - Ясно дэ! На кладбище!

- А легкая ты, оказывается, на чужое горе!

- Що? - Устя вплотную подступила к Галайде, оттеснила его к стене. Да разве ваше горе не наше горе? Ты що ж, меня от себя отпихиваешь? Я, може, раньше тебя твоего солдата оплакала... - Снова шмыгнула носом, бросила терзать Галайду. - Радости мимо нас проносите, а як беда - два пуда нам, а пуд соби...

Галайда вышел. Устя прикрыла за ним дверь.

- Я тебе квасу принесла. - Устя налила из кувшина. Когда Кутай выпил полный стакан квасу, поинтересовалась: - Ну?

- Вот это да! Дай ще, Устя!

- Сам теперь наливай. - Она присела боком на подоконник, уперлась спиной в филенку. Солнечный луч поиграл радужно в ее ресницах, опалил свежую, загорелую щеку.

- Ты чего так на меня пялишься, Кутаенок?

- Любуюсь.

- Ну и що?

- Хороша.

- Заладил, як дятел, тук да тук. - Устя шаловливо перебросила на грудь косы с вплетенными в них красными ленточками. - Як?

- Нравится. Только короткие.

- Буде длиньше. - Она потеребила ленточки. - Червоненьки. Дражню бандеровцев.

- А где они?

- Везде. Митрофан казал, в Скумырде.

- Кстати, о Митрофане. Галайда намекнул насчет важного селезня из-за кордона.

- Правильно. Чекают селезня.

- Кто?

- Ясно, кто! Чего пытаешь? Не ты, не я - бандеровцы.

- Так Митрофан сказал?

- Так. Була заява из-за кордона. Митрофан передал мне. Они засекли это, я так думаю... и кончили его. Митрошка, кажись, выдужает. Согласовала я с Митрофаном свой план, як поймать двух поддужных, и ось, вбылы... Устя не могла без слез вспоминать о недавней трагедии, и Кутай не стал ее тревожить расспросами: и так все было в какой-то мере ясно.

Точные сведения должны были дать упорно молчавшие и объявившие голодовку террористы.

Часть группы, участвовавшей в поиске, вернулась. Кутай, увидев Сушняка, Денисова и подошедшего к ним начальника заставы, отошел от окна, продолжая разговор с Устей. Через несколько минут Галайда появился в кабинете с милиционером и веселым парубком в расшитой сорочке, оказавшимся секретарем партийной организации Скумырды.

Кутаю не приходилось встречаться с секретарем, хотя лейтенант знал, что есть такой молодой секретарь партийной организации, бывший сержант, сын чеботаря из Скумырды, заочник Львовского пединститута, и имя его знал - Кирилл. По молодости его все звали просто Кириллом, а то и просто Кирко...

Галайда устроился возле окошка, откуда был виден двор сельсовета, конюшня под черепицей со створчатыми воротами в елочку, насосный колодец с водопойным корытом, солдаты, присевшие в холодке с банками тушенки и ломтями темного хлеба в руках, а подальше, за штакетным забором, выкрашенным известью, часть улицы, уходившей в нагорье, откуда и должны были вернуться люди второго наряда, посланные на поиски Путятина.

У капитана еще теплилась надежда на удачу. Пожалуй, он вздохнул бы облегченно, узнав даже самое горькое о пропавшем солдате. Мучила неизвестность. И лишь поэтому лицо его было сердито, уголки губ горько опущены, а холстинковые завязки папки, поданной милиционером, Галайда развязал раздраженно, нервно.

- Ваш капитан всегда такой? - спросил милиционер Кутая и, не дожидаясь ответа, локтем толкнул легко открывшееся окошко. Положив ногу на ногу, он принялся сворачивать цигарку. У него были большие, грубые руки человека, привыкшего к тяжелому физическому труду, влажные глаза с неподвижными зрачками и мясистые губы такого же цвета, как и все его темноватое, крепкое лицо, усыпанное плохо заметными на загоревшей коже веснушками.

Кирилл предложил стул обиженно притулившемуся в уголке председателю сельсовета, вынул из кармана записную книжечку и любовно огладил ее ладонью белой руки. "А вот этот физическим трудом давно не занимался", подумал Галайда.

- Какие же будут у вас пропозиции? - Секретарь нарушил затянувшееся неловкое молчание. - Уточним списки селян, что ли?

- Опять бумажки будем точить! - вмешалась Устя. - В них темно, як в самоварной трубе в полночь. Громадяны приходят и уходят, родычи набегают, обернется, хвостом крутнет, глянь, нэма! Кто родыч, а кто так себе, чтобы очи отвести...

Милиционер с опасливой ласковостью в голосе перебил ее:

- Не все так, Устя, дорогая. Бывает и по-твоему, не спорю. Но мы всем ведем учет...

- Разве всех учтешь! - Кутай мягко посмотрел на готовую вспыхнуть Устю.

Она поняла его взгляд, отмахнулась, закусила нижнюю губу и вмешалась в разговор лишь после слов секретаря, упрекнувшего милиционера за то, что тот до сих пор не сумел выловить всех контрабандистов.

- Яки там контрабандисты, Кирко! Для отвода глаз тягают туды-сюды кепки и эти, як их... - споткнулась на слове Устя.

- Рейтузы? - Галайда игриво подмигнул мужчинам.

- Ну, да... словом - картузы и рейтузы... - Устя засмеялась, прикрыв рот ладошкой. - Нужна я вам? А то мне некогда.

- Как-нибудь справимся и без тебя, - с язвинкой заметил милиционер. А когда Устя вышла, добавил: - Резкая, нетерпеливая. Коли ее послушать, так надо половину жителей законопатить... - Он перевел дух и принялся налаживать зажигалку, продувая ее и работая ногтем, как отверткой.

- Дивчина в какой-то мере права, - сказал Галайда, - гляжу на вашу зажигалку, тоже оттуда, контрабанда. Блокнот у секретаря иноземный. А почему? Общий базар устроили. Оттуда к вам, отсюда - туда. Что за порядки?

- Стрелять не будешь, - буркнул милиционер. - Бабы снуют, пацаны. У нас католики с православными перемешались, там тоже окрошка. Костел у нас, а там нету, попробуй турни. Папой римским стращают... Клубок противоречий...

Галайда мирно выслушал милиционера, приступил к делу. Он понимал, в чем суть "клубка противоречий" на этой еще нестойкой послевоенной границе. Конечно, наведение порядка на границе служило на общую пользу: налаживались добрые связи с польскими пограничниками, вырабатывались общий четкий почерк и взаимная ответственность. Надо было ввести и твердые правила общения жителей.