Завоеватели - Елена Хаецкая

Но Тоддин ничего не видел. Один только Бьярни разглядел, что сквозь мохнатые ветви пробивается еле заметное призрачное свечение. Словно кто-то зажег свечку, и ее трепетный желтый свет заливает ствол дерева и металлические пластины покосившегося доспеха.

Под елкой, незаметная, с тихой улыбкой на бледных устах, сидела Желтая Дама и таращила на капитана Бьярни большие тусклые глаза. Такие большие, что они казались полными слез.

— Во нарезался, — восхищенно сказал Бьярни сам себе.

И тут он увидел, как чья-то дерзкая рука уверенным движением берет у него из-под носа огромный кусок пирога, который Бьярни приберегал на финал пирушки. Капитан пытался протестовать, но похититель уже скрылся.

Покачивающийся, но отнюдь не утративший способности соображать Норг сказал, когда увидел Хильзена с куском пирога:

— Это правильно. Ни одна баба перед таким мужчиной не устоит…

Хильзен даже не посмотрел в его сторону. Он осторожно приоткрыл дверь кладовки и скользнул в темноту.

Амда была там. Он стоял неподвижно у двери, захлопнувшейся за его спиной, и слушал ее дыхание. Амда молча ждала. И он ждал. Пока он не вошел сюда, ему почему-то казалось, что все очень просто: он угостит девушку пирогом, поговорит с ней, возьмет за руку. Но наткнувшись на ее ледяное молчание, невозмутимый Хильзен вдруг растерялся.

Пауза между тем затягивалась, и Хильзену уже чудилось, что племянница Бракеля насмешливо улыбается в темноте. Он скрипнул зубами, сообразив, что, пожалуй, выглядит довольно глупо с этим дурацким блюдом в руках.

Он решительно уселся на пол и, громко чавкая, принялся есть во мраке пирог.

4

На пороге ларсовой хибары появился демон Тагет, убийственно величавый, одетый в какой-то мерцающий серебряный халат с алыми кисточками по подолу. Великан, сидевший на корточках в ожидании, поднялся, втянул голову в плечи и заморгал.

— Перед тобою хранитель традиций Ордена, о странник, — провозгласил Тагет. — Позволь же мне узнать твое имя, о вступивший на территорию Великого Тайного Братства Закуски.

— Так… ты что, не узнаешь меня, Тагет? Пузан я…

Тагет высокомерно ответил:

— Болван, по ритуалу положено. — И вновь возвысил голос: — Судя по запыленной и ветхой одежде твоей, о путник, прибыл ты к нам издалека.

— Торфинн, чтоб ему сгореть, окаянному, — с чувством подтвердил великан, — за все двести лет, что я у него проторчал, ни разу мне новой одежды не давал. Скупердяй… Рубаха истлела, штаны еще держатся… Прямо от людей стыдно.

— Судя по жалобам твоим, о рыцарь, немало невзгод пришлось тебе претерпеть. Возрадуйся же в сердце твоем, ибо пришел конец печалям твоим и горестям. Ступивший на землю Ордена в числе гостей его пребывает.

— А уж я-то как рад! — простодушно отозвался великан. — Спасибо господину Синяке, что освободили. Гнить бы мне в проклятом подвале еще двести лет…

Тагет многозначительно задвигал бровями.

— Скажи мне, о странник, есть ли в душе твоей заветное желание? Ибо обычай в этой земле такой, чтобы исполнять желания путников. И если будет на то воля богов, то получишь ты все, о чем мечтал. Расскажи мне все без утайки, и клянусь, тебе не придется сожалеть об этом.

Великан засопел. Он мучительно вспоминал цветистую фразу, которую несколько дней подряд разучивал с ним Тагет.

«Я спрошу, есть ли у тебя заветная мечта, — внушал ему маленький демон. — Ты ответишь: Много лет назад прослышал я о славном Великом Тайном Ордене Закуски и с той поры не мог ни пить, ни есть спокойно, всякий час помышляя о целях и задачах Ордена. О, неужто воистину такое возможно, чтобы мечта моя сбылась и стал я паладином Ордена сего?»

Великан потел, страдал, зубрил. Тагет был неумолим. Он утверждал, что разложение начинается с пренебрежения ритуалами. Сперва начнут сокращать тексты традиционных разговоров, потом перестанут чтить параграф 7 пункта «б» Устава: «Посуду моет тот, кто ниже рангом», а там, глядишь, и корку хлеба заныкают? Нет-с, как хотите, господа паладины и унтер-паладины, а нарушать вам никто не позволит. Пока жив Тагет, во всяком случае.

И вот теперь, когда настал решающий миг и нужно было отвечать сверкающему парчой Тагету «много лет назад прослышал я… и т.д.», великан с ужасом понял, что все забыл. Помнил только голую суть.

Воровато оглянувшись, Пузан брякнул:

— Вступить хочу… в Орден. И пожрать бы.

Тагет побагровел от гнева. Парча на нем раскалилась, такая ярость запылала в маленьких бесцветных глазках демона. Цепенея от страха, Пузан простер к нему руки.

— Тагетушка, — взмолился он, — да где мне упомнить такое… Я уж старый…

Пожевав губами, демон сказал сухо:

— Ладно. Входи.

И исчез в дверях хибары.

Пригибаясь, великан робко последовал за ним. И тут грянуло пение. Согласно традиции, неофита встречали исполнением гимна, и сейчас оба бога старательно фальшивили, закатывая от усердия глаза и широко раскрывая рты.

От неожиданности великан споткнулся и с размаху сел на сундук.

Ларс Разенна возлежал на лавке и смотрел на него с веселым любопытством. Великолепный и коварный, как великий визирь, Тагет, путаясь в парчовом халате, подобрался к магистерским коленям. Ларс наклонился, и Тагет, время от времени бросая быстрые, цепкие взгляды на великана, принялся что-то шептать на ухо Магистру. Великану казалось, что от страха он валится в какую-то пропасть. Наконец, Тагетка замолчал. Разенна выпрямился и посмотрел прямо на великана.

— Как твое имя, чужестранец?

— Местные мы… — пробормотал Пузан. — Меня Пузаном кличут… сызмальства…

Ларс покосился на маленького демона, который кивнул с важным видом.

— Глуп, как пуп, — сказал он, вздыхая. — Не знаю, как и быть, Великий Магистр. Слишком многое ему уже открыто о жизни нашего тайного братства. Разгласит. Может быть, отрубить ему голову?

Разенна заметил с удивлением, что при этих словах великан по-настоящему испугался. Он переводил жалобный взгляд с маленького демона на этруска и готов был уже с воем упасть на колени. Великий Магистр поморщился.

— Нет, Тагет. Устав запрещает убивать, не имея в виду цели пропитания. Ты же не станешь отрицать, хранитель традиций, что сказав «а», неизбежно придется говорить «б»? Если мы убьем великана, значит, дабы не нарушать Устава, мы вынуждены будем его съесть…

Вряд ли последнее замечание успокоило Пузана. Он отчаянно завопил:

— За что?!

Он вскочил и тут же врезался головой в потолок. Послышался страшный треск, после чего великан, тихо охнув, опустился обратно на сундук. Ларс изучающе посмотрел на потолок, потом перевел взгляд на великана.