Собственность мажора - Кристина Зайцева

– Можем поговорить? – мрачно спрашивает незваный гость.

Поставив на пол кота, мама подходит к вешалкам и снимает свою забавную рыжую шубу, пожимая плечом:

– Только не долго.

Отойдя в сторону, кусаю губу. Но для неловкостей нет причин, потому что ее «мужу» совершенно не мешает мое присутствие.

Оценив обстановку, он продолжает:

– Уезжаешь?

– Да.

Скрутив жгутом волосы, мама кладет их на плечо, пряча под шубой, и тянется за шапкой.

– Куда?

– К отцу в «деревню», – отвечает она, продолжая свои сборы.

Просовывает ноги в угги и поморщившись, потирает живот.

– Мам? – спрашиваю взволнованно.

– Все нормально… – бормочет она. – Толкается…

– Где это? – спрашивает Барков неожиданно охрипшим голосом.

Сделав глубокий вдох, она смотрит на него и говорит:

– У своего водителя спроси. Он расскажет.

Боже, он вообще хоть что-нибудь о ней… о нас знает?!

Поиграв нижней челюстью, «меценат» чешет бровь.

– Это за городом?

– Да, – хватает мама свою сумку, направляясь к двери. – Это за городом. Меня такси ждет.

Смотрим на него, намекая на то, что нам нужно пройти, а его фигура заняла весь проем.

– Я отвезу, – кивает он и тянет руку к стоящему передо мной чемодану.

Перехватив ручку, мама выплевывает:

– Займись лучше своими друзьями-подругами, я уж как-нибудь без тебя разберусь.

– Нам нужно поговорить, – проговаривает он с таким нажимом, что даже я в это поверила. – Хватит бегать.

– Я не бегаю, – чеканит она, толкая его в грудь. – Я живу своей жизнью. А ты живи своей.

Отойдя в сторону, дает ей пройти, а потом перехватывает за локоть и, подтянув к себе, спрашивает:

– Хочешь развод?

У меня в груди происходит взрыв.

Я вижу, как дрогнуло ее горло, когда сглотнула слюну.

Даже слепому понятно, что никакого развода она не хочет!

Подняв подбородок, чтобы смотреть в его лицо, она снова сглатывает и облизывает губы. Он смотрит на нее, опустив глаза и сжав челюсти.

Кажется, это продолжается целую вечность, пока сиплый до неузнаваемости голос мамы не произносит:

– Да.

Вырвав свою руку, она резко разворачивается и сбегает вниз по ступенькам, пряча лицо за воротником шубы.

Перевожу гневный взгляд на этого двухметрового амбала, потрясенно говоря:

– Ну вы и кретин…

Метнув ко мне свирепый взгляд, спрашивает:

– КТО я?

– Кретин… – повторяю громче. – Она два дня плакала в подушку! Пока ее на скорой не увезли!

На этот раз дергается ЕГО горло вместе с кадыком. Я вижу, как меняется он в лице. Вижу, как оно бледнеет. Как сжимается в кулак здоровенная ладонь.

– А теперь вы заявляетесь требовать развода?! У нее ребенок в животе, думаете ей сейчас время о разводах думать?!

– Я, бл… – вовремя запинается он, повышая голос, – … я не требовал развода. Если мне понадобится развод, я спрашивать не буду.

В шоке от этой позиции, констатирую:

– Вы еще и козел.

Его брови карикатурно взлетают вверх. В глазах полное неверие.

Отвернувшись, захлопываю дверь и проворачиваю ключ в замке. Схватив чемодан, разворачиваюсь и спрашиваю:

– Вы хоть знаете мое имя?

– Твое имя – Алёна, – вкрадчиво говорит он. – Отчество – Николаевна. Возраст – девятнадцать лет. Я, по-твоему, дебил?

– Это не я сказала… – бормочу себе под нос, спуская со ступенек чемодан.

Передав чемодан топчущему возле машины таксисту, исподтишка осматриваю двор, но кроме здоровенного чёрного джипа, запаркованного через два подъезда, посторонних машин не вижу.

Никаких черных БМВ в нашем дворе нет.

– Ну и ладно… – шепчу, открывая дверь такси.

Укол предательского разочарования гасит все мое возмущение, но не запал.

Забираюсь в салон и обеспокоенно смотрю на маму.

Ей ведь нельзя так волноваться! Кажется, этот остолоп вообще не понимает, что такое беременная женщина!

– Он не хочет развода! – объявляю, как только захлопываю за собой дверь.

Закрыв глаза и делая глубокие выдохи и вдохи мама гладит свой живот через шубу.

– Поедем мы уже или нет? – спрашивает сипло, игнорируя мои слова.

Сзади хлопает крышка багажника и машина качается.

– Он не хочет развода, – повторяю ещё раз, глядя на подъездную дверь.

Она по-прежнему закрыта и никто не торопится из нее выходить. Кажется, это даже к лучшему. Если ему нечего ей сказать, пусть и не выходит!

– Ну да, – горько смеётся мама, не открывая глаз. – Не хочет, конечно… он хочет жить как и жил, вот чего он хочет.

Водитель занимает свое место, а я повторяю уверенно:

– Он сказал, что не хочет развода.

– Прямо так и сказал? – снова смеётся она, но ее смех отдаёт такой тоской, что у меня дергается глаз.

Он сказал не совсем так, но что еще это могло означать?

– Сказал… – пытаюсь повторить его отвратительную логику. – «Если бы хотел, не стал бы спрашивать».

Именно это заявление заставляет ее открыть глаза и закусить губу. Очевидно, в этой фразе она безошибочно угадала своего «мужа», поэтому отреагировала.

Машина начинает плясать по кочкам, а мама вперяет взгляд в окно, за которым уже начало темнеть.

Пока мы уехали не так далеко, решаю всунуться не в своё дело, черт возьми, и пробую осторожно:

– Может… вам и правда поговорить?

Она ведь любит его! И тоскует! Все это время она без него, пусть и такого ужасного, выглядит такой одинокой, какой не выглядела никогда. Он ее просто… присвоил!

Никогда не позволю сделать такого с собой. Никому.

– Не могу… – обрывает она меня на полуслове и опять сжимает веки. – Я боюсь с ним говорить, понимаешь? Я боюсь за… Букашку, она так пинается, когда я нервничаю. Как мне с ним говорить? Я только из больницы вышла. Я ещё… не готова… Что он хочет сказать? Что документы на развод подготовил? Что наигрался в семью? Все мне в лицо бросали, что он наиграется…

– Тогда в задницу его! – говорю я зло.

– Да… – шепчет она, снова глядя в окно. – В задницу…

Втянув носом воздух, смотрю в своё окно.

На этом моя миссия сдувается, потому что я не знаю, что ей советовать. Я вообще не должна соваться в дела двух взрослых людей. Но он не хочет развода, я в этом уверена, а значит… они ему нужны. Обе.

Раньше я думала, что сложнее Ника никого нет, но я серьезно недооценила их семейку.

Терзаю пальцами свой шарф, кусая и кусая губу.

Если бы не наше внезапное “родство”, я бы с ним вообще никогда не пересеклась, а теперь ему захотелось… проводить вместе время. А потом он психует, как ненормальный!

Я наорала на него, но это просто рефлекс, который он сам во мне воспитал. Разве с ним можно по-другому? Откуда мне знать? Он только давить на людей умеет, и на меня в том числе.

Я должна радоваться тому, что он меня оставил в покое. Я ведь этого хотела?

Больше он не появится… так что неважно. Негоже его высочеству волочиться за какой-то мной. Найдет себе другую забаву…

Глядя на свои руки, гоню из головы Баркова-младшего как могу, но мне всегда это удавалось отстойно.

На перроне железнодорожного вокзала толпа сошедших с поезда людей. Остановившись на своей платформе, кутаемся в воротники