Ваххабизм В России. Теория и практика террора - Эль Мюрид

Пожалуй, только Сирия в последние годы перед «Весной» сумела начать проводить относительно сбалансированную политику, что и обусловило её исключительную устойчивость к событиям «Арабской весны» на своей территории — но это никак не отрицает того факта, что даже в случае победы в идущей сейчас войне сирийское светское руководство должно будет существенно пересмотреть суть проводимых им реформ своей страны, адаптировать их к особенностям сирийского общества.

Вторая значимая причина кровавых событий «Арабской весны» заключается в попытке Запада оседлать национально-освободительные движения в своих интересах, используя для этого свой собственный инструмент в виде террористических организаций, выступающих под знаменами ислама. Нет никаких сомнений, что аналогичный сценарий будет применен и в России — тем более опасным видится ваххабизм, который и стал основным инструментом Запада в его проектах по сносу социальных субъектов.

Поэтому, даже реализуя мероприятия по упорядочению миграционных процессов без решения основного вопроса — содержания модернизационных реформ — в конечном итоге русские не только не смогут модернизировать свою страну, но и окажутся в ней на подчиненных ролях, оттесненные пришельцами в анклавы, куда они и начинают «сжиматься» уже сейчас. И здесь мы должны всегда держать в уме Косово, как вполне реальный сценарный план такого рода перспектив. Никакие аргументы по поводу исторической принадлежности тех или иных областей или регионов не будут приняты во внимание, если в них значимую роль начнут играть чуждые нам и нашей идентичности не желающие интегрироваться пришельцы.

Цивилизационный выбор России настоятельно требует отказа от этики и нравственного выбора проводимых реформ и проведения модернизации на принципах, отвечающих нашим особенностям. В противном случае это же самое сделают пришельцы — но в своих интересах, а Россия перестанет быть страной русских или перестанет существовать вовсе. Во всяком случае в тех границах и в том виде, в котором она существует сейчас.

Для того, чтобы понять, в чём заключается «наш» выбор, требуется небольшое отступление, выходящее за рамки тематики этой книги.

Принципиальное отличие европейского «выбора» от российского

Выдающийся советский и российский востоковед Л.С.Васильев в своем двухтомном труде «История Востока» пишет:

Неевропейское государство, в отличие от европейского антично-капиталистического, никогда не было тем, что марксизм именует надстройкой над базисом. Оно не ставило и не могло ставить своей целью выражение интересов господствующего класса собственников, ибо такого класса не было, да и государство было иным. Неевропейское государство с незапамятных времен всегда и везде было не только неотъемлемой частью неотчленимого от него социума, но и вершиной его. Включая в себя социум, венчая его, оно всегда возвышалось над ним и подчиняло его себе. Иными были и его функции. Конечно, кое-какие — защита страны, охрана порядка, организация внешних сношений, административно-территориальное правление, суд, взимание налогов и т. п. — вполне сопоставимы с функциями европейского государства, порой даже идентичны им. Но коренное отличие в том, что в неевропейском обществе государство являет собой высшую и ничем не ограниченную власть, перед которой трепещет и обязано трепетать все общество, снизу доверху, — в этом весь смысл разницы! И если в Европе власть зависит от баланса противоречивых тенденций в социуме (откуда и марксистская идея о классовых антагонизмах), то на Востоке авторитет власти ни от чего подобного не зависит. Он зависит только от силы самой власти, от эффективности централизованной администрации и в конечном счете от регулярного притока в казну гарантированной нормы дохода.

Именно такого рода стандарт веками складывался в древности. Он держался на силе традиций, опирался на сакральный авторитет богов и был нужен в конечном счете привыкшему к нему социуму. Нужен ради сохранения привычной и в целом благодатной для социума консервативной стабильности.

Важнейшим отличительным признаком неевропейского общества и государства от европейского Л.С.Васильев видит в том, что исторически только в европейском обществе сложилась частная собственность в том виде, в котором она навязана сейчас и России. Частный собственник является основой общества, право частной собственности священно и неотчуждаемо, вытекающее из этого стремление собственника к прибыли является его основным мотивом существования. Для неевропейских обществ это не так. Частная собственность в них являлась и является всегда вторичной по отношению к государственной:

«Если не частные земельные собственники, а государство непосредственно противостоит непосредственным производителям, как это наблюдается в Азии, в качестве земельного собственника и вместе с тем суверена, то рента и налог совпадают, или, вернее, тогда не существует никакого налога, который был бы отличен от этой формы земельной ренты. При таких обстоятельствах отношение зависимости может иметь политически и экономически не более суровую форму, чем та, которая характеризует положение всех подданных по отношению к этому государству. Государство здесь — верховный собственник земли. Суверенитет здесь — земельная собственность, сконцентрированная в национальном масштабе. Но зато в этом случае не существует никакой частной земельной собственности, хотя существует как частное, так и общинное владение и пользование землей»

Марксизм построен на политэкономических реалиях Западной Европы. Маркс, хотя и не обладал всей полнотой знаний о Востоке, чётко уловил неработоспособность своей теории в условиях, не соответствующих европейским, назвал довольно абстрактно соответствующий им способ производства «азиатским», практически не исследовал его и сконцентрировал всё своё внимание на близких и известных ему европейских моделях.

Принципиальное отличие европейской цивилизации от всех остальных Л.С.Васильев называет «социальной мутацией», выводя её генезис из античной Греции, заложившей основы современной европейской цивилизации. Европейская цивилизация — это своеобразное отклонение от нормы. Природа всегда создает такие отклонения, предпочитая вариативность, что увеличивает вероятность выживания как биологических видов, так и социальных систем.

Именно в связи с этой инаковостью европейской цивилизации, её принципиального отличия от всех остальных земных цивилизаций, все попытки ускоренных модернизаций «по-европейски» в неевропейских условиях всегда и везде приводили к цивилизационным кризисам и в конечном итоге отторжению проводимых реформ, откату назад. Невозможно внедрить за короткий исторический срок этику, противоречащую самой психической природе социума. Даже Древний Рим, вплотную подойдя к стадии мануфактурного производства, так и не сумел совместить внутри античной психики коллективный труд и индивидуальную свободу. Это и стало одной из причин его краха. Средневековой Европе потребовалась целая тысяча лет, долгий мучительный подъём через очень сложные испытания. Только после этого европеец эпохи Возрождения, наконец, овладел необходимой психической установкой, позволившей ему пройти непреодолимый ранее барьер.

Для неевропейской цивилизации предложение пройти путь отказа от своих цивилизационных установок и внедрения чуждых ей за жизнь одного-двух поколений выглядит тем более утопией — хотя эту утопию в разных странах упорно внедряли в течение всего 20 века. Либеральные реформы в России конца 19 — начала 20 века предсказуемо закончились революцией и контрреформацией, возвратом к традиционным формам взаимоотношений государства и общества. Российское общество отвергло тот вариант модернизации, которую очень неглупые премьер-министры Витте, Столыпин попытались механически перенести на российскую почву по западноевропейским лекалам. Традиционная проблема российских правителей — они совершенно не знают страны, в которой живут и которой управляют.

Безусловно, даже после отката назад и отказа от евромодернизации и вестернизации страна и цивилизация, прошедшая через столь тяжелое испытание, не может вернуться в ту же точку, с которой начинала его. Она неизбежно впитывает те или иные совмещающиеся с её традицими элементы развития. Происходит определенная конвергенция, но цена, которую приходится за неё платить, зачастую выглядит просто несоразмерной. Выживание страны после таких экспериментов никем не гарантировано. Большой вопрос, к примеру, что в итоге станет со странами Арабской весны и вообще регионом Ближнего Востока. Наиболее катастрофичной в перспективе выглядит ситуация в Египте, который вестернезировался и, казалось бы, превратился в одну из наиболее европеизированных стран арабского мира — и именно Египет в полной мере сейчас испытывает последствия отката назад.