Шёпот стрекоз (сборник) - Владимир Янсюкевич

Архирад уморительно рассмеялся. Кошка, прижатая к его коленям, вдруг страшно взвыла. И было отчего. Одной рукой Архирад гладил её по голове, а другой сдавливал горло, чтобы не вырвалась.

– Вот вам простой пример – кошка. Блудливое, но чрезвычайно самонадеянное животное. Казалось бы, чего ей сейчас не сидеть спокойно у меня на коленях. Шлялась по пустырям, ютилась по подвалам, истощённая, напуганная. А мы её выудили оттуда, пригрели, приласкали. Насильно влили в пасть стакан молока. А оно у нас, как вы знаете, теперь и не каждому ребёнку достаётся. Видите, я её глажу. И даже не против шерсти. Хотя кошек терпеть не могу.

Архирад ещё сильнее сдавил ошалевшей кошке горло и два раза шлёпнул ладонью по голове. У кошки сверкнула молния в глазах, и вздыбилась шерсть.

– Ан, кочевряжится, тварь неблагодарная! Опять просится на волю. В грязь, в холод, в голод. Сама от своего счастья открещивается. А мы будем давить и давить, пока не додавим до нужной кондиции, до понимания того, что, у нас ей категорически не может быть нехорошо. Пусть ловит мышей и живёт на полном довольствии. И, что архиважно, – под бдительным и неустанным присмотром.

Архирад изогнулся, заглянул дедушке в лицо.

– Так и с людьми, дорогой Иван Александрович! Они кобенятся, а мы их приструним по-нашенски, для их же блага. Будем всеми способами планомерно выдавливать из них раба. Да мы за считанные годы всех сделаем счастливыми! Поголовно! Такое никаким Гербертам Уэллсам и не снилось! Мгла рассеется. Вот увидите, уже следующее поколение рабочих и крестьян от счастья на стенку полезет. Но обратно, уверяю вас, не запросится. Мы избавим их от эксплуатации и власти капитала. Вычистим дурные мысли и заставим работать. На себя, разумеется. Интеллигенцию тоже не обойдём. Мотайте на ус. А то есть у нас умные головы, которым не по нраву социальные перемены. Их следует жесточайше переубеждать. – Архирад повысил голос, покраснел от наплывшего негодования. – А кто вздумает противиться, будем безжалостно истреблять! блять! блять!

Воспользовавшись тем, что Архирад переключился на посетителя и ослабил хватку, полуживая кошка, каким-то хитрым образом извернувшись, соскочила на пол и через щель приотворённой двери бросилась вон из комнаты, сшибив по дороге винтовку, на которую опирался сонный матрос, охраняющий вход в кабинет Архирада. Из коридора послышался грохот падающего тела, завёрнутого в бушлат, и стены института благородных девиц в очередной раз содрогнулись от пулемётной очереди крепких выражений.

Архирад достал из кармана платок, привычным движением промокнул выступившую из тройной царапины на ладони кровь, потом с ловкостью факира скрутил платок в многослойную полоску и стал бинтовать им пораненную руку.

– Вот стерва гулящая! М-да!.. Импровизированный лазарет на самообслуживании. Неприятно, но факт, – сказал он раздумчиво, и глаза его сверкнули бешеной зеленью, как у кошки, когда он сдавливал ей горло. – За всё хорошее нас бьют и царапают. И мы в ответ тоже будем бить и царапать, бить и царапать! Так победим!

Архирад бросил пророческий взгляд на силуэт вечернего города за окном.

– И невежество следует искоренять нещадным образом. Массы блуждают в потёмках неграмотности. Крестьянская и рабочая молодёжь архинеобразованна. Вот вам свежайший пример. Вчера, известная вам, моя жена инспектировала культуру. Отправилась инкогнито, под видом простой учительницы, на экскурсию в Исаакий. И что она там услышала?.. Экскурсовод, бойкая девица в красной косынке, показывая на роспись плафона, заявила во всеуслышание: «А под куполом собора нарисованы ангела и прочая святота»! Как вам это понравится?! Я, разумеется, против религии, но культура есть культура. А про колонну на Дворцовой площади высказалась ещё хлеще: «Перед вами Александрическая колонна, увенчанная ангелом в натуральную величину»! Каково?! Впрочем, закругляюсь, дабы не утомлять зрелый ум труженика науки досужими пустяками.

– Ну почему же… это не пустяки.

– Разберёмся, с кем нужно. Это не по вашей части. Ближе к делу. Вы ведь биолог, Иван Александрович?

– Патологоанатом.

– Ах, даже так! Поздравляю! Для вашей деятельности у нас необъятные горизонты. Покойников невпроворот. Вот и приступайте! Вопросы ко мне, претензии есть? Если нет, свидание окончено. Весьма рад был познакомиться лично.

Архирад помолчал, лукаво взглянул на дедушку.

– Вас доставить, Иван Александрович? А то мой броневичок с утра простаивает без дела.

Дедушка занервничал.

– Я никогда не ездил на броневике…

– Вот и оскоромитесь!

– Нет, я, пожалуй, пешком … – говорил дедушка, пятясь к выходу и жестами давая мне понять, что пора покинуть помещение, а заодно сменить красную оптику на более щадящее природное зрение.

Но Архирад стремительно рванулся к выходу. От резкого движения его забинтованной руки дверь широко распахнулась, крепко ударив по часовому. Часовой рухнул вторично, но на этот раз молча. Архирад, не заметив его падения, крикнул в глубину коридора:

– Товарищ Бах-Рулинский! Пожалуйте ко мне!

Тотчас в кабинет, перешагнув через тело падшего матроса, ввалился полупьяный дылда в кожанке с пулемётными «газырями» на груди. В руках у дылды была клетка со злополучной серой кошечкой с белым пятном во лбу.

– Ах, вы здесь, сударыня! – Архирад наклонился к клетке и погрозил кошке пальцем. – Как ни вой, как ни царапайся, от нас не убежишь, голубушка.

Затем выпрямился, потянул носом.

– Что сегодня пили, товарищ? – спросил он у вошедшего.

– Чай… пили, товарищ…

– И крепкий, как погляжу! А где раздобыли заварку?

– А мы того… без заварки. Кипяточком обошлись.

– Слыхали! – воскликнул Архирад, обращаясь к Дедушке и тыча забинтованной ладошкой Бах-Рулинскому в грудь. – Вот она, рабоче-крестьянская смекалка! Вчера спрашиваю, что ели на обед? Борщ, говорит. А где, спрашиваю, мясо взяли? Собачку оприходовали, которая три дня у ворот ошивалась? Или оступившегося бойца Революции схрумкали?.. Вот вам крест, говорит, кипяточком обошлись! Ну, думаю, кипяточек не самогон. Можно принять кружечку… для адаптации пролетарского организма к бескормице. А где кипяточек раздобыли? С бою взял, говорит! Оно и, правда, вчера все углы посшибал на Невском! А уж как дорвался до «Максима», молотил, пока вода в кожухе не закипела! Вот вам и революционный кипяточек! С ароматом пороха! Не отходя, как говорится, от классовой борьбы! Сливай да пей! А чайная заварка – буржуазный предрассудок с капиталистическим душком! Не так ли, товарищ, обошедшийся кипяточком?

Архирад визгливо засмеялся, а Бах-Рулинский засуетился, поставил клетку с кошкой на пол, стал мять в руках кожаную кепку.

Архирад похлопал его забинтованной рукой по плечу: – Ничего, ничего, не смущайтесь, товарищ кожемяка! – И снова дедушке на смехе: – Вот вам крест, говорит, кипяточком обошлись!

Бах-Рулинский виновато согнулся.

– И всё ж не без опия, товарищ Бах-Рулинский! Или что там у вас нынче в ходу?.. – Архирад погрозил пальцем. – За крест вас в Кресты следовало отправить. Религия – опиум для народа. А за опиум… Ну, да ладно. Это с вами другие сделают. Не буду отбирать хлеб у соратников. Вы мне пока архинужны. За рулём усидите?

– Как прикажете, товарищ…

– Тамбовский волк вам товарищ! Долой старорежимные привычки, товарищ Бах-Рулинский! – припечатал Архирад. – Надо говорить: как прикажет Революция!

– Как прикажет Революция! – повторил с безумным взглядом Бах-Рулинский.

– Вот это по-нашенски! А Революция приказывает взять профессора под микитки и поместить в резервуар вашей бронированной колымаги. Садитесь за руль броневичка и свезите товарища учёного… куда прикажете, Иван Александрович? В Петропавловский равелин?

Архирад снова зашёлся в смехе, откинув корпус назад и прикрыв перевязанной рукой половину лица, дабы смехотворная зараза не перекинулась на дедушку.

– Шучу! Чёрный юмор Революции делает своё красное дело. С юмором и помереть не страшно. А? Не пробовали?..

Какой весёлый этот Архирад, подумалось мне. И в цирк не надо ходить. И тут я вспомнил о дедушкином приборе, который висел у меня на переносице. Я быстро перекрыл красный глазок и открыл синий. Всё вокруг стало серо-синим, а звук словно отключили. Как в немом кино. Архирад прищурив один глаз, что-то горячо говорил и при этом размашисто рубил воздух перевязанной ладошкой. Я тут же заметил красную пульсирующую точку в теле Архирада. Она была маленькая, едва заметная, и металась в теле своего хозяина, как муха под стеклянным колпаком. И если бы она не светилась красным светом, я бы её вообще не увидел. И она… вот это да! Красная точка циркулировала между головой и животом лысого господина, которого моя детская наивность нарекла Архирадом. Причём в голове она едва дрожала и казалось неуловимой, но как только ей удавалось переместиться в желудок, распухала и пульсировала, словно прожектор на маяке. «Гениальный убийца!» – мелькнуло у меня в голове.