Отдел странных явлений: Лесоморский детектив - А. Котенко

— Заботливая ты моя, любимая! — обнял Бессмертный за тонкую талию очаровательную Любаву. — Придется разрешить тебе девиц из другого мира выпивать.

— А то как же, стар ты, муженек, тыщу лет царствуешь, а богатыри все покою не дают, девиц, похищенных для ритуалов, возвернуть намереваются! А еще, Кощеюшка, живой я стать хочу.

Она распсиховалась и сбросила на пол вазу с ягодами.

— Любава, Любава, милая моя, ненаглядная, — фыркнул Кощей, — покрываю я твои грязные делишки, таскаешь ты девок из большого мира, кровь их пьешь да колдуешь. Ладно, живи как можешь, душу мою радуй своей красотой да танцами заморскими. Только в царство живых тебе ходу нет. Не позволю я испить крови моей наследницы.

— Замечательно! — восточная красавица подпрыгнула на месте, хлопая в ладоши. — Проболтался, Кощеюшка! Дело за малым, найти самую младшую из девиц, у которой кровь твоя течет. Уж по вкусу-то я ее ни с чьей не спутаю.

— Да где ж ты ее сыщешь, чудо ты мое заморское?

— Али у тебя дочерей нет? Внучек ли? Может, правнучек?

— Есть, Любавушка, только я и сам не ведаю, где они живут тепереча.

Бессмертный искоса посмотрел на жену. Ох, непростую девку он повстречал на Малазийском курорте большого мира. Посчитал сперва — обычная заморская девушка, обделенная судьбой и лишенная жизни, а оказалась она расчетливой стервой и коварной вампиршей. Она сразу заявила свои исключительные права на власть в Лесоморье и Шемахе. Это желание Кощея с одной стороны умиляло, с другой — настораживало.

Той ночью, когда он вышел к морю подышать воздухом чужой страны и послушать пение заморских птиц, он и не ожидал, что в шалаше под одной из пальм найдет практически мертвую девушку. Она, беззащитная и изрядно потрепанная, невысокая, лежала в кровавой луже и произносила некое имя, перемежая его репликами вроде 'мой малыш'.

'Кто же тебя так, красавица? — взял ее за холодную руку Бессмертный.

'Никто, никто, он мертвым родился', - прошептала тогда девушка и вскоре умерла.

Похоронить ее надобно, думал Кощей, не то покоя ее душенька не найдет. Властям сообщил, все как положено организовал. Только труп пропал из шалаша. Кровавые следы босых ног вели к морю. А ночью явилась умершая, бодрая и здоровая, про его душу, Кощееву, и начала требовать крови. Прильнула женщина губами к шее старика, да так и отпрянула в следующее мгновение. Иссохший лесоморский турист вовсе ей пришелся не по вкусу. Не нашлось в нем соков, что необходимы вампиру для жизни.

Зато Кощей все понял: умершая малайская девица обратилась нечистью.

'Я помогу тебе удержать жизнь в теле! Поехали со мной! — предложил Бессмертный.

Он искренне надеялся, что его страсть да любовь помогут воскресить заморскую красавицу и сделать ее бессмертной, как и он сам. Не мог лесоморский старик позволить, чтобы красивые черные очи, шелковые волосы цвета смолы, тонкие алые губки и чуть заметный румянец на смуглых щеках пропали зазря. Жить такой девице надобно и любить! Не простого мужа, а царя. Хотя бы Кощея в его сказочном королевстве. Уж он-то хоть и престарелый, но завидный жених.

Немало сил приложил Кощей, чтобы возвращать любимую с того света, но и девица в долгу не осталась. Только жизнь с молодухой у Бессмертного никак не складывалась: он в постели ждет ее, а она летит во внешний мир за очередной жертвой. Говорит, что жить без молодой крови не может. А днем запиралась Любава в своих хоромах и даже мужу престарелому заходить запрещала.

Советовался Кощей со всеми: и с Котом ученым, и со Змеем Горынычем, и с Лешим да Водяным, — никто из них дельного посоветовать не мог. Два средства для бессмертия было: испить девице, в вампира превращенной, горячей крови наследницы мужа либо уколоться иголкой, на кончике которой хранится смерть Кощея. В первом случае покусанная девица умрет, а заморская красавица Хабиба, которую Кощей сразу начал величать по-русски Любавой, обретет обещанное ей стариком-любовником бессмертие. Во втором же, жизнь вечную отдаст красавице малазийской сам Кощей. Долгое время молчал Бессмертный, но проболтался. Он внучек-правнучек искать не намеревался. Какой бы сильной ни была любовь Бессмертного, но родичей своих он обижать не позволял. Да жена, проведав теперь о пути к бессмертию, словно взбеленилась: подавай ему младшую наследницу Кощея и точка. Настойчивая Любава решила пойти на все, чтобы вернуть утерянную жизнь навсегда.

Знать бы еще, кого и где искать.

— Злая ты, Любава, — укорил ее муж. — Проведаю, что внучку мою пила, не жить тебе в моем дворце.

— Хорошо, Кощеюшка, уйду я от тебя, но затеи своей не брошу.

— Уговорила, красавица, скажу. — Бессмертный отпустил жену, и она устроилась у него в ногах, обняв колени. — Но искать сама будешь.

Мы уселись в просторной беседке напротив столовой, где Иван с Костей и устроили для меня обширный ликбез о русском мате. Честно говоря, я и не представлял ранее, что так можно ругаться и вставлять в качестве оборотов слова с подобным значением.

— Нет, ну я еще понимаю, что означает пойти на… смысл полного песца и е…ть твою мать, — краснея, говорил я, припоминая аналогичные крепкие слова и выражения, используемые феллахами на моей родине. — Но почему в качестве восклицания требуется взывать к женщине легкого поведения, причем, делать это постоянно… и прятать украденное в лоне этой, кхм, особы. Нашли потайной склад.

— Аналогично, — пожал плечами Костик, — я не понимаю технологии складирования барахла в резиновой женщине, поэтому и не употребляю это выражение слишком часто. А лагерный гномик использует все это как вводные слова в речи, вроде некоторых людей, что считают, будто знание таких слов почетно. Странно, что ты раньше в жизни ни одного подобного выражения не слышала.

— Юля у нас девушка интеллигентная, — похлопал меня по плечам Иван. — На Рублевке воспитанная…

Может, и продолжался бы разговор дальше, если бы на входе в беседку не материализовалась Милагрес Янсен. Девочка, одетая в красивое розовое платьице и беленькие гольфики, что, кстати, ей как-то не свойственно, держала в руках широкую кисть и банку с эмалью. Да-да, мы привыкли видеть Милли в джинсовых юбках и просторных футболкан, а вовсе не воплощениями куколки с витрины 'Детского мира'.

— Что это, Милли? — удивился я, забирая из рук девочки странные вещи.