В боях за Ельню. Первые шаги к победе - Михаил Лубягов

Здесь все правильно, только несколько преувеличено. Восточнее Ельни, если объединить остатки полков, не набралось бы четырех стрелковых и одной танковой дивизий. А перед танковой группой Готта действовала не вся 24-я армия, а три ее дивизии, составлявшие группу генерал-лейтенанта Калинина.

Генерал-майор Ракутин, организуя бои за Ельню, по-прежнему продолжал опекать автомагистраль Москва — Минск и Старую Смоленскую дорогу. По его приказу в этот день 6-я Московская дивизия народного ополчения передислоцировалась на правый берег реки Ужа в ее нижнем течении, от деревни Лебедево до деревни Крутица.

Трудно было нашим, но застонали и немцы. Переполошились захватчики, заговорили, зашумели. У фюрера, как пишет Гальдер, в этот день с 18.00 до 20.15 шли возбужденные прения «по вопросу упущенной возможности окружения противника».

В штабе 24-й армии в это время приступили к выработке действий на предстоящий день.

ДЕНЬ ДЕСЯТЫЙ.

Воскресенье, 27 июля

Стремясь во что бы то ни стало выполнить приказ фронта, командарм Ракутин, начальник политотдела армии Абрамов и начальник штаба оперативной группы Иванов в полночь подписали боевой приказ № 04.

«Задачей северной группы войск на ельнинском направлении, — говорилось в нем, — является продолжение решительной атаки с развитием успеха, достигнутого за день 26.7, с конечной целью: окружить и уничтожить противника в районе Ельни».

Через некоторое время в развитие этого приказа появилось приказание № 1 штаба оперативной группы, а в семь часов утра Ракутин, Абрамов, Иванов подписали частный боевой приказ № 05, содержавший дополнительные указания по перегруппировке частей и определявший некоторые новые направления их боевых действий (ЦАМО РФ. Ф. 1087. Оп. 1. Д. 4. Л. 131—134).

В шесть часов утра, как предусматривалось, заработала тяжелая армейская артиллерия. От разрывов ее снарядов заволокло черным дымом деревни Юрьево, Еремино, Ушаково, Лугиново, Клемятино, Пауково, Коноплянку, вздыбилась земля по всему пространству между ними. В этих местах, по данным разведки, находились огневые позиции немецкой артиллерии и отдельных минометных групп. Их необходимо было уничтожить или подавить, хотя бы на какое-то время вывести из строя.

В семь часов утра по всему фронту ельнинской дуги советские войска должны были перейти в наступление. Но этого не произошло, так как за короткую ночь не все смогли подготовиться.

355-й стрелковый полк Шварева 100-й дивизии действовал совместно с третьим батальоном капитана Козина из 586-го полка 107-й стрелковой дивизии. Задача прежняя: уничтожить противника в районе Ушакова и продвинуться в направлении Перганово — Иванево. Полковник Шварев, конкретизируя задачи своих батальонов, назначил наступление на одиннадцать часов с получасовой, с 10 часов 30 минут, артподготовкой.

Бойцы, те, кто сражался под Минском, и те, кто влился в их ряды в составе недавнего пополнения, действовали решительно и осторожно, сломя голову под огонь противника не бросались, но когда требовалось, себя не щадили.

В разгар боя фашистам удалось прорваться на позиции второго батальона. Вражеские танки утюжили окопы, угрожая выйти в тыл полка. Стрелки, не сдвинувшись с места, продолжали вести огонь, пытались подорвать танки фанатами. Обстановка оказалась чрезвычайно сложной. И в этот критический момент на позициях появились со своей пушкой Алексей Кухарь и Иван Роженко. Меткими выстрелами они подбили три танка, но сами оказались в окружении фашистских автоматчиков.

— Русс Иван, сдавайся! — кричали завоеватели.

— Русские прусских всегда били! — прохрипел раненый Роженко и условным сигналом вызвал на себя огонь своей батареи. Шквал огня разметал гитлеровцев. Погибли и отважные артиллеристы.

В это время и пришел на помощь уже немногочисленному 355-му полку батальон капитана Козина. Его стрелковые роты, поддерживаемые огнем минометной и пулеметной рот и артиллерии 355-го полка, перешли в контратаку.

Первыми появились на поле боя, как пишет Нестор Козин в своей книге «Гвардейцы в боях», коммунисты и комсомольцы, возглавляемые политруком Никифоровым. В рукопашной схватке, оставив на поле боя убитых и раненых, атакующие цепи врага были разгромлены. Но Ушаково взять не удалось.

«Если говорить правду, — пишет далее Козин, — в рукопашной схватываются только те, которые не успели перестрелять друг друга при сближении. А оставались те, кто не стрелял в одну и ту же цель два раза.

Да, каждая рукопашная схватка (которой немцы боялись и зачастую не выдерживали) — это судорожное объятие со смертью, из которого надо не только вырваться, но и победить…»

В штабе 100-й стрелковой дивизии вечером подсчитали потери 355-го полка с 24 по 27 июля: 642 человека, в том числе убито — 161, ранено — 419, пропало без вести — 62 (ЦАМО РФ. Ф. 1043. Оп. 1.Д.2.Л. 168).

Во взаимодействии с 355-м стрелковым полком, слева от него, наступали части 103-й моторизованной дивизии с приданными ей остатками 282-го стрелкового полка и сводным стрелковым батальоном 100-й дивизии. На их участке наносился главный удар в направлении Софиевка, Перганово, северо-западная окраина Ельни. Одновременно им предстояло сковать действия противника в направлении Лаврово, Логиново, Шилово, Ярославль.

Все подразделения действовали решительно, напористо. В газете и в официальных документах запечатлено много смелых, отчаянных поступков воинов, но противник, огорченный вчерашними неудачами, со своей стороны сделал все, чтобы отразить атаки русских.

В связи с большими потерями личного состава и материальной части в предыдущих боях 32-му полку майора Шитова и 315-му полку майора Утвенко задачи на наступление не ставились. На своих участках они активно сковывали противника, не давали ему перебросить свои войска на участок 103-й дивизии и приданных ей частей, наносивших удар на главном направлении.

120-я стрелковая дивизия, 105-я и 106-я танковые дивизии, переименованные из-за отсутствия танков в моторизованные, а фактически являвшиеся некомплектными стрелковыми, хотя и действовали активно, вперед не продвинулись.

Общий итог дня оказался крайне неутешительным. Слабо подготовленное наступление не дало желаемого результата. Штабы дивизий и полков, получив вечером боевое распоряжение на наступление, которое должно начаться с рассветом следующего дня, не успели отработать взаимодействие различных родов войск, пополнить запасы боеприпасов, определить цели и т.д.

Некоторые командиры стали роптать: мол, в батальонах и ротах остается времени только на подачу команды для атаки. Да и противник привык к таким методам ведения войны. Захваченные пленные утверждали, что на рассвете каждого дня они ожидали наступления русских и готовились к его отражению.

Исходя из всех этих посылок, командарм Ракутин приказал войскам оперативной группы ельнинского направления перейти к прочной обороне с задачей не допустить прорыва противника в восточном, северо-восточном и юго-восточном направлениях. Поздней ночью в штабы дивизий было доставлено следующее письменное распоряжение: «Войска тщательно подготовить к ночной атаке на 30.7, дав необходимый отдых 28 и 29.7. К 1.00 30.7 быть готовым. Командующий 24-й армией Ракутин».

Возможно, что это решение подсказал командующий Фронтом резервных армий генерал-лейтенант Богданов, которому передали содержание состоявшегося в этот день разговора начальника Генерального штаба генерала армии Жукова с представителем Ставки на Западном фронте маршалом Шапошниковым. Высказав неудовлетворение тем, что стоят на месте ударные группы Качалова, Калинина, Хоменко, Жуков перешел на разговор относительно Ельни.

— Не растреплет ли 24-я армия части в непрерывных и при этом неорганизованных атаках? — спросил он. — Не лучше ли ей применять больше уничтожение огнем, о чем я вам вчера передавал…

— Вполне с вами согласен. Кроме вашего разговора я читал ваше указание Богданову и вполне с ним согласен, — сказал в ответ маршал Шапошников.

Этот разговор, возможно, и послужил Ракутину основанием для предоставления отдыха войскам ельнинского направления. О таком отдыхе для своих войск Гудериан, как помнит читатель, заговорил еще вчера. Жуков словно интуитивно угадал мысли противника. Но не все. Задумка у Гудериана была более агрессивная.

«27 июля я вместе со своим начальником штаба подполковником фон Либенштейном, — пишет Гудериан в дневнике, — вылетел в Борисов (где располагался штаб группы армий) для получения указаний о дальнейшем развитии операций и для доклада о положении своих войск…»

ДЕНЬ ОДИННАДЦАТЫЙ.

Понедельник, 28 июля

Что такое отдых на передовой? Конечно, давался он не для того, чтобы можно было сходить к куме в гости или посидеть с другом за кружкой пива. Отдых на передовой — это усиленная подготовка к более мощному, более стремительному наступлению. Безусловно, подготовка наступления все же легче, чем само наступление. Можно было заняться и собственной личностью: помыться, побриться, даже в баньке попариться, одежку с обувкой с помощью интендантской службы привести в порядок, личное оружие и боевую технику отладить так, чтобы в бою не отказали, отремонтировать вышедшие из строя машины… Создать надежный запас боеприпасов… Если командиры прикажут, сменить позиции, выражаясь военным языком, произвести перегруппировку сил. И при этом надо держать ухо востро с противником, не подать вида, что ты отдыхаешь, быть готовым пресечь его коварные задумки, если он вдруг пожелает испортить тебе долгожданную передышку. А еще — разведка… Разведка в тылу, разведка наблюдением, разведка боем.