Правила подводной охоты - Дмитрий Янковский

– Нравится? – поинтересовалась кухарка. Мы с Пасом дружно кивнули.

На лежащие у погрузочного люка ящики Рипли не обращала ни малейшего внимания, видимо, сбитая с толку номерами на крышках. А мне они все больше не давали покоя. Конечно, я мог бы в момент прохождения таможни просто сказать пару слов. Машину задержат и вызовут комиссию из ближайшего штаба. Жабу тогда конец. И Рипли конец, поскольку ее, ни о чем не подозревавшую, просто вернут на камбуз.

Мне вспомнилось, как она плакала, прижавшись Щекой к амбразуре.

«Выбралась, выбралась, выбралась», – звучало у меня в голове.

Еще я попробовал представить, как она вернется на камбуз. Мне стало страшно. Обычно человеку приходится выбирать меньшее из двух зол, а тут я не мог выбрать, какое добро мне следует совершить – застучать Жаба или позволить Рипли уйти в глубину.

Никогда раньше от меня не зависела судьба других людей, теперь же от страха и неуверенности липкий пот выступил у меня на лбу. Видимо, Рипли заметила это.

– Укачало? – участливо спросила она.

Я кивнул. Не мог же я ей рассказать, почему меня так прихватило!

Рипли сочувственно улыбнулась.

– Расслабься, – посоветовала она. – И глотай слюну, будет легче. А вообще подожди-ка.

Рипли поднялась со скамьи и, несмотря на дикую качку, легко добралась до своего рюкзака. Порывшись там, она достала Т-образную стальную штуковину размером с ладонь и, легко ступая по скачущей броне пола, направилась к створкам заднего погрузочного люка. Перешагнув через ящики, Рипли сунула штуковину в отверстие для аварийного ключа и провернула ее. Механизм под броней звонко щелкнул. Рипли уселась на ящик, двумя ногами толкнула створки люка, и они легко распахнулись, заполнив отсек ревом мотора и горячим потоком свежего воздуха. Мне стало легче, хотя сердце продолжало немилосердно колотить в ребра.

Не выпуская брезентовую петлю из рук, я поднялся со скамьи.

– Ну же! – выкрикнула Рипли и протянула мне руку.

Перехватывая петли руками, я бросился к ящику и вцепился в него руками. Сидеть у распахнутого люка оказалось веселее, чем я ожидал. Удивительный коктейль из восторга от скорости и страха свалиться за борт опьянил меня до головокружения. Чувствовалось, что Рипли тоже испытывает нечто подобное.

– Только держись за ящик! – выкрикнула она. —

А то Огурец мне голову скрутит, если свалишься.

– Не свалюсь!

Словно в ответ амфибия оторвалась от земли, совершив головокружительный прыжок, от которого все предметы в отсеке зависли в воздухе секунды на полторы.

– Ух! – невольно выдохнул я. Рипли довольно сощурилась.

– К вам можно? – крикнул Пас со своего места.

– Конечно! – повернулась к нему она.

Мой приятель поднялся со скамьи и осторожно двинулся в нашу сторону, перехватывая висящие над головой брезентовые петли. Втроем мы долго сидели молча, поскольку не могли все время перекрикивать рев мотора. Степь позади неуловимо менялась – пыль посветлела, появились редкие деревья акации. Дорога круто свернула на юг, к морю, и я ахнул от открывшегося перед нашими взглядами пейзажа. Далеко на севере, укутанный маревом расстояния, высился город. Белоснежные нити и ленты зданий, удерживаемые приводом Шерстюка, росли из-за горизонта и тянулись к небу. Это было похоже на сказочный лес, сотканный из дымки и детских фантазий. Здания выглядели прозрачными, даже призрачными, казалось немыслимым, что этот дивный полумираж является творением рук человеческих.

Приглядевшись, я заметил, что на западе от нас город выползает из-за горизонта и тянется на юг, в сторону моря.

– Одесса? —догадался я.

Рипли кивнула. Амфибию снова тряхнуло, и я крепче ухватился за ящик.

– Ну и скорость! – то ли испуганно, то ли восхищенно сказал Пас.

Наконец решение насчет Рипли оформилось в моей голове. Ничего с океаном не станет от трех ящиков гадости, а вот вернуть глубинницу на камбуз – настоящее преступление. Так что будь я проклят, если сдам Жаба. Пусть сдохну в глубине от удушья, барракуда меня дери!

Я чуть не рассмеялся от овладевшей мной легкости. Правду говорят в таких случаях – будто камень свалился с души. Моя улыбка не ускользнула от Рипли.

– Полегчало? – спросила она.

– Еще как! – радостно выкрикнул я, стараясь перекричать рев мотора. – Мне уже давно не было так хорошо!

– Везет вам, салаги, – усмехнулась Рипли. – Все впервые. Завидую.

– Думаешь, есть чему? – я наклонился к ней, чтобы не орать во всю глотку.

– А то я себя не помню, – отмахнулась она и с усмешкой добавила: – Хотя иметь за спиной приличную выслугу тоже неплохо.

– Честно говоря, я бы с тобой поменялся.

– Ну и дурак, – фыркнула Рипли. – Все мое у тебя еще будет, а вот твоего у меня – уже нет.

Она перевела дух и добавила, с трудом перекрикивая шум:

– Правда, сейчас я себя тоже чувствую, будто заново родилась. Честно говоря, я была уверена, что проведу на камбузе оставшиеся до пенсии годы.

Вспомнилось, как она в шутку предлагала Жабу отдаться за возможность снова уйти в глубину. Может быть, и не в шутку. А ведь какой-нибудь подлец на моем месте мог бы запросто шантажировать Рипли своей осведомленностью о содержимом ящиков. Только вряд ли она пошла бы у него на поводу, тем более окажись он салагой, как я. Нашла бы способ стереть его в порошок и развеять по ветру.

– Зато теперь у тебя есть шанс не дожить до пенсии, – зачем-то ляпнул Пас.

Мне пришлось толкнуть его локтем, чтобы он еще чего-нибудь не сморозил.

– Даже у ассенизатора есть шанс утонуть в дерьме! – подмигнула Рипли. – Знаете главную поговорку всех охотников ?

Пас покачал головой.

– Не бери тяжелого в руки, а дурного в голову – рассмеялась она.

Первое правило подводной охоты

Амфибия начала сбавлять ход. Я поднялся с ящика и, хватаясь за брезентовые петли, добрался до амбразуры. За ней уже виднелось море – по-настоящему голубое, местами сверкающее, словно пойманная в сети рыбешка. И ветер пах морем.

– Море! – Мне хотелось сообщить об увиденном своим спутникам. – Совсем рядом!

Они пересели ко мне на скамью. «Ксения» все больше сбавляла ход, приближаясь к выезду на перегруженную бетонку – личные автомобили с лодками на крышах и на прицепах двигались к морю подобно муравьиной цепочке. Водитель включил оглушительную боевую сирену, чтобы нам позволили выехать на шоссе. Влившись в поток, амфибия была вынуждена двигаться с общей скоростью, мотор перестал реветь и теперь рокотал на умеренных оборотах. Странно, но, пока стоял рев, мы его перекрикивали, а теперь, когда появилась возможность спокойно поговорить, каждый погрузился в собственные мысли.