Роддом. Сериал. Кадры 1–13 - Татьяна Соломатина

Он повалил её на диван.

Татьяна Георгиевна рассмеялась.

— Сёма, закрой жалюзи! Там только что санитарка из приёма под окнами протопала. Семён Ильич, у тебя не приапизм часом? Это патология. А впрочем, что мне, жалко? Ты мне всегда очень нравился. И нравишься. Ты отлично сохранился, пловец! — Она провела рукой по его бедру…

— Блядь, пиздец! Я кончил!

— А это уже, Сёма, импотенция! — засмеялась Татьяна Георгиевна.

— Какое там!.. Я бы рад. Сразу бы жить стало легче.

— Сёма, импотенция — это неспособность обслужить даму, а не отсутствие желания!

— Всё смеёшься? Я чуть не лопнул, так тебя хотел. Я хочу только тебя. Я ждал, что с годами это пройдёт… Но у меня всё только обостряется и обостряется. Может, поженимся, к херам собачьим?! Мы ещё, в принципе, вполне молодые люди!

— Вот именно, что «в принципе». Вообще, всю жизнь всё дело в этом — «в принципе»! Семён Ильич, подпишите контракт, не морочьте мне яйца!

— Танька, ты так брезгливо вытерла об мою штанину свои прелестные пальчики, что я снова…

— Сёма!

— Ладно, ладно… Не жизнь, а какой-то фарс! Собачья свадьба. Хоть бы ты уже провалилась!

Семён Ильич поставил размашистую подпись в соответствующей графе.

— Сёма, это очень смешно.

— Что тебе ещё смешно, мерзавка?

— Смешно, что начмед подписывает контракт в одних зелёных штанах. Без куртки. И без халата. А на зелёных штанах у него мокрые пятна. Скорее даже полоски… Может быть, вы оденетесь, Семён Ильич, прежде чем я выйду?.. Кстати, как тебе удаётся так красиво матереть, но при этом не жиреть, а?

— Комплиментами не отделаешься! В пятницу чтобы была на защите. И на банкете! Одна! Без кобелей! — бурчал Семён Ильич, приводя себя в божеский вид. — Иди отсюда скорее, бога ради! Ни жрать, ни спать, ни думать, ни работать из-за тебя не могу!

— Будешь знать, как меня на конгрессы в Австрию с собой не брать!

— Ты что, серьёзно?! А кого я тут за начмеда оставлю?

— Тогда терпи! И не веди себя больше как обезьяна! Это один раз мило. А все остальные — противно! — Татьяна Георгиевна показала Семёну Ильичу язык и выскочила из кабинета.

Девицу с тэгом болтливости приняли на второй этаж, в палату «люкс» с семейным родзалом. Мужа отослали за всем ей необходимым.

Но вместо того чтобы лежать, она попыталась перезнакомиться с беременными из соседней палаты. И Маргарита Андреевна установила у Леночки индивидуальный пост. В виде ангелоподобного интерна Александра Вячеславовича.

А ближе к вечеру, как и ожидалось, у Леночки-юриста началась родовая деятельность. Вполне себе такая регулярная. И вроде муж был при ней неотлучно. И Маргарита Андреевна со второго этажа не выходила. Но Леночкин выбор пал на тэг «Молодой красивый доктор».

— В тубз хочется! А-а-а!!! Доктор, очень в тубз хочется и тошнотики! Идёмте, идёмте!!!

Бедный муж понятия не имел, как ему себя вести. Не, ну было бы дело в ночном кабаке, на дискотеке, на гулянке… А тут? К доктору как приревнуешь?

— Лена! — уговаривал её Александр Вячеславович. — В туалет вам лучше пойти с мужем!

— Не-не-не! А-а-а!!! Я с вами хочу! А вдруг чего не так!..

И что тут сделаешь?

Марго периодически выскакивала в коридор, чтобы вволю насмеяться. Нигде таких картинок не увидишь. Какие страсти! Точно у иных баб крышу сносит набекрень во время родов. Вот подай ей, понимаешь, «в тубз» Александра Вячеславовича. А она после клизмы… Вот так вот, малыш-интерн! Тут тебе не розы. Но самое смешное — муж. Умора просто! Благоверная в родах романтически тащит красавца-доктора «в тубз», а у того вид настолько растерянный, что ни в сказке сказать, ни пером описать! Прям сейчас расплачется.

— А-а-а!!! — вопила Леночка. — Доктор, а можно мне ещё клизму?! Мне так понравилось! Я вообще человек с вечной проблемой… Этой самой… А уж в последние недели!

— Нет, хватит вам клизм! — строго, вполне себе по-докторски отвечал Александр Вячеславович, кидая извиняющиеся взгляды на супруга. — Татьяна Георгиевна и Маргарита Андреевна запретили!

— О-о-о!!! Как при месячных больно, только хуже! Гораздо хуже! Вы знаете, Александр Вячеславович… Господи, какое у вас сложное отчество, язык поломаешь! А можно я буду вас называть просто доктор Саша? — строила кокетливые глазки Леночка.

— Лена! Александр Вячеславович врач! — строго говорил муж, снова и снова пытаясь оторвать жену от интерна.

— Да я тут, похоже, дула![25] — смеялся интерн.

— А ты думал?! — тоже смеялась Маргарита Александровна.

— А-а-а!!! — стонала Леночка. — Давайте мне уже анестезию! Эпидуралку мне давайте, я по тэгам читала! Не все девочки без обезболивания выдерживали! Но я горжусь теми, кто выдерживал… Но я слабая! Ах, доктор Саша, вы такой хорошенький! У-у-у, доктор Саша, мне так больно, а-а-а!!!

— Милая, милая… Успокойся, потерпи, сейчас придёт анестезиолог! — уговаривал Леночку муж.

— Ты — скотина! — шипела на него Леночка. — Ты всегда хотел групповуху с двумя девочками, но когда я сказала, что согласна на групповуху, но с двумя мальчиками, как ты орал!.. Доктор Саша, я тогда даже пост запостила в girls_only с тэгом «групповуха». Все девочки сказали, что у них то же самое! Все самцы такие эгоисты! Доктор Саша, вы бы какую групповуху хотели? А-а-а?!! — стонала Леночка, корчась в схватке.

— Лена, опомнись! — уговаривал её муж.

— Я предпочитаю индивидуальные занятия любовью. В смысле — парные. Ну, в том смысле, что одна девочка и один мальчик. Тьфу ты! Мужчина и женщина, конечно же! — Тон интерна вполне соответствовал ситуации. Чуть серьёзности, чуть шутовства. Лишь бы роженице радость.

Маргарита Андреевна еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться в голос.

Татьяна Георгиевна посмотрела Леночку на кресле.

— Зовите дежурного анестезиолога, открытие достаточное…

— И не читайте мне ваши трактаты о последствиях! — заголосила Леночка, едва анестезиолог зашёл в родзал. — Я по тэгам читала, всё знаю! Делайте быстрее!

— По чему она читала? — несколько оторопело спросил наркотизатор.

И Маргарита Андреевна и интерн только махнули рукой. А Татьяна Георгиевна сказала дежурному:

— Геннадий Львович, это такой новый способ чтения.

— Электронная книга, что ли?

— Хуже!!!

Несмотря на всю свою болтливость и бесконечную суету, Леночка была послушной и правильной роженицей.

— О-о-о!!! — стала как-то эйфорично стонать она после эпидуралки. — О-о-о!!! Мне стало легче! У меня глаза прояснились! У меня же уже не такие мутные глаза, доктор Саша? — вскидывала она ресницы на интерна.

— Александр Вячеславович, Лена! — строго выговаривал ей муж. — Как ты себя ведёшь!

Сидевшую с ними Татьяну Георгиевну вызвали в приёмный покой.

— К вам дочка Маргошина пришла. Говорит, вы договаривались, — шепнула старая санитарка приёма. — Я уже её к вам в кабинет отвела.

— Да. Всё нормально. А сколько времени?

— Без четверти десять.

— Вот паршивка! И тут элементарно не может…

Заведующая прошла в кабинет.

— Раздевайся! Пошли на кресло!

— Чего это я буду на кресло идти?

— Ну, если девятнадцатилетняя кобыла не знает, что на свете существует контрацепция, то она залетает. Если она залетает — врач должен определить срок. Рожать собираешься или аборт делать? Пошли, осмотрю тебя в зеркалах, бимануально потискаю, признаки Горвица-Гегара[26], Пискачека[27], Гентера[28] и Снегирёва[29] поищу… Что смотришь, как баран на новые ворота? Если бы тебя из медицинской академии не попёрли после первой сессии, узнала бы, что за признаки такие. А так… Что тебе остаётся? Только плодиться и размножаться, матери на шею байстрюков сажать. Пошли, кровь из вены возьму, мочу катетером пожёстче. Чтобы в первом приближении представляла себе, что такое мини-аборт! Идём!

— Татьяна Георгиевна, не надо на меня орать! — огрызнулась Светка. — Я не беременная. Я на тест подружку попросила пописать, чтобы мать напугать. Подружке хорошо. Она замуж вышла. А мать меня уже достала! — фыркнула избалованная этой самой «доставшей» матерью до беспредела Светка.

— Если ты не перестанешь издеваться над матерью, которая тебя вырастила в одиночку, которая уже просто падает, не зная, как бы ещё тебя ублажить, которая пашет как ломовик для тебя же, но испытывает муки совести за то, что «мало тебе внимания уделяла», видимо, потому, что пахала всю жизнь и продолжает пахать, — я в ноль секунд сделаю твою жизнь невыносимой, — спокойно сказала Татьяна Георгиевна.

— И как же вы это сделаете? — развязно усмехнулась деваха.

— Очень просто. Ты даже не представляешь, насколько мне это просто. Для начала, во-первых, я запрещу твоей матери принимать роды не в свою смену. А по графику она дежурит в родзале всего лишь двое суток в месяц. Она же старшая акушерка отделения. Во-вторых, пару моих рапортов начмеду — и твоя мать вылетает из старших. В-третьих, я вообще выживаю её из отделения. И идёт она на пятый этаж… Ой, нет. Там своих навалом. Устраивается твоя мать в ЖК…