Черная книга колдуна - Анастасия Вихарева

Но кот как сквозь землю провалился, исчезнув у них на глазах.

— Мам, пойдем спать, нам вставать рано! — наконец, прекратил поиски Кирилл. — Я в бане нам приготовил, найдем его завтра, — позвал он, когда стало ясно, что кота не найти.

— А я все думала, откуда это удивительное ощущение, что за мной наблюдают, — задумчиво сообщила мать. — Это, наверное, он нас встречал, смотрел из какого-нибудь укромного местечка. Интересно, давно он тут? Такой здоровый! Явно не голодал. Жаль, что молока не взяла и колбасы не осталось, — снова всплеснула она руками.

— У меня тоже такое чувство было, — сказал Кирилл, зевая; разговаривать ему не хотелось, глаза слипались. Наверное, было уже заполночь. — Мам, я спать хочу!

— Ну, пошли, сынок, пошли. Я тут завтра приберу, — кивнула она.

Глава 3. И в Черемушках люди живут

Кирилл проснулся и высунул голову из-под одеяла.

Он лежал на широкой скамье в помывочной, где постелила мать. Было очень жарко. Он вспотел. Или дров вечером подбросил больше, чем следовало, и угли нагрели и каменку и воду, или мать протопила печь, чтобы приготовить завтрак. Часы показывали одиннадцать. Рядом лежали аккуратно сложенные вещи и одежда.

Он встал, вышел в предбанник. Мать, пока он спал, сделала из него жилую комнату. Расставила стол и стулья, кровать, втиснула пару кресел, и даже книги расставила на полке; на столе лежал пакет молока, батон хлебы и колбаса, приготовленные для него. Он налил себе теплой воды в ковш, достал мыло, щетку, зубную пасту и вышел к колодцу, осматривая территорию. Огород занимал достаточно большую территорию, спускаясь к лугу, который заканчивался у обрыва берега реки. Часть огорода за колодцем занимал разросшийся сад. Крышу уже разбирали, сбрасывая вниз гнилые доски и снимали слой утепления из земли. Еще несколько человек работали в доме, разбирая окна. Мебель и крупные вещи сносили во двор под крышу.

Ярко светило солнце — слепило, отражаясь от чистого снега, Кирилл пожалел, что не положил отдельно солнцезащитные очки, сейчас бы они ему очень пригодились.

Матери нигде поблизости не было…

Он вернулся в баню, сделал бутерброд и заметил записку, оставленную матерью. Она сообщала, что ушла в больницу знакомиться с персоналом и оформить соответствующие документы. Отодвинул записку — это было в ее духе. В прежние времена она дневала и ночевала на работе, проводя там основную часть своего времени, особенно после того, как отца, который забирал ее домой, не стало. Так что он привык быть предоставленным сам себе. Но раньше в отсутствие матери за ним присматривала тетя вера. Еще в записке она просила сразу же позвонить ей, как только появится Александр.

Кирилл вышел за ограду, рассматривая следы на снегу. Нет, брат не приезжал, с вечера остались следы машины, на которой приезжали Артур Генрихович с Матвеем, но следы своей машины Кирилл не заметил, остальные следы принадлежали рабочим, которые пришли своим ходом. За ночь от обиды не осталось следа, уступив место тревоге. Сердце кольнуло, теперь он тоже беспокоился. Кирилл не мог думать об Александре хорошо, но в глубине души он верил, что даже такой, каким был сейчас, он не мог поступить с ними так без причины. И теперь, когда Сашка не сообщал о себе, наталкивался на мысль, что с ним опять что-то случилось. Еще вчера Кирилл был уверен, что брат находится в доме невесты, но сейчас он сомневался.

Время тянулось медленно, до обеда Александр так и не появился и на звонки не отвечал, но по крайне мере, сигнал теперь проходил. Значит, он перемещался или поставил телефон на зарядку…

Первое, что пришло на ум, рассмотреть дом получше, изучив территорию, на которой он располагался. Кирилл оделся потеплее, вышел и обошел дом вокруг.

Дом рушили на глазах. Он стоял без окон, без крыши, несколько человек выносили кирпичи, разбирая печи — работа шла полным ходом. Но это обстоятельство ничуть не обрадовало — теперь у него не осталось и того дома, который подсунули им вместо их квартиры. Разве что баня, малопригодная для жилья. Вокруг дома образовались кучи строительного мусора — доски, земля, вещи, оставшихся от прежних хозяев. Работающие люди с любопытством разглядывали его, обсуждая и кивая в его сторону головой. Это было неприятно, но прятаться в бане не хотелось, да и за вещами нужно было присматривать.

— Эй, пацан, ты близко не подходи, доской попадут, убьешься… — крикнули ему.

— Ты бы пока свое собрал, а то мужики мебель перенесли, а о тряпках я уж не стал просить, завалят или поломают, — вторил другой, наверное, бригадир. — Ты в стайку на пол брось чего-нибудь, да и сноси туда. А то прям посреди двора валяются — завалим, измараем…

— Тут где-то Леха с Серегой бегали, помогут… — подошел Матвей, сунул пальцы в рот и громко свистнул.

Откуда-то из-за угла дома выскочили двое пацанов. Один помладше, наверное, учился или в шестом, или в седьмом классе, а второй, скорее, его ровесник. Выглядел он озабоченным, в рабочей одежде, чем-то похожий на Матвея Васильевича. «Наверное, его сын,» — догадался Кирилл.

— Идите сюда! Вот, знакомьтесь, сосед наш будет, — нахмурившись, приказал Матвей Васильевич. — Хотели чем-то заняться, вот и помогите парню!

Оба смотрели на Кирилла приветливо, улыбаясь.

— А мы твою мамку видели, она сначала брата вашего искала, а потом в больницу пошла, — сообщил тот, что был помладше, парнишка лет четырнадцати.

Тот, что был постарше, дернул брата за пальто, потянув на себя.

— Думаешь, он не знает? Давай показывай, чего там у тебя, — развязно сказал он. Парень старался выглядеть взросло, говорил грубоватым голосом. — Дядя Матвей сказал, надо вещи сносить.

И тут только до Кирилла дошло, что мать опять обзванивает больницы и знакомых, чтобы узнать, что случилось с Александром. И заволновался сам, вспомнив свои слова, брошенные в запальчивости, покрываясь холодным потом. Значит, у Штернов Сашки действительно не было, иначе мать обязательно бы сообщила ему об этом. Пожалуй, после того, как жизнь немного наладилась, смерти брату он уже не желал, всем сердцем жаждая его исцеления, чтобы стал прежним. Конечно, если он еще раз поднимет на мать руку, лучше его убить, но прежний Александр не позволял себе даже грубого слова. И внезапно поймал себя на мысли, что думает как мать.

Ребята, увидев его изменившееся и посеревшее лицо, смотрели на него с тревогой, поняв, что сказали что-то лишнее. Не говоря ни слова, Кирилл быстро вернулся в баню, вытащил сотовый телефон из сумки и набрал номер матери.

— Кирюш, Саша вернулся? — услышал он подавленный голос матери.