Комбинация - Михаил Алексеевич Ланцов

посмотрел, несмотря изначально на полную чуждость данному вопросу. В конце концов общие вещи мог бы понять любой здравомыслящий человек. А детали… это потом. Это уже если потребуется…

— Вспашка и посев земли отличается от нашего. Вместо сохи они используют плуг. Соху они тоже знают, но используют мало. — начал Куракин. — Лошади другие. Для распашки поля применяют особые породы лошадей — большие такие, крупные, сильные и выносливые. Это в сочетании с плугом, насколько нам удалось выяснить, улучшает и ускоряет пропашку.

— Видел таких лошадок. — кивнул Петр. — А ты не купил несколько таких толстяков?

— Так… вроде и не требовалось.

— Зря. Ну ладно. Сказывай дальше.

— А дальше идут более значительные отличия. У них используется четырехполье. Говорят, что его придумали в испанских Нидерландах еще век назад. Но ныне оно употребляется повсеместно и в Нидерландах, и в Голландии, и в Англии.

— А зачем четыре поля? — спросил Ромодановский.

— Земля не истощается. Да и урожай повышается. По сравнению со старым трехпольем — в полтора, местами даже в два раза[17]. И урожай стал более предсказуемый, отчего голод стал реже случаться. Как именно это все работает мы понять не смогли. Да нам особо и не рассказывали. Просто выяснили что за чем садят. И то — путали.

— Отчего же? — нахмурился Петр.

— Сложно сказать. Мне вообще показалось, что над нами постоянно потешались и морочили голову. Поэтому мы больше простых обывателей выспрашивали. Они более бесхитростные.

— В полтора-два раза увеличивает урожаи… — покачал головой Ромодановский. — Это же просто чародейство какое!

Эта деталь вызвало оживление у всех.

Увеличение урожаев даже в полтора раза выглядело крайне заманчиво для всех присутствующих. Ведь они все владели землей. И для каждого это означало рост прибытка. Большой рост. Скорее даже огромный. Процентов на пятьдесят или около того.

Отчего скучающие лица заметно оживились.

— Но там не одним зерном живут. — заметив это оживление поспешил добавить Куракин. — Там много чего выращивают. Оттого в деньгах сие не такой ощутимый прирост.

— Но еды то больше, — заметил царевич.

— Больше. Сильно больше. Там правда немалую роль рыба играет, каковой у нас столько нету. А там, где ее можно наловить, дорого и долго вести. Дорогой становиться сильно. В Англии же и Голландии — рыба доступна даже самым бедным.

— Я слышал в Чехии уже который век разводят рыбу в прудах. — заметил Алексей. — Но не всякую. Какую-то особую породу. Уж что-что, а прудов по России матушке мы наделать можем великое множество, пересыпав овраги и буераки небольшими плотинами.

Петр внимательно на него посмотрел. И что-то у себя в бумагах пометил. После чего повернулся к Куракину и спросил:

— А еще что дельного видел?

— Мельниц много. Ветряных. Скота держат много больше нашего. Особенно овец. На шерсть. Но покупают ее все равно у Испании много. Только там ныне лучшая шерсть собирается с особой породы овец.

— Меринос? — поинтересовался царевич. — Я слышал их так называют.

— Да. Именно так.

— Может нам их закупить и дать на разведение татарам или калмыкам? Будет и у нас славная шерсть.

— Не продают. — возразил Куракин. — В Испании за их вывоз — смертная казнь.

— То есть, цена покупки будет дороже обычного?

— Они вообще их не продают.

— Борис Иванович, вы что-нибудь слышали о таком способе ведения торговых дел, как контрабанда? Я уверен, что можно найти способ если не купить, так украсть этих овец и вывести к нам. Много ведь не нужно. Несколько десятков голов для разведения.

— У них такая хорошая шерсть? — поинтересовался Петр.

— Лучшая в мире! Англичане и голландцы ее охотно покупают для своих мануфактур. У них огромная торговля с Испанией из-за этой шерсти.

— А они у нас приживутся? В Испании говорят постоянно жара, — заметил Меншиков.

— Вот и проверим. Если не приживутся — и бес с ними. А если все пойдет как надо, то мы получим много доброй шерсти. Причем пастбищ у нас побольше, чем в Испании.

Петр вновь сделал какие-то заметки у себя и уставился на Куракина. Тот промолчал. И царь спросил:

— Все что ли?

— Да вроде да. — пожал он плечами. — Мы весь год ездили из одной области в другую, чтобы разобраться — как у них все устроено. И всюду видели примерно одно и тоже. Разве что в Англии овец много больше выращивают, а в Голландии еду растят. Но у них с пастбищами все скверно. Земли очень мало.

— А селекция? — поинтересовался Алексей. — Ничего не слышал о ней?

— Нет, — после небольшой паузы ответил Куракин. — Даже названия такого не слышал. Что сие?

— Это когда идет отбор с урожая лучших или каких-то особенных семян для посева. Например, семян с наиболее кустистой пшеницы. Чтобы закрепить ее склонность давать много стеблей. Или, когда рядом сажают два сорта пшеницы, с целью получить новый с общими свойствами.

— Такое я, кажется встречал. — чуть помедлив ответил Борис Иванович. — Но не придал значения. Да и, признаться, подобным мало кто и нечасто занимается. Большинство просто отсыпают зерно для посева без отбора. Просто черпают да отсыпают…

После чего он перешел к чтению своих заметок.

Технических.

Где что и в каком порядке садили. Отчего все вновь заскучали.

Когда же он закончил, Алексей поспешил первым высказаться:

— Я думаю, нам надобно устроить несколько опытных хозяйств, чтобы понять — пригодится такое земледелие у нас али нет.

— А чего нет? — спросил царь.

— Погода другая. Там — приморские земли. Рядом Гольфстрим — теплое течение. Отчего зимы мягче, а лето влажное. У нас все иначе. И зимы с трескучими морозами, и лето иной раз бывает засушливое. Вон — и Финский, и Ботнический залив почти каждый год перемерзают так, что по ним санный путь торговый устанавливается. Ла-Манш же остается судоходным. Так что, я думаю, нам надо все проверить. Несколько хозяйств завести под Новгородом, несколько тут — под Москвой, под Казанью, под Курском али Белгородом. Немного. По два-три в каждой местности, отличной погодой и землей. Разве что под Астраханью, наверное, что-то иное сажать надо. Да и вообще — под жаркие земли что иное подбирать.

— Что? — поинтересовался Ромодановский.

— А что у этих самых англичан да голландцев в колониях растет? Маис, арахис, подсолнечник… Не знаю даже. Надо туда отправить людей, чтобы посмотрели, что да как там сажают. И уже у нас попробовали потом это применить.

— А маис что такое? — спросил кто-то из зала, кажется Михаил Головин.

— Я слышал — растение такое с большим початком, полным крупных мягких зерен. Очень хорошая урожайность. Только в тепле нуждается. Да и