Точка росы - Владимир Степаненко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Дядька Антон был влюблен в Губкина!» — вспомнились слова молодого инженера. Стоило ей произнести дорогую для нее фамилию, как память сразу перенесла ее к далеким годам собственной молодости. Двадцатишестилетняя гранильщица с фабрики впервые увидела Москву. А настояла на ее учебе бабушка Пелагея Сысоевна. Девушка не думала, что ее примут в Горную академию и там она осилит трудные предметы: математику, химию и геологию. Но настойчивость победила. Она не хуже других защитила диплом, и ей присвоили звание горного инженера по специальности бурение нефтяных и газовых скважин. И ее учителем, как и всего первого выпуска, стал Иван Михайлович Губкин. Иногда она доставала порыжевшую фотографию. Среди студентов Иван Михайлович. В белой рубашке с галстуком. Тогда она хотела стать сзади, во второй ряд, но ученый сказал:
«Калерия, садитесь рядом, — и пододвинул стул. — Для меня честь посидеть с женщиной — первым инженером-буровиком! Я радовался вашим успехам!»
Удобно расположилась вся группа, а фотограф где-то задержался.
«Что случилось, МКЗ?» — спросил Иван Михайлович, называя старосту курса по кличке, что означало — «Московское коммунальное хозяйство».
Казберуг, сверкая синеватыми белками глаз, с грузинским темпераментом воскликнул:
«Вах, почему подводит фотограф? Резать надо. Где мой кинжал? Просил его, как человека, не опаздывай, генацвале!»
Словно испугавшись страшных угроз, откуда-то сбоку вынырнул фотограф. На штатив установил деревянный ящик, выстрелил оглушительно магниевым зарядом, и осталась на память редкостная фотография.
Не забыла Калерия Сергеевна и последний вечер в институте. Собрались в аудитории напротив деканата. На столе бутылка кагора. Бутерброды с колбасой и сыром. Казберуг поднял стакан, чтобы произнести тост по поводу защиты дипломов. Неожиданно распахнулась дверь, вошел академик.
«Больно расшумелись, коллеги. В моей квартире слышны ваши голоса».
«Закончили учебу!» — сказал торжественно МКЗ.
За очками стекол озорно блеснули глаза: «Калерия, вот ключ от квартиры. На кухне, в шкафу, бутылка шампанского. Кажется, еще есть шпроты. Гулять так гулять по-настоящему!»
Громко выстрелила пробка шампанского. Иван Михайлович сказал:
«Должен признаться, я рад этой случайной встрече. Представилась возможность поговорить. Поговорить с вами как с равными. Так вот, товарищи инженеры, мне интересно знать, какие у вас планы? Где собираетесь работать?»
«Я еду в Грозный!» — встал по студенческой привычке из-за стола Попов.
«Хорошо, выбор одобряю. Но чем порадует нас староста?»
«Отправляюсь в Туркмению. Хочу пожариться на солнце», — ответил Казберуг и посмотрел в сторону девушки. Не заметив ответного взгляда, опустил голову.
«Туркмения должна открыть свои недра очень скоро. Я в это верю!»
«А я выбрала Чусовские Городки!» — сказала Калерия с гордостью и не обратила внимания на печальное лицо старосты, не веря, что он по-настоящему любит ее.
«Чусовские Городки тоже должны сказать свое слово, — сказал Иван Михайлович. — Нет еще полных данных для проведения замкнутого контура нефтеносной площади, но нефть должна быть!»
«Иван Михайлович, а куда бы вы еще порекомендовали поехать?» — спросил Попов.
«На Волгу. Я имею в виду Самарскую Луку. Там разворачиваются работы. Начали бурить возле Ставрополя. Товарищ Меркулов, а вы решили отделаться молчанием? Представьте, мне интересно знать, куда вас влечет!»
«Я еще не выбрал, — сказал задумчиво Меркулов, закручивая брючный ремень. — Хочется начать работу, где наверняка будет успех, будут результаты!»
«Успех в любом деле приходит во время работы, — сказал после недолгой паузы Иван Михайлович. — Надо уметь дерзать. Надеяться на себя. За чужой спиной всю жизнь прожить нельзя».
Калерии Сергеевне запомнилась встреча с Губкиным уже через несколько лет после окончания Горной академии. Приступили к разведке в Ишимбае. До зарезу требовался паровой котел, чтобы запустить буровую. Решили взять в Чусовских Городках. Двадцать пар лошадей тащили огромные сани с тяжелым грузом. Рядом шагала Варвара Носаль. А она, Калерия, как заправский возчик, размахивала кнутом, иногда сама бралась за постромки, чтобы помочь лошадям в трудных местах.
«Слышал о вашем подвиге, Калерия, — посмеиваясь, сказал Губкин после приветствия. — Не успеваю удивляться: первая женщина-буровик стала первой женщиной-извозчиком!»
«Иван Михайлович, вы лучше спросите, кем я не была. Бригадиром вышкомонтажников, снабженцем, кочегаром, электриком!»
«Стольких специальностей у меня нет. Могу вам только позавидовать».
«Иван Михайлович, мне все время хотелось узнать: когда вы советовали ехать на Волгу, вы уже знали, что там должны открыть нефть?»
«Калерия, я не предсказатель, а ученый. Когда началась работа в Чусовских Городках, я обратил внимание на известняки. Возраст известняков в Чусовских Городках и Ишимбае я определил как нижнеартинский, то есть одного времени. А вот нефть Самарской Луки указывала, что в Восточной нефтяной области, помимо верхнего артинского горизонта, существует еще более низкий горизонт в среднем карбоне. Стал изучать и заметил, что новый нефтяной горизонт имеет значительное простирание, ибо скважина около Ставрополя находится на расстоянии восьмидесяти километров от скважины возле Сызрани. Выходит, что нефтяной горизонт один и тот же. Вот и все. Сделать такое открытие под силу любому выпускнику с вашего курса. На Волге у Ставрополя открылась большая перспективная нефтяная площадь!»
«Так просто!»
Ниточка воспоминаний возвращала Калерию Сергеевну к разным случаям, давним временам. В Моздоке во время практики разместили студентов в сенном сарае. Прожили целую неделю. Неожиданно приехал Губкин на пролетке. А за ним на двух экипажах ответственные работники промысла.
«Наконец-то отыскал своих студентов, — радостно сказал Губкин, входя в сарай. — Не все сено еще съели?»
«За неделю все не съешь!» — ответил кто-то из ребят.
«Сколько вас здесь живет?»
«Восемь человек и Калерия!»
«Восемь человек, а письма я получал от одной Калерии. Восемь человек и Калерия, вы не мерзнете по ночам?»
«Иван Михайлович, холода еще не наступили», — сказал один из работников промысла.
«Вы сами тоже ночевали с моими студентами?»
«Я так думаю».
«Ну а я ночую сегодня здесь».
«Иван Михайлович, не обижайте нас. Мы приготовили вам номер в гостинице», — забеспокоился кто-то из начальства.
«А моих студентов можно обижать? Как не стыдно! Поставили ведро с водой в сарае и успокоились. Я ночую со своими студентами! Смотрите, — он строго погрозил пальцем, — а то ударятся студенты в бега!»
«Иван Михайлович, мы приехали работать. И в бега не ударимся».
«Все правильно. Но вы должны нормально отдыхать. Нефть — кровь индустрии. Чем больше мы ее отыщем, тем богаче будет страна. Я не представляю современной цивилизации без продуктов, в основе которых нет нефти. Нефть — топливо для автомобилей, самолетов, тракторов и сельскохозяйственных машин. Из нее получают искусственное волокно и каучук. Но пора со всей серьезностью поставить вопрос о развертывании газовой промышленности и открытии новых газовых месторождений».
«Иван Михайлович, это вы поручаете нам?»
«Вам и следующему поколению студентов нефтяного института. Работы непочатый край».
Калерия Сергеевна могла убежденно сказать, что встреча с большим и увлеченным человеком оставила неизгладимый след в ее жизни. А вот для молодого инженера-киповца учителем стал фронтовик. Учителя были разные, но каждый по-своему формировал характеры своих учеников. Взволнованная воспоминаниями, Калерия посмотрела в сторону Викторенко. Почему он вдруг нахмурил брови? Что не понравилось ему в выступлении старшего геолога? Она заставила себя внимательно прислушаться к докладчику.
Старший геолог все тем же ровным голосом настойчиво доказывал правоту выбранных точек для бурения, легко оперировал цифрами и сложными названиями.
«Изогипсы кромки», — машинально начала она повторять за геологом, стараясь поймать нить выступления. — «„Контур газоносности нижнего ангидридного горизонта“, „контур газоносности картамышской свиты“. О чем он говорит? Это давно всем известно. Почему умалчивает, что скважины 13 и 48 оказались пустыми?» Вскинула голову и снова встретилась глазами с молодым инженером. Показалось, что он умоляюще просил ее выступить.
— Вот и все, — сказал геолог и облегченно вздохнул. Неторопливо прошел к столу.
— Товарищи, — подвел итог главный инженер. — Расчеты Платона Кирилловича убеждают в правильности намеченных точек. — Он посмотрел в угол, где сидела Калерия Сергеевна.
