Джип, ноутбук, прошлое - Константин Костинов

Раздался грохот.

Аня заснула сидя и во сне упала с кровати.

Часть вторая

Несколько

Глава 1

Расстояние от Луги до Санкт-Петербурга – 132 версты, то есть 140 километров. Максимальная скорость автомобиля УАЗ – 100 километров в час. Вопрос: сколько времени понадобится автомобилю УАЗ, чтобы добраться от Луги до Санкт-Петербурга?

Задачка, которую сможет решить даже школьник, освоивший деление. Вот только жизнь – она посложнее арифметики.

Во-первых, 132 версты – это по прямой. А уазик, как известно, не самолет, бреющему полету не обучен. Во-вторых, сто километров в час – это по дороге. По дороге, а не по тем местам, которые названы дорогами у русских. Ну и в-третьих, не стоит пугать здешних жителей, в массе своей крестьян, апокалиптическим зрелищем ревущего, подпрыгивающего на кочках УАЗа, несущегося с невероятной для 1910 года скоростью.

Проснувшаяся паранойя подсказала гениальное в своей абсурдности решение – ехать в столицу по сельским дорогам. Чтобы не попасться на глаза кому-нибудь, облеченному властью и правом потребовать документы, и чтобы сбить с возможного следа возможную погоню из Луги. С какого перепугу за ними должна отправиться погоня, Руслан не знал, но… А вдруг отправится?

Вот и приходилось ползти со скоростью не больше двадцати километров в час, чтобы не напрягать местных жителей и не сбить какую-нибудь сунувшуюся под колеса корову или…

Свинью!!!

Руслан резко ударил по тормозам. Автомобиль встал, Юля еле удержалась, вцепившись руками в панель. Аня, дремавшая на заднем сиденье – она плохо спала уже вторую ночь, – с грохотом упала на пол между сиденьями.

– Папа!

Руслан искреннее понадеялся, что тихое шипение, которое он услышал со стороны дочки, – все-таки не мат.

– Извините, девочки. Свинья.

Помянутая скотина, недовольно хрюкнув, вальяжно двинулась дальше по своим свинячьим делам.

– Ух ты, свинка! – протерла глаза Аня. – Папа, а почему она гуляет сама по себе?

– Свинья Мебиуса, – проворчала Юля.

– А зачем у нее на шее вот эта рогатулина?

На шее свиньи было что-то вроде треугольника из толстых прутьев, торчащих во все стороны.

– Не знаю.

– Папа, а почему она такая тощая и лохматая?

– Порода такая. – Руслан смотрел на руки, которые потихоньку переставали дрожать.

– Какая порода?

– Лохматый тощотик, – не выдержала Юля. – Руслан, поехали уже, а?

Нервничали все. Сам факт попадания в иное время, во время, отстающее от их собственного на сто лет, – уже достаточный повод, чтобы надолго выпасть из колеи. А тут еще лужские события…

Луга – тихий городок, в котором жило от силы четыре тысячи человек. Руслану казалось, что это идеальное место для адаптации жены и дочери. Да и его самого.

К сожалению, человек предполагает, а Бог располагает.

Убийство местного бодибилдера, а по совместительству – кузнечного мастера. Попытка похищения их самих, которая сорвалась только благодаря Ане и Юле. Непонятный, настораживающий интерес со стороны купца Андронова. Как-то все это не располагает к неге и отдохновению.

А теперь еще и поездка в Питер, который малость побольше Луги, и поэтому пессимизм увеличивался пропорционально.

Руслан начинал думать, что неизвестный господин Фрезе вовсе не обязан принимать к себе на работу всяких там американцев-автомобилистов. А план Б пока находится в стадии «А почему у нас нет плана Б?». Да плюс еще попытки всенепременнейше поменять историю со стороны Юли. Да еще полнейшая неопределенность с Аней…

Юля, кстати, об изменении истории совершенно не думала. Смертельная опасность, коснувшаяся их в лице Громова, сделала неплохую прививку от рискованных авантюр. Юля думала о том, что делать с дочкой. Правда, она надеялась, что Руслан уже что-то придумал на этот счет. Он же умный… И глубоко-глубоко внутри натура металлистки все-таки требовала «ломать систему».

Аня, которая пока еще воспринимала путешествие на УАЗе по царской России как экзотический отпуск (тем более что в школу не надо!), с любопытством глядела в окно. Но периодически на нее накатывали то неприятные воспоминания о похитителях, то мысли о том, что она, кажется, не вернется назад и не увидит старых подружек.

– К черту!

Попытавшись завести автомобиль дрожащими пальцами, Руслан понял, что надо успокоиться. Странно, никогда раньше, даже когда закрутило на скользкой дороге, его так не трясло…

Руслан вышел из УАЗа. Сейчас бы закурить…

– Не нервничай. – Юля подошла сзади и обняла за плечи. – Мы с тобой.

«Самая главная причина, чтобы нервничать. И самая главная причина, чтобы не нервничать еще больше».

– Папа, мама. – Аня открыла дверь и встала на подножке. – А что там за люди бегают?

– Где? – Руслан прислонил ладонь козырьком ко лбу.

Вдалеке вниз с холма бежал человек. Бежал отчаянно, как будто спасая свою жизнь. Упал, покатился по земле, вскочил, потеряв картуз. Бросился бежать опять.

Не успел.

Толпа, составлявшая, наверное, все население местной деревни, темным валом взлетела на гребень холма и набросилась на убегавшего. Захлестнула, затоптала.

– Аня, не смотри! – Руслан прикрыл рукой глаза дочки.

Убегавшего били. Убивали. Всей деревней. Топтали ногами, били палками, камнями.

– За что его так? – дрожащим голосом прошептала Юля.

– Так ведь конокрад, госпожа, – произнес за спиной масленый голос.

Юля взвизгнула и отпрыгнула в сторону.

– Кто вы такой? – злобно спросил Руслан подкравшегося со спины человека.

Невысокий, в возрасте, лет так пятидесяти – шестидесяти – борода почти вся седая, – в картузе с лаковым козырьком, красной подпоясанной рубахе под черным пиджаком, поперек живота бежала серебряная цепочка. Слегка запылившиеся сапоги с голенищами в крупную гармошку.

– Я-то? – сладко заулыбался человечек. – Прошу прощения.

Он скинул картуз, обнажив маленькую коричневую лысинку.

– Столбов Аркадий Петрович, торговец.

– Лазаревич, Руслан Аркадьевич. Моя жена Юлия, моя дочь Анна.

– Очень приятно. – Торговец зажмурился, как будто его угостили конфетой. – Руслан Лазаревич… Прямо-таки Еруслан Лазаревич, не в обиду будь сказано. Это не ваш ли транспорт будет, господин Лазаревич?

Столбов кивнул на машину.

– Мой.

– Где ж такие делают-то?

– В Америке.

– Америке, Америке… И быстро, – торговец осмотрел УАЗ, – он ездит?

– Быстро.

– Тогда мой вам совет, – Столбов посмотрел за спину Руслана, – садитесь в свое авто и езжайте как можно быстрее. А то, кажется, здешние мужички уже закончили топтать конокрада и могут заодно затоптать и нас с вами. Как ненужных свидетелей происшедшего смертоубийства.

Руслан оглянулся.

– В машину!

Двигатель завелся мгновенно.

– Почему они такие злые? – зябко поежилась Юля.

Нет, никто за машиной не гнался – видимо, не стали связываться с неизвестной конструкцией, а может, трезво оценили свои шансы догнать ее. Но самого зрелища зверской расправы хватило.

– Хе-хе, конокрад, госпожа Лазаревич.

Столбов поерзал на переднем сиденье. На самом деле – не бросать же человека на расправу!

– Ну и что? Он же не людей убивает, всего лишь коней ворует.

– Для крестьян конь – дороже. Для того чтобы человека сделать, нужно…

Столбов покосился на развесившую уши Аню.

– Ну вы сами знаете, что для этого нужно. А коня купить – денежки нужны, и немаленькие. Не каждый мужичок потянет, не каждый… Конь сейчас на рынке стоит рублей восемьдесят, когда у мужика за год и половины такой суммы свободной не наберется. Корова – и та пятьдесят рублей потянет. За три рубля коровку, хе-хе, не купишь, не купишь…

– А разве коровы, – вмешалась Аня, – не у всех крестьян есть?

В ее представлении крестьянки только тем и занимались, что доили коров и поили мужей в поле молоком из кувшинов. Причем пить молоко нужно непременно так, чтобы оно по подбородку текло.

– Откуда же они у всех возьмутся? – удивился заулыбавшийся Столбов. – Денежек-то не каждый напасет, не каждый. Кто работает да головой думает – у того и четыре, и пять коровок пасется. А кто только руками горазд – у того и земля уже давно пропита. Вот сами посмотрите…

Столбов чуть не прикусил язык на очередной кочке, но продолжал болтать:

– Сколько у крестьянина земельки? Десятин пять-шесть, хорошо – восемь-десять. Из них под пастбище – десятины две, самое малое, отдай. Сколько остается? Ну пусть восемь десятин. Засадил ее мужичок рожью. Собрал с каждой десятины сорок пудов, хе-хе. На хуторах-то поболе собирают, ну так там и люди работают… Собрал, значит, сорок пудов с десятины. Сколько это всего получится, доченька?

– Триста двадцать, – подсчитала Аня.

– Молодец, доченька, хорошо считаешь. Подрастешь – возьму к себе в помощницы.

Он подмигнул Руслану.

– Триста двадцать пудов. Из них – сто двадцать на посев отложи, а то на следующий год и того не будет. Уже осталось двести. Из них вычти по двадцать пудов на душу на прожитье – самое малое двадцать, если не хочешь лебеду есть. Если в семье душ пять – еще сто пудов в сторону. Сколько осталось? Сто. Повез он весь урожай продавать, а пшеничка, хе-хе, по рублю за пуд ушла. Сто рублей. Из них налогов рублей десять. Сколько осталось? Девяносто рублей. На весь год. А мужичку одежку купить надо? Надо. Мясо, молоко, сахар, табак, железо, соль, спички надо? Надо. Если кто родился или, не дай бог, помер, батюшке отдать за требы надо? Сколько там остается? Слезки. А тут конокрад лошадь свел. Мужичку, хе-хе, только и остается, что ложись да помирай: новой лошади он уже нипочем не укупит.