Поздняя осень в Венеции - Райнер Мария Рильке
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
к седлу, согрев его своим теплом,
а мальчик бел, ему сам воздух сладок;
сидит на льве, рука его нежна;
лев скалит зубы, кружит, хищно гладок
в сопровожденьи белого слона.
Из девочек взрослеющих любая,
перерастая скачущих лошадок,
глазами ищет будущих загадок,
одну и ту же точку огибая
в сопровожденьи белого слона.
И в череде бесцельно ежечасной,
ежеминутной, длящейся с утра,
и серой, и зеленой или красной,
вращающейся ныне, как вчера,
улыбке тоже место есть согласной,
чтобы могла казаться безопасной
слепая безуспешная игра.
Испанская танцовщица
Как спичка загорается едва,
исканью искр свой свет вверяя жгучий,
так зрителей сплотить спешит сперва
она горячим жестом торжества,
вступая в круг змеящихся созвучий.
И сразу в танце пламя прорвалось;
от вспыхнувших безудержно волос
ее черты и стан ее в огне;
она в горящем платье, как в броне;
жар гибких рук в неуловимом взмахе;
гремучие так вьются змеи в страхе.
Но тесно ей в наряде огневом,
и на пол сброшен с плеч огонь потом
пренебрежительным телодвиженьем,
но, сброшенный, грозит еще сожженьем,
чтобы ее гордыню испытать,
и с легкою улыбкой губ небрежных
она благоволит его топтать
упругими толчками ножек нежных.
Башня
Tour St. Nicolas, Furnes
Земные недра. Кажется, из них
ползешь на ощупь: над тобой земная
поверхность, где, потоки зачиная,
бьют родники, чей говор не затих,
из темноты, которую лицом
рассеиваешь в поисках высот,
не собственным ли будучи гонцом,
а над тобою бездна, словно свод,
и для тебя она ориентир;
когда, забрезжив, рушится основа,
и видится тебе при этом снова
бык, на которого навьючен мир,
но властно разлучает с тесной тенью
свет ветреный; исток его — эфир;
твой путь от затемненья к затемненью
в глубинах, возражающих гоненью,
дни малые, как будто Патенир
писал их осмотрительно часами,
и прыгают охотничьими псами
мосты, беря нетерпеливо след;
где дому дом — беспомощный сосед,
она в кусты под небесами
идет, с природой не считая лет.
Площадь
Furnes
Распространяющиеся просторы,
где уличных страстей катился вал,
где смертные вершились приговоры
и тесен был торгашеский квартал,
для герцогского поезда, который
на всю Бургундию блистал
(начало древнее начал),
отсюда площадь приглашает в дали
окрестных окон суету сует,
кого бы сроки ни препровождали
в торговые ряды текущих лет,
но пустоте ни миг, ни век не страшен,
и только на домах, того гляди,
фронтоны выдадут соседство башен,
которые витают позади.
Quai du Rosaire
Brügge
Похожи переулки на людей,
идущих медленно к выздоровленью
в раздумии: как верить отдаленью?
друг друга ждут, потом до площадей
доходят и спускаются туда,
где светит ясным вечером вода,
а вещи мягче в зыбких отраженьях;
подвешен мир в светящихся сближеньях
и не уподобляется вещам.
Куда девался город? Видишь сам,
как по закону странному зеркал
отражена в причудах монотонных
жизнь проявлений редкостно-исконных
с висячими садами в бликах сонных,
чтоб ночью в стеклах вспыхнувших оконных
в кафе вращался танец и мелькал.
А выше что? Никто там не бывает.
Лишь тишина, не знающая слов,
там ягоду за ягодой срывает,
качая в небе гроздь колоколов.
Бегинки
Монастырь Святой Елизаветы, Брюгге
1. «Высокие не заперты ворота…»
Высокие не заперты ворота,
сюда ведет, как и отсюда, мост,
но на земле надежней нет оплота,
и двор притих под вязами, где прост
порядок жизни: полосою ровной
из келий к службе лишь ходить церковной,
чтобы постигнуть, как любовь щедра,
и на коленях под льняным покровом
там, с тысячеголосым схожий зовом
хорал поют все, как одна сестра,
среди столпов сияющих зеркальных
от песнопений и от нот хоральных,
когда возносятся на небеса
молитвенные эти голоса,
и нет из кущей ангельских возврата.
Но и внизу притихнувших утрата
возносит, и они водой святою
кропят одна другую с простотою
душевною, когда душа чиста,
чело прохладно и бледны уста.
С паломничеством возвращенье схоже;
все та же полоса домой ведет
тех, кто постарше, тех, кто помоложе:
всех пропускает старица вперед,
и в каждой келье сердце бьется тайно,
сквозь листья вязов разве что чуть-чуть
чистейшее в окне каком-нибудь
проглянет одиночество случайно.
2. «Церковное при этом не скупится…»
Церковное при этом не скупится
на свет и на сиянье допоздна
окно, пока возможность в нем видна
старательно грех искупить, упиться
игрою райской старого вина.
А между тем давно уже готовы
для вечности проснуться и заснуть,
нетронутые, сумрачно свинцовы
там дали, призывающие в путь.
Не путы, нет, напомнить об ином
в убранстве зыбком солнечного лета
могла бы седина, зимы примета:
там ждущий за окном в потоках света
и ждущая в слезах перед окном.
Процессия с Девой Марией
Металл стекает с башен громче рек;
потоки эти неумолчно гулки;
