Ярость - Генри Каттнер

Стены лифта были покрыты зеркалами. Сэм привыкал к себе в роли Джоэля Рида, чувствуя себя глуповато и раздумывая, знает ли тот, кто ждет его наверху, что он Сэм Рид. Маскировка хороша. Он не выглядит точно, как его предполагаемый отец, но естественное сходство очень велико.

Давление на подошвы Сэма увеличились: лифт замедлял движение. Остановился, дверь открылась, и Сэм оказался в длинном зале, стены и потолок которого представляли собой сплошной шелест зеленых листьев. Зал освещался искусственным дневным светом. Из гидропонных бассейнов под полом тянулись стволы, образуя перекрещивающийся тоннель над головой. От легкого ветерка раскачивались цветы и плоды. Для выросшего в башне человека все это было экзотичней всякой меры.

Сэм осторожно пошел по молчаливому залу, слегка отшатываясь от листьев, задевавших его лицо. Как и все жители Венеры, он боялся опасной жизни ее поверхности и не доверял ей.

С противоположного конца зала доносилось журчание и всплескивание падающей воды. На пороге другой комнаты, у решетки, Сэм остановился в изумлении.

Комната тоже была необычна. Растительные стены были сплошь покрыты цветами, от которых исходил тяжелый аромат. Пол комнаты был покрыт водой. Голубоватой водой примерно в фут глубиной. В ее поверхности отражались цветы, другие цветы плавали в ней. Крошечные рыбки мелькали среди плывущих листьев. В голубой воде неподвижно висели несколько медуз, раскачивая опасно выглядевшую бахрому.

Филигранный стеклянный мостик, необыкновенно хрупкий на вид, шел через бассейн. Один его конец находился у ног Сэма, другой оканчивался у низкой платформы, покрытой подушками. Среди подушек лежала женщина, опершись на руку: другая рука ее была опущена в воду. Волосы закрывали ее лицо, их концы завивались. Волосы бледного зелено-золотого цвета.

Сэм знал ее. Длинные линия тела Кедры Уолтон, ее ленивые движения, форма головы и рук — все это нельзя было не узнать, хотя лицо и было закрыто. Почему она здесь, в башне Харкеров, и почему она призвала его?

— Кедра? — сказал он.

Она подняла голову. На мгновение голова Сэма закружилась. Это была Кедра — и не была. То же узкое, длинное, презрительное лицо, с затененными глазами и таинственным египетским ртом… но другая личность смотрела на него. Злобная, неуравновешенная личность, подумал он сразу, уловив блеск в ее глазах.

— Нет, я Сари Уолтон, — ответила светловолосая женщина, улыбаясь своей зловещей улыбкой. — Кедра моя бабушка. Помните?

Он помнил. Сари Уолтон, прижавшаяся к плечу Захарии Харкера когда-то давно, когда Захария говорил с ним об убийстве Робина Хейла. Сэм тогда едва заметил ее. Он быстро порылся в памяти — первое, что бросилось ему в глаза, — антагонизм. Антагонизм между Сари и Кедрой, скрытый, но мощный. Вот что он понял, когда две прекрасные женщины посмотрели друг на друга.

— И что же это значит? — сказал он. Он хорошо знал это. Джоэль Рид не мог помнить сцену, в которой участвовал Сэм Рид. Значит, она знает, кто он. Значит, знает и то, что он бессмертный.

— Идите сюда, — сказала Сари, подзывая его жестом своей белой руки, с которой капала вода. Она села среди подушек, подогнув ноги. Сэм с сомнением посмотрел на стеклянный мостик. — Он вас выдержит. Идите. Голос ее звучал насмешливо.

Мостик выдержал, хотя отвечал слабым звоном на каждый его шаг. По знаку Сари Сэм с сомнением сел рядом с ней на подушку, держась напряженно, всем своим видом отвергая эту экзотическую обстановку.

— Как вы меня нашли?

Она рассмеялась, склонив на бок голову, так что зелено-золотые волосы раздели их, как вуаль. Что-то в ее взгляде, в звуке ее смеха ему совсем не понравилось.

— Кедра следила за вами все прошедшие сорок лет, — сказала она. Думаю, вас обнаружили по запросу в архив. Кто-то затребовал снимок вашей сетчатки. Во всяком случае вас нашли.

— Почему здесь нет Кедры?

Она снова рассмеялась.

— Она не знает. Вот почему. Никто не знает, кроме меня.

Сэм задумчиво рассматривал ее. В ее глазах был вызов, в поведении непредсказуемая капризность. В прежние дни он знал одно решение таких проблем. Быстрым движение схватив ее за руку, он рванул, так что она утратила равновесие и гибким, змееподобным движением упала ему на колено. Изогнувшись, невероятно гибкая, она рассмеялась насмешливо.

Какая-то мужская агрессивная уверенность была в том, как она взяла его голову в руки. Он позволил ей сделать это, но поцеловал ее свирепо, а затем резко оттолкнул и гневно посмотрел на нее.

Она снова рассмеялась.

— Кедра вовсе не глупа, — сказала она, проведя пальцем по губам.

Сэм вскочил, пнув подушку. Ни слова не говоря, он вступил на звенящий мостик и направился к выходу. Краем глаза он видел змеиное движение, с которым встала Сари Уолтон.

— Вернитесь, — сказала она.

Сэм не оборачивался. Тут же он услышал слабый свист и волну жара от выстрела игольчатого пистолета. Он мгновенно остановился, не решаясь шевельнуться, чтобы не вызвать второй выстрел. Второй выстрел опалил ему ухо. Слишком хороший выстрел, подумал Сэм. Не поворачивая головы, он сказал:

— Ладно, я возвращаюсь. Бросьте оружие.

Послышался тупой стук о подушку, Сари негромко рассмеялась. Сэм повернулся и пошел к ней.

Подойдя, он наклонил голову и заглянул ей в глаза. Они ему не понравились. Ему ничего в ней не нравилось, и меньше всего самоуверенная агрессивность, спокон веку скорее присущая мужчине, а не женщине. Она выглядела такой хрупкой — как стеклянный мостик, — такой женственной, но она была бессмертной, и мир принадлежал ей и ее племени. Многие годы жизни позволили ей утвердиться в самоуверенности и злобе.

Или… возможно ли это? Сэм задумчиво сощурился, у него начала формироваться мысль, на момент затмившая все остальное. В противоположность Кедре, это прекрасное хрупкое создание казалось удивительно несозревшим. Вот оно — незрелость. Вот объяснение ее капризности, ее злобности, которую Сэм сразу ощутил. И понял, что у бессмертных зрелость достигается в очень-очень позднем возрасте. Вероятно, он сам очень далек от зрелости, но ранние испытания закалили его и придали черты взрослого.

Но Сари — защищенная, имеющая доступ к любым удовольствиям, обладающая почти божественной властью — неудивительно, что она кажется нестабильной, неуравновешенной. Вероятно, она никогда не станет уравновешенной, подумал Сэм. Ей никогда нельзя будет доверять, Но она уязвима, и уязвима больше, чем думает. И тут же в мозгу Сэма начал формироваться план, как использовать слабость противника.

— Садитесь, — сказал ей Сэм.