Обрученная с розой - Симона Вилар

Между тем они достигли высокой белой стены, что отделяла обитель сестер-бенедиктинок от всего остального аббатства. Там виднелись постройки, палисадники, фруктовый сад. Темные дубовые ворота были наглухо закрыты, но рядом с ними находилась калитка, к которой и направился аббат Ингильрам со своим высокородным спутником.

Однако внутрь их впустили не сразу. Лишь когда сама мать-аббатиса вышла им навстречу и настоятель объяснил ей, кто его спутник, она, не вымолвив ни слова, жестом пригласила их войти.

Едва взглянув на нее, Ричард, кое-что понимавший в людях, ощутил, сколь велика разница между настоятелями мужской и женской обители. Если отец Ингильрам был сластолюбив и сговорчив, то мать Бриджит выглядела подлинной фанатичкой, суровой и непримиримой. К отцу Ингильраму она относилась с явным пренебрежением, была немногословна и крайне нелюбезна.

Глядя на эту высокую изможденную женщину с мрачным болезненным лицом, Глостер ощутил, в каких жестких руках находится монастырь. Наверняка она и сама строго следует уставу во всем – спит на грубых простынях и соломе, не пропускает ни одного поста, подвергает себя бичеванию и носит на теле рубаху из грубой шерсти. И никому ни малейшей поблажки, а за пустячные прегрешения – суровая кара.

В женском монастыре царила тишина. Продвигаясь по узким и мрачным, но идеально чистым коридорам за настоятельницей, Ричард поразился, насколько здешняя обстановка отличалась от веселого гомона мужской обители. Лишь одна монахиня с опущенной головой повстречалась на их пути, скользнув тихо, как тень, и едва ответив на благословение отца Ингильрама. На Глостера она даже не посмотрела. Герцог оглянулся, желая узнать, не проявит ли она обычное для монахини любопытство, но нет – та даже не повернула головы.

Уорвик знал, что делал. Только такой нрав мог укротить необузданный характер Анны.

Между тем они вошли в небольшую полутемную комнату, и мать Бриджит предложила им присесть. Ричард невольно сравнил суровую простоту этого покоя с роскошью апартаментов Ингильрама и вновь подумал о неприязни, которая неизбежно должна была существовать между настоятелями этих двух монастырей.

Усадив гостей, настоятельница сухо осведомилась, чему обязана столь высокой чести. Так же, как и аббату Ингильраму, Глостер передал ей список пожертвований и даров, желая расположить к себе аббатису, а уж затем разузнать у нее то, чего не смог выяснить у аббата. Но настоятельница, пробежав глазами пергамент, лишь легким кивком выразила свою благодарность.

Все в ней раздражало Ричарда, и он решил перейти прямо к сути дела.

– Насколько мне известно, в вашей обители уже несколько лет пребывает дочь графа Уорвика.

Говоря это, он глядел ей прямо в глаза. Лицо аббатисы казалось бесстрастным, однако при упоминании о леди Анне по нему мелькнула легкая тень. Лишь мгновение, но Ричард заметил все и был поражен. Словно застывший лик изваяния осиялся светом нежности. Потеплели глаза, дрогнула складка тонких губ.

– Отец девицы долгое время находится на континенте, но я как его родственник и кузен считаю своим долгом поинтересоваться, как поживает моя двоюродная племянница.

Аббатиса коротко взглянула на него, но, ничего не ответив, продолжала молча перебирать четки. Ее молчание пугало и злило Ричарда.

– Вы не поняли вопроса, матушка? – мягко осведомился он, но в его тоне звучало нетерпение.

– Мы, посвятившие себя Христу, мало знаем о мирских делах. Однако кое-что становится известно и в нашей тихой обители. Это-то и вынуждает меня ответить столь высокому гостю, что сведения об Анне Невиль получит лишь ее отец или человек, который явится с полномочиями от него. Ричард покачал головой.

– Я не совсем понимаю вас, преподобная мать. Но хочу заметить, что я прибыл издалека отнюдь не из праздного любопытства. И я желаю знать, как все это время жила леди Анна, изменился ли ее нрав, и если изменился, то как отнеслась она к тому, что была расторгнута ее помолвка с нашим царственным братом?

Аббатиса глядела прямо в лицо Глостеру.

– Я уже сообщила вам, ваша светлость, что ответ за леди Анну я буду держать только перед ее отцом. Ричард тонко улыбнулся.

– Сущий вздор, матушка. И то, что вы не хотите отвечать, так же глупо, как и небезопасно для вас. В вашем упрямстве я усматриваю неповиновение королю. Негоже, чтобы одним из лучших монастырей королевства управляла женщина, неприязненно относящаяся к дому Белой Розы. Я прибыл сюда по воле Эдуарда, и, окажись Анна Невиль хоть в самой неприступной крепости королевства, я бы добился встречи с ней. Это касается и вашей обители.

Аббатиса побледнела, но твердо ответила:

– С чего бы это Йоркам угрожать церкви? Хотя, видит Бог, английские государи всегда спорили с ней и всегда оставались внакладе. Достаточно вспомнить Генриха Плантагенета[20].

– Эта девушка отдана на попечение церкви, и, что бы мне ни грозило, я не позволю причинить ей вред.

Глостер развел руками.

– Призываю Господа Бога в свидетели, что никто не имеет против Анны malice ргореnse[21]. Однако, насколько мне известно, ваш устав не воспрещает воспитанницам монастыря свиданий с близкими. Мне необходимо увидеться с дочерью графа Уорвика.

Аббатиса задумалась. Глостер не остановится ни перед чем, чтобы привести свою угрозу в исполнение. В то же время она не могла запретить свидание воспитанницы обители с близкими.

– Ваше родство не столь очевидно, чтобы я могла разрешить…

Она колебалась. Глостер понял это. По опыту он знал, что, стоит одной из сторон дрогнуть, другая должна удвоить усилия. К тому же ему опротивело играть роль смиренного сына церкви, и теперь он повел себя как один из сильных мира сего – решительно и твердо.

Приблизившись к настоятельнице, он властным жестом протянул ей футляр с украшениями для дочери Уорвика.

– Передайте это леди Анне и подготовьте ее к свиданию со мной. Через час я снова буду здесь.

Не сказав более ни слова, он вместе с Ингильрамом покинул покой, оставив растерянную настоятельницу наедине с драгоценностями.

Ричард рассчитал верно. Девушка, выросшая вдали от двора, среди глухих стен отдаленного монастыря, поневоле будет очарована, и столь ослепительный подарок расположит ее к гостю. Герцог, конечно, не льстил себя надеждой, что Анна не помнит горбатого брата своего бывшего жениха, – в свое время она дразнила его за увечья, – но монастырь должен был смягчить ее нрав. К тому же – Ричард был в этом уверен – он владел искусством льстивыми речами привлекать к себе женщин.

Однако через час, когда он, уже без аббата, предстал перед настоятельницей, его ждало разочарование. Вернув ему футляр с драгоценностями, аббатиса Бриджит сухо заявила, что Анна Невиль возвращает рубины и категорически отказывается встретиться с Ричардом Глостером.