Ваххабизм В России. Теория и практика террора - Эль Мюрид

Страны, имеющие такой такую же степень концентрации доходов (0,3–0,4): Великобритания, Испания, Литва, Польша, Португалия, Италия, Ирландия, Израиль[2].

Эта таблица выглядит любопытной не только потому, что объясняет очевидную социальную напряжённость в Москве, Самарской, Свердловской областях или в Башкортостане и Татарстане, которые находятся в верхних строках таблицы. Из этой таблицы следует, что по объективным признакам Республика Дагестан, расположенная между относительно спокойными Ростовской и Мурманской областями, в социальном плане тоже должна быть вполне мирной и спокойной. Однако мы видим, что в реальности Дагестан выглядит практически как прифронтовая территория. Это говорит о том, что ситуация в этой республике раскачивается не по объективным причинам. Республика явно подвергается целенаправленной атаке. Против республики работает враждебный нашей стране проект. То же самое можно сказать и о других проблемных республиках Северного Кавказа, в первую очередь, о Кабардино-Балкарии и Ингушетии.

Приведённая выше модель сознательно упрощена для принципиального понимания того, что наука обладает инструментами, позволяющими исследовать столь субъективные явления, как общественное недовольство. Есть более сложные модели, в которых рассматривается совокупность нескольких факторов. Скажем, в работе И.П. Глазыриной и Е.А. Клевакиной (ИПРЭК СО РАН, ЗабГУ) «Неравенство доходов, темпы и качество экономического роста в регионах России» глубоко проработан вопрос дифференциации регионов сразу по нескольким показателям, даются выводы о причинах, препятствующих их нормальному развитию, консервации сложившейся социально-экономической системы:

«…в сырьевой экономике политики и связанный с ними бизнес заинтересованы в несовершенстве институтов, при которых облегчается присвоение природно-ресурсной ренты. Это, в свою очередь, формирует неэффективную, но устойчивую институциональную среду, препятствующую экономическому росту. При этом наблюдается также снижение не только темпов, но качества экономического роста, что проявляется в негативных социальных последствиях (в частности, в увеличении неравенства доходов населения и негативном воздействии на окружающую среду и др.). Это, в свою очередь приводит к снижению качества жизни…»

Исследовав российские регионы по нескольким параметрам, авторы приходят к выводу, что наиболее угрожающей ситуация с неравномерным распределением доходов выглядит в казалось бы благополучных сырьевых нефтегазовых регионах, показатели которых в большинстве своём выше средних по стране.

Нужно упомянуть очень серьёзную работу директора Всероссийского центра уровня жизни д.э.н. В.Н. Бобкова «Россия как реальность. Каким быть неравенству и качеству уровня жизни?», опубликованную в журнале «Мир России» № 3 в 2009 году. В ней он рассматривал дифференциацию по регионам такого важного показателя, как индекс развития человеческого потенциала (нормативная оценка здоровья, образованности и материальных ресурсов, необходимых для развития человека). Работа изобилует фактическим материалом и его качественным анализом. Вывод, сделанный В.Н. Бобковым, перекликается с выводами других авторов:

«…одна из центральных проблем российской жизни: неадекватно высокое социально-экономическое неравенство в качестве и уровне жизни населения в большинстве российских регионов. Почему решение этой проблемы не поставлено в центр государственной социально-экономической политики, можно только догадываться…»

В.Н. Бобков выделил 8 регионов России, в которых из четырех выбранных им индикаторов три и более свидетельствовали о социальном неблагополучии.

Всего 67 регионов страны в его модели демонстрируют свою уязвимость в плане нерешённости социальных проблем.

Делая предварительные выводы, можно сказать, что существуют методы, модели и индикаторы, позволяющие с той или иной степенью достоверности отслеживать объективные показатели, по которым можно вполне уверенно отслеживать уровень общественного недовольства. Разные модели дают отличающиеся друг от друга результаты, но в целом они позволяют сделать обобщённый вывод: в плане социальной стабильности наибольшее беспокойство вызывают сырьевые регионы страны и крупнейшие мегаполисы. Все индикаторы в той или иной мере показывают, что с ростом валового регионального продукта, то есть с ростом благосостояния региона, увеличивается и имущественное расслоение, принимая значения выше, чем в среднем по стране. Правящая региональная элита неадекватно или вообще никак не реагирует на эту ситуацию, в связи с чем угроза социальной стабильности в этих важнейших регионах только растёт. Пока она не приняла критических значений, однако тенденция налицо.

Стоит ли удивляться, что именно в этих регионах растёт присутствие радикальным исламистов, именно в эти регионы в массовом порядке направляются мигранты из числа выходцев из исламских республик бывшего Советского Союза и мусульманских регионов России. Социальная напряжённость дополняется ростом коррупции, преступности, наркомании, и в конечном итоге ростом радикальных настроений, отторжения людей от власти.

При этом основные события, связанные с вооружённой борьбой радикальных исламистских группировок против органов государственной власти России, происходят в регионах, где по объективным показателям ситуация не выглядит критической. Во всяком случае, индикаторы показывают в этих регионах более благополучную ситуацию, чем в указанных выше.

Мы можем констатировать, что перед нами возникает картина масштабной проработанной военной операции. Её основной замысел — нанесение отвлекающих ударов на второстепенных направлениях и подготовка к удару на главном. Очевидно, что исламисты не в состоянии обрушить ситуацию в республиках Северного Кавказа. У них нет там достаточной опоры, региональные элиты относятся к исламистам враждебно, хотя не исключено, что используют их в текущих тактических целях как инструмент, все равно лежащий под рукой. Федеральная власть внимательно отслеживает ситуацию в регионе Северного Кавказа, насыщает его ресурсами, и предположить в таком случае, что там объявится серьёзная сила, способная нанести решительное поражение России, попросту нелепо.

Однако отвлечение внимания приводит к тому, что действительно проблемные регионы страны — Поволжье, Север и в крупнейшие мегаполисы — остаются либо без внимания, либо власть со значительным опозданием и неадекватно реагирует на угрозы и вызовы на этих территориях.

В этих регионах сегодня формируется исламистское подполье, которое пока не ведёт активных действий, однако при этом активно проводит вербовку, агитацию, формирует исламистскую моду в молодежной среде. «Арабская весна» на Ближнем Востоке привела к созданию мощной мобилизационной структуры джихада на огромных территориях как Ближнего Востока, так и Европы, России, Средней Азии. В России это привело к возникновению вербовочных пунктов на базе подпольных и полуподпольных ваххабитских мечетей и «молельных комнат» в мегаполисах и проблемных регионах. Пока такая мобилизационная структура работает на продолжение войны в Сирии, однако надеяться на её ликвидацию после окончания сирийского конфликта явно не приходится.

Из этих регионов отправляется на войну в Сирии значительная часть воюющих в этой стране выходцев из России. Сирийцы, не особо разбираясь в деталях, называют всех россиян «чеченцами», однако эти «чеченцы» уже в значительной мере представлены как раз выходцами из других регионов России — Татарстана, Саратовской области, Башкирии. Активную вербовочную деятельность в этой среде проводит печально известный бывший узник Гуантанамо Салман Булгарский (он же Айрат Вахитов, выходец из Набережных Челнов). Наивно предполагать, что бывший узник Гуантанамо был запросто выпущен без обязательств работы на спецслужбы США. Видимо, в этом разрезе и нужно рассматривать деятельность его и ему подобных. Работа вербовщиков ведется исключительно на русском языке и популярных социальных сетях в интернете. Это говорит о том, что целевая аудитория вербовщиков — русскоязычная молодежь.

Для организации эффективного противодействия такому сценарию простых решений недостаточно. Сочетание объективных процессов, ухудшающих социальную стабильность в проблемных регионах, с проектностью враждебной деятельности исламистского подполья, постепенно накапливает кумулятивный эффект.

Особую тревогу вызывает тот факт, что проблемные регионы являются критически важными для нормального функционирования всей экономики страны. Волнения или социальный взрыв в сочетании с резким ростом террористической активности в нефте- и газодобывающих провинциях и финансовых центрах страны мгновенно парализуют и без того находящуюся в тяжёлом положении экономику. При организации мощной (пусть даже разовой) атаки в этих регионах у исламистов может появиться шанс на то, что экономика попадёт в ситуацию коллапса, а это немедленно отразится на общей устойчивости страны.