Твердая рука - Густав Эмар

добрых два часа, незнакомец с досадой отворачивался. Никто, по-видимому, не обращал на него ни малейшего внимания. Каждый был слишком занят своими делами, чтобы думать о госте, упрямо державшемся особняком среди этой шумной сумятицы. А вскоре и сам этот молчаливый и угрюмый посетитель, наскучившись тщетным ожиданием, перестал оглядываться на дверь. Он устало опустил голову, закрыл глаза и задремал; а может быть, и притворился спящим -- то ли для того, чтобы не привлекать к себе внимания, то ли для того, чтобы ничем не отвлекаться от своих мыслей. Внезапно в зале поднялся невообразимый гам. Сильным ударом кулака был опрокинут какой-то столик; посыпалась площадная брань; сверкнули ножи, вытащенные из-за голенищ; смолкли музыканты, круто остановились танцоры; и все обступили двух поссорившихся игроков. А те, нахмурив брови, мерили друг друга глазами, сверкавшими от хмеля и буйного гнева. Обернув левую руку плащом, который должен был служить щитом, и взяв в правую наваху', каждый из них готов был вступить в нешуточный бой.

В эту минуту кабатчик, занятый до сих пор только наблюдением за слугами и обслуживанием посетителей и потому безучастно и невозмутимо относившийся ко всему происходящему, вдруг с ловкостью ягуара перепрыгнул через прилавок. Кинувшись затем к двери, он закрыл ее, подперев своим могучим плечом из опасения, как бы кому-нибудь из его почтенных посетителей не взбрела в голову мысль улизнуть под шумок, не уплатив по счету. Выполнив таким образом свой долг хозяина, кабатчик с видимым интересом приготовился следить за этим своеобразным турниром.

'Наваха -- испанский складной нож. Каждый из противников, чуть согнув ноги в коленях, вытаув вперед левую руку, наклонившись и зажав в правой нож, не спускал глаз с врага, готовый к нападению и защите. Но в дело неожиданно вмешался таинственный посетитель, дремавший в своем углу. Разбуженный голосом одного из противников, он смерил взглядом драчунов и, вскочив, кинулся к ним.

-- В чем дело? -- встав между ними, произнес он голосом, властность которого невольно смутила обоих буянов.

-- Этот человек,-- отвечал один из них,-- проиграл мне три унции в монте.

-- Ну и что же? -- сказал незнакомец.

-- Он отказывается платить их, утверждая, что карты были крапленые. Ложь!.. Ут> Оюз! Я кабальеро, это всем известно! Легкая, никем не замеченная усмешка пробежала по губам незнакомца в ответ на это несколько смешное заявление. Однако он сумел сохранить всю свою серьезность.

-- Это верно, вы кабальеро,-- сказал он,-- и я даже готов, в случае надобности, поручиться за вас. Но самый честный человек может ошибиться. Я убежден, что это именно и случилось с вами. Вместо того чтобы затевать драку с этим сеньором, честность и порядочность которого также вне подозрения, покажите пример великодушия, отказавшись от требования трех унций. А он в свою очередь извинится перед вами за обидные выражения, и все кончится миром, ко всеобщему удовольствию.

-- Понятно, я уверен в честности этого кабальеро; я готов заявить об этом где угодно и душевно сожалею о возникшем между нами недоразумении,--сказал молчавший до сих пор второй противник.

Однако он продолжал оставаться при этом настороже, что плохо вязалось с его добродушным тоном.

Таинственный незнакомец снова обратился к игроку, которого он, очевидно, знал, и, незаметно кивнув ему, произнес с чуть заметной иронией:

-- Ну, что вы теперь скажете?.. На мой взгляд, вы получили полное и вполне достойное удовлетворение. С минуту игрок колебался; по-видимому, в душе его происходила какая-то борьба. Он обвел суровым взглядом всех столпившихся, и, заметь он на лице хотя бы одного из них пусть даже мимолетную тень презрения, он, несомненно, затеял бы новую ссору. Но все стояли с холодными и бесстрастными лицами, на которых можно было прочесть одно только нескрываемое любопытство. Наконец, игрок размотал свой плащ и, засунув нож за голенище, протянул руку противнику.

-- Простите мою невольную ошибку, я очень сожалею о ней, кабальеро,--сказал он, вежливо поклонившись, но с трудом подавляя при этом невольный вздох сожаления. Второй игрок ответил на его поклон, а затем повернулся и скрылся в толпе, недоумевавшей по поводу столь мирной развязки ссоры двух картежников, буйные нравы которых были хорошо известны.

-- Надеюсь, вы кончили здесь свои дела, маэстро Кидд? -- сказал незнакомец, дотронувшись рукой до плеча бродяги.-- Теперь, если вы не возражаете, мы можем удалиться отсюда.

-- Как вам будет угодно,-- беспечно ответил Кидд, тот самый бандит, с которым мы уже встретились на первых страницах этой книги.

Толпа между тем разбрелась, все вернулись на свои места, музыканты и танцоры возобновили прерванные занятия, и незнакомец с Киддом воспользовались этим, чтобы незаметно удалиться.

Очутившись на улице, незнакомец несколько раз подряд с жадностью втянул в себя свежий воздух, словно желая очистить свои легкие от смрада, которым он вынужден был так долго дышать.

-- Клянусь телом Христовым, маэстро Кидд,-- в сердцах обратился он к молчаливо шагавшему рядом с ним разбойнику,-- вы странный человек! Мало того, что вы заставили меня, коменданта этого пуэбло, разыскивать вас в грязной берлоге, я по вашей милости вынужден был еще провести битых три часа среди этой невиданной по своей полноте коллекции бандитов! Вы сами просили меня явиться сюда для свидания с вами. Я соглашаюсь, а вы и не подумали стеречь мое появление!

-- От излишнего усердия, капитан. Право, вы напрасно сердитесь на меня, сеньор,-- не без лукавства произнес бандит.-- Все произошло именно потому, что я боялся опоздать на свидание с вами; я еще четыре часа назад явился к почтенному сеньору Коспето. Ну и уселся за карты -- надо же было какнибудь убить время! А вы ведь знаете, что такое монте! Как только карты в руках и золото на столе, обо всем забываешь.

-- Да уж ладно,-- сказал незнакомец.-- А теперь слушайте: если вы меня обманете, если сведения, которые собираетесь продать мне, окажутся ложными... клянусь честью, это будет вам дорого стоить! Вы ведь хорошо знаете меня, не так ли, маэстро Кидд? Фззяп

-- Конечно, капитан дон Маркое де Ниса, я хорошо вас знаю, но ведь и вы знаете меня, так я полагаю. К чему, однако, эти праздные споры между нами? Покончим лучше скорей с нашим делом, а там поступайте как знаете.

Капитан окинул недоверчивым взглядом своего спутника.

-- Ладно,-- сказал он, остановившись и постучав в двери одного дома.--Войдите; я предпочитаю разговаривать с вами у себя дома, а не в вашем кабаке.

-- Как вам будет угодно,-- отозвался Кидд. Оба они вошли в дом, двери которого захлопнулись за ними.

Глава XIV. СДЕЛКА

Комендант форта Сан-Мигель, капитан Маркое де Ниса, с которым мы познакомились на первых страницах нашего рассказа, по специальному приказу самого президента республики был недавно назначен главой военной и гражданской администрации Квитовака.

Дело в том, что в последние дни произошли события, потребовавшие энергичного вмешательства президента. Ничто не давало повода подозревать недовольство среди индейских племен, а между тем после долгих и тайных переговоров они решили восстать и без объявления войны вторгнуться на мексиканскую территорию.

Это восстание грозило принять угрожающие размеры главным образом благодаря участию в нем хиленосов (иначе говоря -- команчей), акуасов и апачей. Это была мощная конфедерация племени папагосов. Генерал-губернатор Соноры и Синалоа, то есть двух наиболее угрожаемых штатов, понимал, что неприятелю нужно противопоставить человека, который во время долгой службы в пограничных войсках изучил стратегию и хитрости индейцев. Один только офицер отвечал этим требованиям: это был капитан де Ниса. Ему и было приказано прибыть в Квитовак вместе с гарнизоном форта Сан-Мигель, а все укрепления форта разрушить до основания, чтобы помешать индейцам превратить их в свой опорный пункт. ? Капитан выполнил приказ с быстротой, свойственной лишь старым военным служакам. По прибытии в Квитовак дон Маркое прежде всего позаботился о том, чтобы нападение индейцев не застигло город врасплох. По распоряжению капитана городок был окружен глубоким рвом, вокруг него были возведены ретраншементы, а на главных улицах сооружены баррикады.

Вся армия генерал-губернатора Соноры и Синалоа состояла из шестисот пехотинцев и двухсот кавалеристов; у него не было даже полевой артиллерии. Эти весьма ограниченные силы генералу надо было рассеять по границам обоих штатов. Немудрено, что при всем желании он лишен был возможности послать подкрепление дону Маркосу. Таким образом, в распоряжении капитана оставался лишь бывший гарнизон форта Сан-Мигель в составе ста пятидесяти пехотинцев и восьмидесяти кавалеристов.

Несмотря на незначительную численность своего войска, капитан не унывал; он принадлежал к числу тех людей, для которых долг превыше всего; он был всегда готов безропотно исполнить даже самый неосуществимый на первый взгляд приказ.