Лизонька и все остальные - Галина Щербакова

– Ты чего, буся? – закричала она, закрываясь учебником, но Нюра махнула рукой и ушла в летнюю кухню. Там, как всегда, стояла заткнутая газеткой вишневая наливка, а папиросы лежали в глубокой дырке-норе под оконцем. Туда время от времени наведывались мыши. Как только их черт поднимал на такую высоту от земли? Мыши с удовольствием распатронивали пачку, тоже, видать, наркоманы-любители, поэтому Нюра стала складывать папиросы в коробочку, на которой было написано «Кориандр». Она глубоко глотнула дым, села на чурбачок, на котором рубились дрова особенно мелко, на растопку, и задумалась. А что, решила вдруг она, не пора ли тю-тю? Ну, вот зачем ее жизнь? Кому она нужна? Вот уедет Роза, даст Бог, поступит на факультет, девочка смекалистая, работящая, целеустремленная. Помогать учиться им все равно не из чего… Значит, и не нужны ей… Она помнит своего деда. Как же он до старости колготился на своей земле, потому что дети рядом, и имело смысл жить, потому, что надо было их поддерживать. Когда уж совсем обезножел, стал варганить шитые валенки. Аж гудел у него старенький «Зингер», а валеночки получались – загляденье. Строчка аккуратная, ногу сунешь, как в печку. Галоши насадишь – и гуляй не хочу по любой погоде. Работал, потому что знал, для чего. Для детей, внуков, что копошились в его дворе. Ей же нету для чего. Дети сами по себе, она им варенье прет целый чемодан, а Леля ей: «Мама! Ради бога! У нас этих вареньев в магазине, конфитюров!» – «Так домашнее же…» – «Какая разница? Все равно в чай…» Ниночка – та иначе. «Ты, мамуся, молодец, только я варю лучше тебя… Не обижайся… Ты сколько на огне ягоду держишь? Ну да, ну да, так я и буду капать на ноготь! Семь минут, поняла? И все. Так у меня ж ягодка получается, самый цимес». И с вареньем она никому не нужна. Взять внучек… Лизонька выросла с плохими наклонностями в смысле женской части. Если судить по тому, что видела. Но разве будет она ее, старуху, слушать, если она ей скажет:

– Лиза, так нельзя. Надо себя соблюдать. Все равно потом поймешь, гуляют с плохими, а женятся на хороших. Если, конечно, иметь в виду только развлечения – то да, но каждая женщина в мыслях имеет в виду для жизни мужа, потому что только в муже можно объединить и удовольствие, и положение в обществе. Ты же не дура, Лиза, должна это понимать.

Но ничего она ей не скажет, потому что Лиза остановится и станет смотреть – не на тебя, не на предметы, а будто ни во что или вообще вовнутрь, а потом вздохнет тяжело, тяжело и скажет: «Буся! Отстань, а?» Как ни странно, с Розой говорить легче. Может, Роза хитрее? Может, она думает: а перетерплю я нотацию бабки, меня ж не убудет? И терпит.

Они с дедом как дорвутся, самим потом тошно, сколько они девочке наговорят. И про то, и про се…

– Ты, Роза, пойми, евреев у нас не любят… Это не нами заведено… Откуда я знаю, почему? Я лично ни одного плохого еврея не видела, а русских и украинцев сколько угодно… Но так нельзя, _Роза, понимать, что вы какие-то особенно хорошие… Это мне не попадались, а другим, наверное, попадались… Хотя что я говорю? Я тоже знаю за евреями черту – они неаккуратные. У нас заврайфо, Финк по фамилии, я им мед носила. Кровать у них – тихий ужас. Тяп-ляп одеялом накрыта, простыня из-под него торчит, подушки в кучу свалены, никакой самой простой накидки. Кровать, Роза, лицо квартиры. Вошел – и сразу видишь, какие тут люди… Да ладно, дед, я кончила, но это девочке тоже знать не мешает, у нее будет семья, и она должна будет знать, что что-то другое может подождать, а пикейное одеяло надо купить в дом сразу, и накидку, и чтоб все было на постели ровненько, ничего не дыбилось и не торчало… А вообще, евреи – хорошие люди, ты, Роза, это помни и сама такой будь. В том, что они не работают в шахте, я их не обвиняю. Зато они портные. Или взять врача Фигуровского… Ну? Это же он тебя спас. Но ты себя в жизни гордо не ставь из-за национальности. Взять меня, я – русская, дед – украинец, а какая разница? Даже взять тех же немцев… Я тебе скажу, среди них были замечательные люди. Один, Ганс, приносил нам во время оккупации гороховый суп в своем котелке… Просто так, ни за что… Так плакал, так плакал, когда уходил под Сталинград. «Капут, говорит, матка, капут!» Ладно, кончим эту тему, но ведь не мы ее начали? Не мы… Еще я тебе хочу сказать, главное в жизни – образование. Какая-то у человека собственность должна быть обязательно, иначе он, как голый на морозе… Ну, других собственностей не стало, значит, пришла пора набивать голову… Вот и старайся, учись… Я не знаю, что там ты себе надумала, но, по мне, эта твоя зоология и ботаника – не дело. Роза, это все само по себе живет, и без человека даже лучше. А дело должно быть такое, чтоб без человека оно просто не шло… Стояло как вкопанное… Это учитель. Или врач. Или инженер техники безопасности. Или строитель. Такое мое мнение. Не буравь меня, дед, глазами. Я не так часто разговариваюсь. Просто Роза – умница, слушает… А я плохого не скажу.

– Она, конечно, плохого не скажет, но в смысле профессий она человек темный. Нюра, не обижайся, у тебя даже церковно-приходская не кончена, а девочка уже в десятом. Я как раз за ботанику и зоологию. И так скажу – с людьми хорошо, а без них лучше. Нет, Роза, нет! Не в смысле против коллектива, куда ж без него, если на него ставка… Хотя… Хорошо, не буду… Живите так… Время покажет… Я в том смысле, что природа, она способствует умнению. Если с ней наедине… Взять ту же пчелу… Между прочим, коллектив… Только сейчас в голову стукнуло… Но у них так все разумно, и обязательно есть результат… Да не буду, не буду. Я к тому, что, если это изучать, то это не менее важно, чем врач или учитель… А ты, Нюра, придумала – инженер техники безопасности. Да сроду на этой должности у нас сидят полудурки. Потому как – какая там безопасность? Во всех делах по краю ходим, потому что ум давно отключен в работе. Не он царь и бог. Ты, Роза, не все слушай, что говорим, но слушай тоже. И буся, и я плохому учить не будем… Да иди гулять, иди! Кто ж тебя, дурочку, держит… Это мы что-то разговорились.

– Да что вы, что вы, мне интересно.

– Ну, спасибо, Роза, спасибо, иди, деточка, иди…

Нюра сказала старику:

– Вот уедет Роза, зачем нам жить? Сообрази своим умом. Смысла нету!

– Ты что, сама появилась на свет, по собственному желанию?

– При чем тут как я появилась?

– При том… Не сама появилась, не сама уйдешь… А как природой положено…

– Богом… Ты хотел сказать: Богом…

– Я сказал природой. Я соображаю, что говорю… Соображаю пока еще… Бог и природа – одно.

– Дурак, и уши холодные. Бог – над… Природа – его творение…

– Это ж кто тебе такое сказал?

– В первом классе церковно-приходской школы мне сказали… Может, дальше сказали б что другое, но я на этом остановилась… Извиняюсь… конечно…