Иронические юморески - Николай Носов

В общем, надежда прославиться на этом поприще есть у каждого, а насобачившись писать письма, вполне естественно перейти к писанию повестей и романов и других литературных произведений. Так что работать в области литмастерства может каждый.

«Пишите, — как говорил Марк Твен. — Пишите и присылайте в редакцию… И вам возвратят обратно».

— И еще хорошо, если возвратят, — добавим мы.

О литмастерстве

Все, что относится к писателям, к их жизни и творчеству, живо интересует читателей. Как читатель, так и писатель — звенья одной и той же цепи. На одном конце этой цепи сидит писатель и пишет, на другом конце сидит и читает читатель. Писатель пишет, потому что любит делиться с читателями своими глубокими мыслями. Читатель тоже читает не по обязанности, а потому, что любит книгу, увлекается книгой, дня не может прожить без книги. Следует учесть, что многие читатели сами со временем становятся писателями. Достоверно известно, что все существовавшие когда-либо писатели были в свое время самыми обыкновенными рядовыми читателями и так или иначе вышли из читательской среды. Вот почему вопрос о том, как пишутся книги, как работает писатель, как он творит, не может не интересовать самую широкую читательскую публику. Для того чтобы удовлетворить этот интерес, мы и решили написать настоящее исследование, в котором даем ряд ценных сведений об основах литературного мастерства. Не берясь судить огульно обо всех видах литературы, мы будем говорить сперва только о прозе и прозаиках, то есть о людях, которые пишут главным образом длинные повести и романы, являющиеся, как известно, наиболее ценными для читателя и наиболее трудными с точки зрения литературного жанра.

В основном весь огромный отряд прозаиков делится по методам работы на две большие группы, или на два подотряда. К первому подотряду относятся те прозаики, которые пишут просто из жизни, используя свои наблюдения и жизненный опыт, не подражая никаким литературным образцам, работая как бы наобум, как бог на душу положит. Ко второму подотряду относятся те, которые, наоборот, создают свои произведения на основе заранее изученных правил, законов, приемов, канонов и рецептов литературного мастерства.

Представители первого подотряда — народ часто нескладный, угрюмый, вздорный и неудобоваримый. У этого подотряда скверная привычка — писать о том, о чем другие не пишут, если же они берутся писать о вещах известных, то пишут так, как никто не писал раньше. Это они делают нарочно, чтоб досадить критикам, с которыми находятся в постоянной и неусыпной вражде. Читая произведения подобных авторов, критики обычно становятся в тупик и только руками разводят, не зная, с какой меркой подойти к ним. Поэтому мы создавали предлагаемое руководство лишь на основе анализа произведений второго подотряда прозаиков, так как только здесь оказались налицо кое-какие общие признаки, которые можно было анализировать, классифицировать и систематизировать, чтобы представить в конце концов в виде определенной методологии.

Спешим, однако, оговориться, что на практике между представителями той и другой группы нет определенной четкой границы и в действительности существует, выражаясь научно, перманентная, то есть непрерывная, миграция из одной группы в другую. Если у писателя первой группы не хватит жизненных наблюдений, то он также может пойти по проторенной другими дорожке и выдать, так сказать, на-гора произведение, типичное для представителей второй группы. И наоборот, часто бывает так, что у представителя второй группы вдруг прорежется собственный голос, и тогда автор, изменив своему творческому кредо, неожиданно выдаст абсолютно новое и оригинальное произведение, достойное первой группы.

Такие литературные миграции — явление очень распространенное, что не должно никого удивлять, поскольку творческий процесс — дело сложное и зависит не только от знания жизни и литературных правил, но также и от мировоззрения и даже характера автора.

Иной автор и рад бы написать по-своему, но его ни на минуту не оставляет забота о критиках: как же они, мол, бедные, критиковать будут, а вдруг не разберутся и обругают… Иногда такой слишком осторожный автор проделывает в угоду критикам довольно извилистый путь, напоминающий след улитки на дне пруда. Начав довольно храбро переползать границу между двумя группами, он вдруг пугается собственной храбрости и, еще не закончив миграцию, пускается в эмиграцию, то есть лезет назад. На протяжении одного и того же произведения он претерпевает целый ряд метаморфоз, то и дело перескакивая из одной группы в другую. Этот процесс весьма затрудняет отнесение подобных авторов к той или иной разновидности, что дает основание сторонникам так называемой диффузионной теории утверждать, будто никаких двух подотрядов на свете нет и что все прозаики, дескать, пишут одинаково. Нелепость этого утверждения совершенно очевидна, и поэтому мы, не вдаваясь в ненужный спор, приступим к практическому изучению вопроса, руководствуясь вышеизложенным принципом.

Основной фигурой художественного произведения, будь то повесть или роман, является человек, поэтому первое, на что следует обратить внимание прозаику, — это изображение человека, то есть его портрет. Главных героев, как известно, необходимо изображать во весь рост, иначе говоря, с ногами и руками, но начинать для порядка все-таки надо сверху, то есть с головы или лица. Наиболее важной деталью лица являются у героя глаза, которые в качестве зеркала человеческой души имеют самый большой набор эпитетов. Чаще всего встречаются глаза мутные, пустые, выцветшие, блеклые, водянистые, тусклые, неподвижные, подслеповатые, бутылочные, подозрительные, плутоватые, с хитрым прищуром, испуганно бегающие, холодные, с лихорадочным блеском, маленькие, большие, узенькие, широкие, жадные, глубоко спрятавшиеся в подлобье, добрые, ясные, озорные, вдумчивые, отражающие внутренний мир, смешливые, хитрые, въедливые, колючие, точно шилья, сверлящие, как буравчики, лисьи, хорьковые, воловьи, коровьи, раскосые и свиные. Пример: «Хитрые, въедливые глаза старика, точно буравчики, ввинтились в лицо бригадира».

Описывая глаза, необходимо тут же упомянуть о веках, бровях и ресницах. Веки большей частью бывают тяжелые, припухшие, красноватые, иссеченные прожилками, сонные и мигающие; ресницы — обычно длинные, короткие, черные, белые, золотистые, густые, облезлые и телячьи; брови — седые, кустистые, нависшие, взъерошенные, торчкастые, сросшиеся на переносице, редкие, узенькие, широковатые, ярко-коричневые, иссиня-черные, ехидно играющие и весело прыгающие: «Узенькие, иссиня-черные брови весело прыгали на ее желтоватом мясистом лобике».

После бровей идут лбы, которые, как показано на предыдущем примере, могут быть желтоватые и мясистые, а также низкие и высокие, узкие и широкие, выпуклые и бугристые, костлявые, шишковатые и покатые.

За лбами следуют волосы: жесткие, прямые, волнистые, кудрявые, темно-каштановые, муруго-пегие, копной и щетиной. Затем идут губы: тонкие, сжатые, сосредоточенные, чувственные, бескровные, смело очерченные, пересохшие, брюзгливые, капризноватые, с непреклонными складками вокруг, свежие, алые, пунцовые, толстые, мокрые, мягко шлепающие: «Мягко шлепали одна о другую мокрые толстые губы». Еще у героев бывают уши. Они обычно опять же маленькие и большие, длинные или короткие, острые, сморщенные, оттопыренные, серые, сизые, волосатые и хрящеватые: «Его редкие, сухие волосы были зачесаны за большие хрящеватые уши, хитроватые глазки, окруженные короткими бесцветными ресницами, настороженно мигали».

Теперь о носах. Носы, как показал опыт, бывают прямые, кривые, классические, хищные, крючковатые, вздернутые, уныло висящие, загорелые, облупившиеся, изъеденные красноватыми жилками, мягкие, хлюпающие, лоснящиеся, пористые, шершавые, малиновые, колбасно-красные, багровые, картофельные, горбатые, а также сочные, толстые и цветущие. «Иваненко раскрыл навстречу Акулине объятья, толстый нос его цвел».

Носы обычно помещаются среди щек, которые, в свою очередь, бывают круглые, пухлые, полные, одутловатые, с багровыми пятнами, бархатистые, с нежным румянцем, вялые, отвислые, потерявшие свежесть, покрытые сетью морщин, просвечивающие тонкими синеватыми жилками. Кстати сказать, всякие жилки, прожилки, просвечивающие на щеках, на носу, на ушах и прочих деталях, очень оживляют портрет.

Закончить описание лица можно подбородком: острым, тупым, круглым, квадратным, тяжелым, мужественным, упрямым, волевым, безвольным — какой кому больше подходит по характеру.

Описав лицо, можно дать себе передышку, выкурить папиросу, а кто не курит, может просто поваляться на диване, после чего с новыми силами приступить к шее и остальным деталям портрета. Шеи могут быть длинные и короткие, жирные и худые, красные, наливающиеся кровью, с фиолетовыми пятнами, со складками, как у свиньи, и жилистые, бычьи, медвежьи. Шеи постепенно переходят в плечи, которые бывают остренькие, овальные, круглые, пухлые, голые, матовые, розовые, мерно колышущиеся и пышные: «Здоровой рукой он держался за притолоку, а глазами следил за мерным колыханием пышных плеч Пелагеи Ивановны». Плечи, в свою очередь, переходят естественным образом в грудь, которая может быть широкая, молодецкая, богатырская, высокая, открытая, узкая, впалая и чахоточная. За грудью следуют животы: сытые, тугие, веселые, гладко круглящиеся и мягко вываливающиеся. К животам непосредственно примыкают ноги, но не следует забывать и о руках, без которых портрет был бы неполным. Согласно выработанной номенклатуре, руки бывают сухонькие, костлявые, жилистые, пухловатые, безмускулатурные, белые с рыжими светящимися волосиками, холеные, шероховатые, корявые, сильные, загрубевшие, с узловатыми, прозрачными, нервными, желтыми, толстыми, тонкими, трясущимися пальцами. Ноги же бывают худые, без икр, мерзнущие даже летом, не гнущиеся в коленях, тощие, волосатые, стройные, голенастые и высоко открытые: «На ней было модное, короткое платье, прозрачные чулки, словно струей, обливали высоко открытые ноги».